Книга Ремесло - Леонид Бершидский

Есть ли среди признаков хорошей истории эксклюзивность? Или, скажем, первенство среди СМИ — ведь теперь любую новость подхватывают через минуты после ее появления все равно на каком ресурсе, будь это хоть Fognews, на котором все истории выдуманные?

С точки зрения читателя — нет. Он прочтет историю там, где привык читать новости, или там, куда приведет его ссылка из соцсети. То есть, с высокой вероятностью, не там, где она вышла изначально. Проследить новость к источнику — инстинкт журналиста. Читателю это ни к чему, достаточно и ссылки — а и без нее большинству нормально.

Когда-то в стародавние времена эксклюзивность продавала газеты. Теперь — больше нет. Ссылаться больше всего будут не на того, кто написал первым, а на того, кто написал интереснее — или просто вывесил текст там, где трафик больше.

Впрочем, редактор всегда будет требовать эксклюзива. Как еще ему поддерживать журналистов в тонусе, стимулировать их к конкурентной борьбе с коллегами из других изданий? Да и само понятие «эксклюзив» сложнее, чем просто умение успеть первым. Эксклюзивным может быть угол зрения, под которым рассматривается уже отыгранная другими тема, или анализ, или ход размышления, который приводит журналиста по цепочке источников к совершенно другим, чем у коллег, выводам. Это, пожалуй, восьмой тест — на добавленную стоимость. Но, в сущности, требовать от заявки, чтобы она проходила и его, теперь ни к чему: остальных семи достаточно, чтобы редактор принял тему. Восьмой — вишенка на торте. Без которой лично мне всегда будет грустно.

В конце «практических» глав этой книги будут небольшие задания типа «проверь себя». Вот первое из них.

ПРОТЕСТИРУЙТЕ темы с главной страницы Lenta.ru, оказавшиеся на ней между 17 и 18 часами 21 июня 2013 года. Какие тесты они проходят, какие нет? Какие из этих текстов имело смысл писать? Как можно изменить заявку, чтобы ее «купил» редактор?

1. Государственная Дума приняла во втором и третьем чтениях закон о борьбе с пиратским распространением фильмов и сериалов в Интернете.

2. Президент России Владимир Путин предложил Общероссийскому народному фронту разработать механизм защиты прав заемщиков.

3. В США закрылось общество христианских миссионеров Exodus International, которые ставили своей целью заставить гомосексуалов по всему миру изменить свою сексуальную ориентацию и начать отношения с партнером противоположного пола.

4. Главный тренер питерского «Зенита» Лучано Спаллетти дал согласие на переход полузащитника лондонского «Арсенала» Андрея Аршавина.

5. Писатель Захар Прилепин обвинил газету «Аргументы и факты» в искажении его слов. Об этом он написал в Facebook 21 июня.

6. Государственная дума РФ приняла во втором чтении законопроект об обеспечении порядка и безопасности при проведении официальных спортивных соревнований, более известный как законопроект «о болельщиках». Штрафы за нарушения во время матчей увеличены с 1000 до 10 000 рублей.

7. Вопрос организации первичного размещения акций «ВКонтакте» на бирже больше не актуален, заявил генеральный директор подконтрольного Алишеру Усманову USM Holding (владеет 39,99 процента соцсети) Иван Стрешинский.

От себя добавлю, что вижу в этом списке по крайней мере две темы, на которые не стал бы тратить время, — номер два и номер пять. Почему я так считаю — теперь и вы можете догадаться.

5. Самокопание автора

Ремесло журналиста — про задавание вопросов. В конечном счете, то, что собрал репортер, худо-бедно приведет в порядок редактор. Но если репортер не задал ключевых вопросов сперва себе, а потом, как следствие, своим источникам, это невозможно починить.

В 1994 году я работал репортером в московской англоязычной газете The Moscow Times. Из нее вышли многие нынешние звезды западных СМИ, от одного из «лиц» CNBC Стива Лисмана до огненного колумниста Rolling Stone Мэтта Таиби. Всех коллег по тому скромному ньюсруму, сделавших впоследствии блестящую журналистскую карьеру, и не упомнишь. Заместителем главного редактора в то время работал у нас Джей Росс, семидесятилетний ветеран агентства Associated Press, прозванный русскими сотрудниками «Женя Розовый». Он и вправду был такой розовощекий, уютный седовласый дедушка, которому приходилось увеличивать буквы на экране Mac Classic до двадцатого кегля, так что даже короткий текст растягивался на полтора десятка экранов. Репортеры терпеть не могли сдавать тексты Джею: редактировал он медленно, вдумчиво, заставляя репортера иной раз и час стоять у него за плечом и постоянно задавая уточняющие вопросы. Нам часто казалось — глупые. «Старый маразматик», — цедили мы сквозь зубы, пока Джей менял абзацы местами, возвращал в исходное положение, потом, наконец, вырезал полностью.

Петя Юдин работал у нас криминальным репортером. Высокий, статный, любимец всех девушек, он после пятничной попойки мог расплатиться с таксистом ударом кулака, но криминалом занимался не поэтому, а благодаря способности общаться с ментами на их языке. (Теперь он главный пиарщик в московском офисе Ernst&Young; дороги коллег извилисты и непредсказуемы). Как-то раз Петя написал проходной текст про заказное убийство какого-то бизнесмена — такие в Москве случались по несколько раз в неделю: дождались у подъезда, расстреляли в упор, версия о связи убийства с профессиональной деятельностью жертвы проверяется. Сегодняшний бизнесмен вышел погулять с собакой и поймал автоматную очередь. Обычное дело, 300 слов на пятую полосу.

Джей долго читал текст, перемещал абзацы, шевелил губами. Петя переминался у него за спиной: пора было забыть про несчастного коммерсанта и выпить. Вдруг Джей повернулся к Пете и произнес: «А знаешь, что спросила бы моя жена? Что случилось с собакой?»

Петя даже не понял сначала, о чем речь. А осознав, кинулся звонить ментам, но те тоже не знали, куда делась собака, с которой вышел из дома злополучный бизнесмен. След остыл, поздно было спрашивать. Так и вышел текст, к разочарованию Джея, без собачьей судьбы. Я уже 20 лет вспоминаю и пересказывают этот случай. What happened to the dog — это вопрос, значение которого невозможно переоценить: ответ на него превращает дежурный опус в настоящий журналистский текст.

Как понять, все ли вопросы вы задали источникам? Как и в случае с заявкой, нужно с пристрастием расспросить самого себя.

Самый подробный из виденных мною вопросников для журналиста, собирающегося сдать текст, сочинил лауреат Пулитцеровской премии Дональд Меррей, колумнист The Boston Globe. Последняя колонка 82-летнего журналиста и преподавателя словесности вышла за пять дней до его смерти в 2006 году.

Вот вопросы Меррея в вольном переводе. Вообще-то он их придумал, чтобы помочь репортерам писать хорошие первые абзацы, но, на мой взгляд, они полезнее, чтобы понять, есть ли у вас текст вообще.

1. Что самое главное должен читатель узнать из вашего текста?