Книга Подкидыш - Джорджетт Хейер

Иногда герцог искренно не понимал, как хоть кто-то мог взяться за выполнение противоречивых распоряжений лорда Лайонела. Дядя приказал сопровождающим исполнять все не лишенные здравого смысла пожелания подопечного. Далее он заявил, что милорд герцог должен изучать экономику. Кроме того, Джилли нельзя было ограничивать в расходах. Лорд запретил им проявлять чрезмерную заботу о здоровье племянника. Он потребовал, чтобы по прибытии в каждый город они немедленно выясняли имя и адрес лучшего врача. Милорд не должен был играть в теннис или ездить верхом после обеда, а по окончании любых спортивных занятий обязан был немедленно менять одежду. В их обязанности входило поощрять общение герцога с представителями высшего света, но тут же увозить его из города в случае малейшего риска сомнительных знакомств. Его необходимо было посвятить в тайны азартных игр, при этом он не имел права переступать порог Пале-Рояль. Они должны были помнить, что он не мальчик, а молодой мужчина, однако им предстояло информировать лорда обо всех подробностях поездки.

В целом, размышлял герцог, они совсем неплохо справились со своей задачей. Мистер Ромси стремился рьяно исполнять все наставления лорда Лайонела, но капитан Белпер оказался весьма неплохим спутником для юного джентльмена, впервые в жизни ступающего на землю чужой страны. И поскольку отношения между его спутниками сложились достаточно враждебные, а к тому же они очень ревновали своего подопечного друг к другу, то герцогу не составляло особого труда заручиться поддержкой одного из них, если ему хотелось оспорить мнение второго.

Когда герцог вернулся из путешествия, предложение дяди поселить мистера Ромси в Сэйле в качестве духовника застало его врасплох. Не то чтобы Джилли был неприятен наставник, но он весьма рассчитывал на то, что сможет наконец от него отделаться и ему предоставят один из множества принадлежащих герцогу домиков. Однако лорд Лайонел заявил: все они заняты, а когда мистер Ганнерсайд, прослуживший в Сэйле много лет в качестве домашнего духовника, умер, его светлость преднамеренно никого не приглашал на это место, чтобы предоставить такую возможность Ромси в качестве награды за верную многолетнюю службу.

– Ты же не хочешь отплатить ему неблагодарностью, Джилли, – укоризненно произнес его светлость.

Разумеется, Джилли этого не хотел, и мистер Ромси обосновался в Сэйле, исполняя роль его церковного наставника. Герцог надеялся, что по прошествии нескольких лет Ромси забудет о том, что хозяин когда-то был его учеником.

– Бога ради, Адольфус, поставь этого зануду на место! – умолял герцога его кузен Гидеон.

Но Джилли не нравилось ставить на место людей, которые желали ему только добра. Он был слишком восприимчив к чувствам других и неизменно любезен с теми, кого жизнь вынудила безропотно сносить любые выходки своих благодетелей.

– Адольфус, сколько можно пользоваться услугами такого престарелого слуги, как Неттлбед? – восклицал Гидеон. – Отправь его на пенсию, малыш! Отправь его на пенсию!

– Я не могу, – в отчаянии отвечал герцог. – Это разобьет ему сердце!

– Ты что же, вообще не способен задеть чьи-либо чувства, малыш? – ухмылялся Гидеон.

– Не способен, если это чувства людей, которые испытывают ко мне привязанность, – просто отвечал Джилли.

– В таком случае ты безнадежен! – махнул рукой кузен.

Джилли был вынужден с грустью признать, что Гидеон, вероятно, прав.

Теперь, похоже, к списку людей, чьи чувства герцог не мог задеть, добавился еще один человек. Он не знал, любит ли его та, кого ему назначили в невесты, но она была кроткой, застенчивой и, если верить дяде, рассчитывала на то, что Джилли сделает ее герцогиней. Будучи членом множества клубов и проведя сезон в Лондоне, герцог хорошо усвоил некоторые обычаи света. Он нисколько не сомневался в том, что на шансы леди Гарриет заполучить его в качестве супруга в клубе Уайта заключают пари и что лишить ее всяческих надежд означало бы обречь девушку на пересуды злых языков и сделать посмешищем всего города. Подобный поступок его светлость считал совершенно недостойным настоящего джентльмена.

Дурное настроение стремительно возвращалось. Откинувшись на спинку сиденья в углу экипажа, он следил глазами за покачивающимися фигурами сопровождающих его всадников и пытался думать о леди Гарриет, что оказалось очень трудно. Ее воспитывали так правильно и в последние годы так неусыпно опекали, что его не покидало ощущение, будто он ее совсем не знает. Их семьи много общались, и она часто посещала Сэйл-Парк или Чейни, его дом в окрестностях Бата. Когда они были детьми, Гарриет очень нравилась Джилли. Пожалуй, даже больше, чем другие, более напористые дети из окружения юного герцога. Гарриет и сейчас ему нравилась, но в последнее время из их общения ушла былая легкость и непринужденность. Возможно, это объяснялось тем, что он знал о предписанном им обоим будущем, возможно, причиной была всевозрастающая робость и застенчивость девушки. Джилли сопровождал ее в оперу и танцевал с ней на балах. Беседовать с Гарриет было значительно легче, чем с другими знакомыми дамами. Но не он выбирал ее себе в невесты, и, хотя герцог не имел отчетливого представления о том, какой должна быть его воображаемая леди, он был уверен – она нисколько не напоминает бедняжку Гарриет.

Однако поскольку он, разумеется, понимал, что должен жениться на девушке безупречного происхождения, то был вынужден признать: Гарриет подходит ему значительно лучше любой другой девицы на выданье из его окружения. Вот только все это было чересчур обыденно. И хотя молодой человек не имел ни малейшего желания жениться против воли своей семьи, он все же хотел выбрать себе жену самостоятельно. И уж точно не видел ее в девушке, которую знал чуть ли не с колыбели.

Джилли пытался представить себе, каково это – родиться не герцогом, а кем-то совершенно незаметным. Желательно, разумеется, не в самых низших слоях общества, потому что это было бы совсем неприятно. Возможно, ему пришлось бы жить, к примеру, в хижине с протекающей крышей… его могли насильно завербовать во флот… или даже (из-за маленького роста и худощавого телосложения) он мог попасть в рабство к трубочисту. Его светлость понимал, что быть седьмым герцогом Сэйлом гораздо лучше, чем учеником трубочиста, но, тем не менее, участи обоих предпочел бы судьбу никому не ведомого мистера Дэша.

Джилли начал мысленно рисовать себе жизнь простого мистера Дэша и все еще был погружен в приятные, хотя и далекие от реальности размышления, когда экипаж заехал во двор его особняка на Керзон-стрит, заставив герцога вернуться на грешную землю. Мистер Дэш обитал в одном из уютных домиков на тихой окраине Лондона и возвращался домой после веселого вечера с друзьями, вдоволь наигравшись в кости и до колен промочив ноги. Он отпирал дверь собственным ключом, и никому не было ни малейшего дела до того, где он был или что там делал. Никто из слуг никогда не знавал его отца. Да и слуг-то у него почти не было, разве что кухарка и пара горничных, ну и, – продолжал мечтать герцог, – возможно, конюх. Должен же кто-то ухаживать за его лошадьми. Управляющие, дворецкие, лакеи и личные слуги были излишеством, совершенно неведомым мистеру Дэшу. Родственников он тоже не имел. Или, может, все-таки один-два кузена? Герцогу никак не удавалось сложить об этом мнение, потому что, хотя определенная разновидность кузенов мистеру Дэшу явно не помешала бы, их наличие неизбежно означало также и присутствие дядьев, а дядьев у мистера Дэша не было. Нет, нет, ни одного дяди, живи он хоть в сотне миль от Лондона и никогда не покидай своего дома. И, думал герцог, наслаждаясь своими мечтаниями, у мистера Дэша не было ни духовника, ни главного управляющего, ни достоинства с традициями, о которых следовало бы радеть.