Книга Когда был Лютер маленький, с кудрявой головой... - Андрей Дубровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лютер очень любил справедливость. Справедливость могла бы быть его богом, если бы оным не являлся для Лютера Иисус Христос. Ради справедливости Лютер готов был пойти на любую несправедливость.
Так, например, ещё будучи школяром, Лютер услышал, что некий старшеклассник жестоко оскорбил некоего младшеклассника, оказавшегося ещё и чернокожим. Вскипев праведным гневом, Лютер оклеветал того старшеклассника перед самым искусным в Священной Римской империи дуэлянтом, после чего того старшеклассника – обидчика малышей – полиция нашла в парке с тринадцатью колотыми ранами и семью пулевыми. Не утоливши чувства справедливости, Лютер обвинил перед инквизицией родителей почившего старшеклассника в занятиях генетикой, после чего они были приговорены к ста девятнадцати годам каторги в урановых рудниках, без права переписки. Остальных родственников и знакомых того злополучного старшеклассника по разным уголовным мелочам, стараниями Лютера, ввергли в узилище на сроки разной длительности. Менторов, имевших несчастье учить того старшеклассника, заставили каяться прилюдно в том, что потакали этому врагу германского народа, а потом отправили в пешее паломничество в Иерусалим, для отмаливания столь тяжкого греха пред гробом Господним.
Позже, говорят, появился некий свидетель, утверждавший, что никакой несправедливости тот старшеклассник не чинил, а напротив, младшеклассник облыжно оклеветал старшеклассника в надругательстве над своим чернокожием, дабы получить вследствие этого через суд сатисфакцию в виде мешка золотых дукатов. Этот свидетель никак не вписывался в столь триумфально разворачивавшееся шествие справедливости, и в один, не уверен я, что прекрасный, день дом того свидетеля вдруг загорелся и обрушился прямо на голову хозяина.
Когда Лютер стал вождём германского народа, ему доложили, что в одной кабацко-вольной беседе тот давнишний обиженный чернокожий школяр сильно печалился по поводу сией истории: мол, из-за Лютера не выгорело дело и не удалось получить сатисфакцию в виде мешка золотых дукатов, и теперь приходится влачить жалкое существование.
Опечалился Лютер, и не прошла ещё луна полного цикла, как выслали болтуна вместе с нелегальными иммигрантами на хлопковые плантации Нового Света. В пути на корабль напали берберские пираты, и он затонул со всеми пассажирами.
Последнего, кто вообще помнил о той истории, зарубили ледорубом в стране ацтеков.
Вот как почитал Лютер справедливость… Но вернёмся к прерванному повествованию.
Олицетворением антисправедливости (которую ни в коем случае не следует путать с несправедливостью) для Мартина Лютера был папа ватиканский. Самого папу Лютер готов был объявить сатаной, а обиталище его – стольный град Ватикан – преисподней, если бы для Мартина эти слова не обозначали иное. Поэтому приходилось ограничиваться менее громкими титулами в отношении своих противников: папа был приспешником сатаны, а Ватикан – прихожей преисподней.
Папа ватиканский, в ответ на эти обидные прозвища, анафематствовал Лютера, на что тот дал интервью одной влиятельной саксонской газете, где, помимо прочего, заявил, что вообще не знает, кто такой этот папа ватиканский, и усомнился в существовании Ватикана.
К сожалению для папы, последняя ватиканская газета – «Рупор престола святого Петра» – была продана за долги одному германо-протестантскому дорожно-сталелитейному магнату, и острых интервью папе давать было некому. И он безмолвствовал в медийном пространстве.
Зато вскоре после интервью Мартина Лютера с германских географических карт, атласов и глобусов исчез Ватикан и, на всякий случай, все его окрестности. Вслед за этим были секуляризированы все земли, принадлежавшие Ватикану, как владения несуществующей страны.
Папа ватиканский вскоре от горя запил, а потом и закурил. А спустя немного времени и вовсе женился и стал бродячим философом, отчего и развёлся.
Тем дело и кончилось: Мартин Лютер ликовал, папа ватиканский, путешествуя, философствовал, справедливость торжествовала.
Однажды Мартину Лютеру пришёл счёт за международные переговоры. Увидев, какую непомерную сумму он должен заплатить, Лютер сначала удивился, а потом вознегодовал. И впрямь, тут было от чего прийти в ярость: после переговоров с папой ватиканским, тот отлучил Лютера от церкви; а по окончании переговоров с королём английским, тот, оказавшись не в меру впечатлительным, вместо того чтобы оказаться под его, Лютера, влиянием, вдруг решил, что теперь всё можно и организовал свою собственную церковь, которую, по недостатку воображения, назвал англиканской; результаты переговоров с японским сёгуном были и вовсе обескураживающими – непонятливый (или слишком хитрый) вождь японского народа, вместо обещания ввести у себя протестантизм, почему-то попросил Курильские острова, на что Лютер ответил, что на данный момент все Курильские острова кончились, но пообещал, что их обязательно завезут в следующем тысячелетии.
С тарифами надо было что-то делать и поскорей. И как учит нас житейский опыт, сформированный фильмами, изобильно поставляемыми из Вест-Индий, чтобы решить проблему, следует уничтожить источник, её породивший. Источником же возникшей перед Лютером проблемы являлся испанский город Тарифа – именно оттуда и произошло ненавистное слово и явление, и именно этот город следовало уничтожить, чтобы избавиться от всеразоряющего бедствия.
Уж что-что, а уничтожение во времена Лютера не являлось чем-то экстраординарным, напротив, многие прибегали к этому, ныне крайнему, средству, как к панацее от всех бед. Как говорили в те мрачные времена – нет человека/города/страны/грамматического правила/природного явления – нет проблем.
И вправду, спустя короткое время мы уже видим город Тарифу совершенно разрушенным и пребывающем в запустении. Что ж, тарифы и впрямь на какое-то время исчезли (равно как и телефонная связь, электроэнергия, газ, горячая вода и прочие буржуазно-католические излишества). А поскольку Тарифа ещё являлась и самой южной точкой Европы, Европа на какое-то время лишилась и своей самой южной точки, и живёт без неё поныне.
Однажды Лютер с семьёй отправился на отдых в Габон. Надо сказать, что в те благословенные средневековые времена ещё не завелись в общественном организме такие богонеугодные создания, как хваткие дельцы с их перспективными туристическими направлениями и развитой туристической инфраструктурой, и люди, желавшие отдохнуть вдали от родины, выбирали для этого страны со смешными названиями. Да, пожалуй, основным критерием выбора было смешное название страны, а не вся эта нынешняя дребедень, выдуманная ушлыми людьми для людей ленивых. И средневековые туристы ездили в Зимбабве, Лихтенштейн, Вануату, Мьянму, Сычуань… А Лютер с семьёй отправился в Габон.
И вот что приключилось с Лютером в этой стране (такой уж Мартин Лютер был великий человек, что без приключений не мог даже с другом в таверну сходить). Однажды приходит к хижине Лютера делегация туземцев. Тут нет ничего удивительного: имя вождя мирового протестантизма было известно во всех уголках земли. Вошли ходоки, стало быть, в хижину, расселись на стульях, а кто и на полу. Посидели, покряхтели для порядку, а кто постарше, те «вот ведь» и «стало быть» изрекли для пущей важности. Совсем отважные спросили о здоровье близких, поговорили о погоде. Наконец, выступает вперёд самый старший и такую речь говорит:
