Книга Вильгельм Завоеватель. Викинг на английском престоле - Дэвид Дуглас

Согласно более поздним источникам, сначала заговорщики попытались захватить в плен и убить молодого герцога, который по какой-то причине остановился в Валоне, практически в самом центре враждебной территории. Финансовую поддержку убийцам оказывал Гримоальд Плессийский. Однако кто-то предупредил Вильгельма, и ему удалось спастись. Он бежал, воспользовавшись темнотой. Перейдя вброд Вир, он отправился в Фалэз. Скорее всего, некоторые детали этой истории о ночных приключениях герцога вымышленны. Но плачевное положение, в котором тогда оказался Вильгельм, она отражает точно. У него оставалась только одна возможность сохранить трон, а может быть, и жизнь – обратиться за помощью к своему сюзерену. Так Вильгельм и поступил. Он лично отправился к королю Франции в Пуасси и, как верный вассал, бросился к его ногам, взывая о помощи. Генрих I, и без того озабоченный состоянием дел в одном из своих крупнейших ленных владений, пообещал помочь. Правда, нормандские хронисты пишут, что речь шла о договоре двух равноправных партнеров, напоминая при этом об услуге, оказанной французскому королевскому дому ранее герцогом Робертом I. Однако в описываемый момент ситуация была диаметрально противоположной. Молодой герцог Нормандии находился практически в безнадежном положении и искал выход из него, обратившись за поддержкой к лицу, занимающему более высокое положение в феодальной иерархии. С другой стороны, перед Генрихом I предстал правитель его лена, которого самовольно вознамерились свергнуть собственные вассалы. Таким образом, действия мятежников в определенной степени были направлены и против самого короля. Все эти факторы и подтолкнули короля Франции принять самое, пожалуй, важное за все время его правления решение. В начале 1047 года возглавляемая им армия вступила в Нормандию, чтобы защитить герцога Вильгельма от его многочисленных врагов.

Королевские войска наступали на Кан по Мезедонской дороге, чтобы соединиться с немногочисленными отрядами, набранными герцогом Вильгельмом в Верхней Нормандии. Это несколько замедлило их продвижение. Пришлось совершить довольно тяжелый переход через долину Валь-д'Ож. Обойдя Аржантан, они сделали привал у Лезона, по соседству с королевскими владениями. На следующее утро королевские войска выступили в сторону Валмере, заняли без боя Масс и подошли к ничем не примечательной равнине Валь-э-Дюн. Здесь и произошла встреча с силами мятежников, которые, двигаясь с запада, успели благополучно форсировать реку Орн.

Битва на Валь-э-Дюне, безусловно, является важнейшим событием в истории Нормандии, но о том, как она проходила, известно совсем немного. Представляется, что связано это с тем, что ни одна из сторон не продемонстрировала в ней особых тактических и стратегических достижений. По сути дела, все свелось к изолированным стычкам отдельных кавалерийских отрядов. Вспомогательные войска не использовались. Более того, ничего не сказано о лучниках, взаимодействие которых с конницей приведет к такому ошеломляющему успеху десять лет спустя в битве при Гастингсе. На Валь-э-Дюне дальнобойные луки, похоже, не пригодились, а роль пехоты свелась к минимуму. Сообщения современников об этом сражении довольно лаконичны. Вот что можно найти у Вильгельма Жюмьежского: «Короля и герцога не испугали многочисленность и ярость врагов. Они смело вступили в битву. В результате многочисленных и яростных стычек кавалерийских отрядов противник понес огромные потери. Мятежников охватила паника, и они, попытавшись спастись вплавь, бросились в воды Орна». Рассказ Вильгельма Пуатьеского, возможно, более риторичен, но почти столь же краток: «Очень много нормандцев вышло на битву под знаменами беззакония. Но Вильгельма, вождя пришедших отмстить несправедливость, не испугал вид их мечей. Он смело бросился на врагов и нанес им страшный урон… Большинство из них погибли: одни нашли смерть на поле брани, пораженные оружием или затоптанные наступающими, а многие всадники утонули в водах Орна вместе со своим снаряжением».

Представляется, что будет вполне уместно дополнить эти короткие записи картиной, нарисованной уже в XII столетии Васом в его «Roman de Rou». Данное произведение, хотя и не может считаться достоверным, тем не менее, очень ценно, поскольку его автор на протяжении многих лет был клириком в Кане и все это время старательно собирал устные и письменные источники по истории тех мест. В итоге он сумел описать битву так, будто бы сам за ней наблюдал. Вас указывает, что еще до начала сражения войска мятежников были дезорганизованы в результате перехода на сторону герцога Ральфа Тессона. Тем не менее, схватка была очень жаркой. В самом ее начале Хемо Крюлийский сумел пробиться к королю Генриху и сбить его с коня, однако сам был убит, не успев нанести своему сюзерену смертельный удар. Герцог Вильгельм действовал с той самоотверженной храбростью, которой прославился в последующих битвах. Его меч поразил некоего Хардеза из Байе, знаменитого воина и преданного вассала Раннульфа Авраншского. Сам Раннульф вскоре начал терять самообладание, и из-за его вялости и нерешительности мятежников стали теснить. Нижель Котантенский сопротивлялся упорно, но это уже не могло изменить ситуацию. Поражение стало неизбежным. Вскоре повстанческая армия оказалась под угрозой окружения и начала в панике отступать в сторону реки. Воды Орна завершили ее гибель.

«Число беглецов было очень велико, – пишет в заключение Вас, – а преследователи все более ожесточались. По полю битвы во все стороны носились лишившиеся седаков кони. Почти столь же беспорядочно скакали рыцари, не знающие, как спасти свои жизни. Убежище можно было найти в Бессене, но для этого требовалось перебраться через реку Орн. В замешательстве некоторые сбивались в мелкие группы и по шестеро, пятеро и по трое старались пробиться через холмистое пространство между Аллемжем и Фонтено. Преследователи мчались по пятам и, нагоняя, уничтожали. Другие пытались переплыть Орн и в большинстве своем были либо убиты, либо утонули. Погибших было так много, что их тела остановили колеса мельниц Борбийона».

Поражение западных виконтов на Валь-э-Дюне явилось поворотным моментом в судьбе герцога Вильгельма и истории Нормандии в целом. Естественно, что его значение постепенно раскрывалось на протяжении последующих лет. Но одно судьбоносное для Нормандии событие произошло почти сразу же. В октябре неподалеку от Кана, в непосредственной близости от места битвы, состоялся собор, на котором присутствовали высшие нормандские прелаты, в том числе представлявшие герцогский дом архиепископ Може и аббат монастыря Сент-Уан Николас, а также сам герцог. Это полномочное собрание сделало то, чего безуспешно добивался пять лет назад Ричард Сен-Ваннский, – утвердило положение о Божьем мире. Все присутствовавшие взяли на себя обязательство обеспечивать его исполнение, в чем поклялись на специально привезенных для этого случая из Руана мощах святого Уана. О содержании принятого в 1047 году документа можно судить только по извлечениям из него, сохранившимся в более поздних документах, но основные пункты не вызывают сомнений. Собор запретил вооруженные столкновения с вечера среды до утра понедельника, а также на периоды Рождественского и Великого постов, празднования Пасхи и Троицы. Это совпадало с положениями о Божьем мире, принятых ранее в других частях Франции. Поскольку соглашение основывалось на религиозных канонах, ответственность за его соблюдение возлагалась на прелатов, которые могли налагать те или иные церковные санкции на нарушителей. В Нормандии эти санкции, от которых, собственно, и зависела действенность подобных актов, были гораздо строже и более детально прописаны, чем в других провинциях, за исключением Фландрии и Реймса. Согласно принятым в Кане решениям, нарушивший Божий мир мог быть отлучен от церкви. Более того, меры против нарушителя могли принять и светские власти. Для нашего исследования важно отметить, что Канский собор сделал исключение для короля Франции и герцога Нормандии. За ними сохранялось право использовать силу и вести боевые действия даже в дни Божьего мира, если это отвечало высшим государственным интересам. Это было прямым подтверждением признания особой роли герцога, который получал рычаги воздействия, присущие не только светской, но и церковной власти. Позже он этим весьма успешно воспользовался, распространив правило Божьего мира на все свои владения и превратив его в эффективный инструмент поддержания правопорядка.