Книга Перелетные свиньи - Пэлем Грэнвил Вудхауз

– Дела, сэр?

– Именно. Важное деловое свидание.

– Хорошо, сэр.

Опустив трубку, Джерри сел в кресло, живо ощущая, как бесы рвут его душу в клочья раскаленными щипцами.

А на Гросвенор-сквер, где жила леди Дора, вдова сэра Эверарда Гарленда, сестра ее, леди Констанс, тоже не радовалась. Джерри позвонил как раз тогда, когда Риггз, дворецкий, принес им с лордом Воспером чай.

Ответы его ей не понравились. «Сэр», говорил дворецкий, указывая на то, что таинственный незнакомец – мужчина, а никто не мог узнать, что Пенни в Лондоне, кроме как от нее самой. Если же она ему сообщила, что же это такое?

– Что это такое, Риггз?

– Некий мистер Вейл, миледи. Не может встретиться с мисс Доналдсон.

«Воспитание» – не пустое слово. «Леди не выдают своих чувств», – говорила гувернантка; и максима эта вела леди Констанс через всю жизнь. Там, где невоспитанная женщина просто перевернулась бы, возможно, вскрикнув при этом: «А черт!» – настоящая леди едва заметно дрожит.

– Ах вон что! Спасибо, Риггз.

Она взяла пирожок с вареньем, выпавший из ее пальцев, и съела его в забытьи. Открытие ошеломило ее. Итак, Пенелопа Доналдсон – отпетый мошенник, как выразился бы Галли, а если верить ему, это самый худший род мошенников. Леди Констанс с облегчением вспомнила, что завтра вечером они будут в Бландингском замке, далеко от всяких Вейлов, – и ощутила, какая это тихая заводь, какая обитель покоя. Чего там только нет! Дивный пейзаж, дух старины, а главное – ни единого Вейла на много миль вокруг.

2

Когда такие девушки, как Глория Солт, говорят, что оденутся к ужину, они употребляют слово «одеться» в самом глубоком и полном смысле, предуведомляя тех, кто окажется в salle a manger[2], чтобы они припасли темные очки. Джерри, поджидавший в вестибюле, просто оторопел, когда в восемь часов двадцать минут вращающиеся двери впустили блистательное видение. Поскольку он встречался с Глорией за завтраком (вторым) и на поле для гольфа, он не знал, как она сверкнет за ужином.

Глория Солт была высокой, стройной и умопомрачительно модной. Хотя она прекрасно играла и в гольф, и в теннис, походила она скорей всего на нильскую змейку. Мы бы поняли нервного джентльмена, если бы перед ужином он не знал, что ей предложить – аспида или коктейль.

И в том и в другом случае он бы ошибся. Аспида она бы отклонила, как отклонила коктейль, предложенный Джерри.

– Никогда не пью. Не пойму, как вы все это пьете. Так я и сказала моему будущему повелителю: «Ни джина, ни виски». Кроме того, диета и упражнения. А то кажется, что я выхожу за двоих сразу.

– А он что?

– Юмор – признал, сатиру – не очень.

– Солидный.

Джерри умел приступить прямо к делу, но если угощаешь леди, надо быть вежливым. Нельзя говорить о делах за семгой. Кроме того, ему хотелось узнать, что случилось, почему Глория поссорилась с Орло, лордом Воспером. Джерри знал его с детства, любил, а потому – огорчался.

– Не то что Оспа.

– Какая оспа?

– Это от «Воспер». Я учился с ним в школе.

– Да? А ты его бил?

– Конечно, нет. Я любил его, как брата.

– Большая потеря, – заметила Глория. – Если бы Орло Воспера били по два раза в день, когда формировалась его личность, он бы не стал такой гнидой.

– Ты можешь назвать его гнидой?

– Назвала, прямо в лицо.

– Когда?

– На корте, и еще раз, когда мы входили в клуб. Да, и в раздевалке, уже без него. Там мужчины отдельно. Гнида из гнид, сказала я, абсолютный чемпион. И вернула кольцо.

– О, вы были помолвлены?

– Все ошибаются.

– Я ничего не видел в газетах.

– Мы собирались объявить перед турниром.

– Чем же он заслужил твою немилость?

– Сейчас расскажу. Мы играли смешанными парами. Да, я была немного не в форме, но это не причина после первого сета врываться на мою часть корта и играть за меня, словно я – старушка с артритом, которая научилась теннису на прошлой неделе по почте. Играет и кричит: «Мяч, мяч!» А где же я? Сжалась в уголке? Шепчу ему: «Мой Герой?» Нет уж, прости. Я ему сказала, чтобы немедленно убрался, а то мозги вышибу, если они у него есть. Он немного поутих, играл за себя, но всякий раз как я промажу – разве можно не мазать после таких испытаний? – он поднимал брови и говорил: «Ах, ах». Когда все кончилось и мы проиграли со счетом два – шесть, три – шесть, он пожалел, что я ему не уступила. Вот тут я и взорвалась. Потом обручилась с Грегори Парслоу.

Джерри пощелкал языком, а когда Глория спросила, не подгоняет ли он лошадь таким неприятным звуком, ответил, что ее повесть очень огорчила его. Так оно и было. Никто не любит, когда его старые друзья ссорятся. Он привязался к Орло Восперу еще тогда, когда они метали друг в друга бумажные дротики, обмоченные в чернила, а к Глории Солт испытывал ту нежность, с которой мы относимся к женщинам, не вышедшим за нас замуж.

– Оспа об этом слышал?

– Вероятно. Это было в «Таймс».

– Страдал, наверное.

– Надеюсь.

– Где он сейчас?

– Кто его знает. И ради Бога, хватит о нем! Я думала, тебе интересно, что я хочу предложить. А ты ни о чем не спрашиваешь.

Джерри опять огорчился, теперь – от того, что она превратно истолковала его благородную сдержанность.

– Мне интересно. Я не хотел тебя торопить. А то бы ты подумала, я из-за этого с тобой ужинаю.

– Из-за чего-то еще?

– Конечно.

– С виду не скажешь.

– Понимаешь, я собирался встретиться с… другим человеком. Пришлось отменить, неудобно как-то.

– Точнее, с девушкой.

Слово это не очень подходило к прекраснейшей из смертных, но Джерри перетерпел.

– Ну да.

Участливо глядя на него, Глория перегнулась через столик и погладила его по щеке.

– Прости, Джерри. Не знала. Значит, ты влюбился. Да-да, сама вижу, ты так таращишься. Когда же это случилось?

– Недавно. Я был в Нью-Йорке, а с ней мы плыли сюда.

– Когда вы поженитесь?

– Никогда, если я не раздобуду две тысячи.

– Вот как? А книги денег не приносят?

– Не так много.

– Ага… Прости, что я тебе помешала, но завтра я уезжаю в Шропшир. Буду гостить в Бландингском замке.

– В Бландингском замке?!

– Ты там бывал?

Джерри заколебался. Надо ли называть Пенни? Скорее, нет, решил он. Чем меньше народу знает, тем лучше.