Книга Мир наизнанку - Марина и Сергей Дяченко

– Я знаю, – племянник говорил неторопливо и мягко, – я слышал. Мотор, да. Я сделал из Светкиного сердца мотор.

– Ты сумасшедший, – Лизу передернуло.

– Да! Матушка считает меня сопляком… «Я приняла решение их расписать», надо же! Из ее головы я сделаю процессор.

Лиза попятилась от него, помня, что сзади яма, судорожно нащупывая ногой землю.

– Прыгай, – Пашка улыбнулся.

– Пошел на хрен!

– Прыгай, – Пашка вытащил из-за спины устройство, похожее на лейку с оптическим прицелом. – Прыгай к Светке, жди, скоро вас там будет мно-ого…

Лиза оступилась и чуть не упала. Пашка поднял устройство на уровень груди, нажал кнопку, из черного сопла с шипением вырвалась струя пламени.

– Прыгай, а то ведь поджарю и все равно сброшу…

– Помогите! – крик вышел очень тихий, глухой. – Помогите!

Пашка шагнул вперед, держа перед собой паяльную лампу. Лиза отступила, спасаясь от жара, одной ногой угодила в дыру и грохнулась на колени у самого края ямы. Разъехались доски, закрывавшие ремонтный люк, посыпалась вниз земля; там, на груди мертвой Светы, ярко горел фонарик.

Пашка радостно засмеялся.

– Пры-ы…

Он хрюкнул и замер, выронив адскую машинку. Глаза его повернулись в глазницах, будто желая заглянуть внутрь головы. Из груди на секунду вынырнуло узкое лезвие и тут же спряталось, как жало.

Неведомая сила рванула Пашку назад, потом швырнула вперед. Племянник упал, головой ударив Лизу по колену; за его спиной стоял Горохов со шпагой в руках.

– Жанр, – сказал он сквозь зубы. – Вставайте.

Лиза разрыдалась.

– Поздно реветь! – Горохов блеснул белыми зубами. – Вы преуспели, вы на полпути к успеху. Не раскисайте!

Лиза еще раз посмотрела вниз, на Свету:

– Это… вот так? Вот так происходит?

– Может быть и хуже. Это пока у нас триллер, а в триллере, как правило, приходит помощь в самый торжественный момент… Но вы не главный герой, вот в чем беда. Как и Света. Света была второстепенным героем…

– Бедная девочка, за что ее убили?!

– Да вставайте же, не торчать же тут всю ночь… Что с ногой?

Лиза ощупала лодыжку.

– Не знаю… Ничего… Болит…

Она с превеликим трудом поднялась на ноги и убедилась, что может идти, во всяком случае пройдет несколько шагов до дороги. При мысли о том, что придется возвращаться домой и говорить с Аленой, начиналась тошнота.

– Одно меня очень беспокоит, – признался Горохов, протирая чистой тряпкой острие своей шпаги.

– Только одно?!

– Да… Моторы, сделанные из сердец, и процессоры из голов.

– Он был маньяк сумасшедший! – Лиза с ужасом покосилась на Пашкин труп. – Мало ли что он мог сказать в бреду…

– Да. В лучшем случае. В худшем – у нас мистический триллер с большой буквы М… Или…

Взгляд его остановился. Он смотрел куда-то Лизе за плечо. Задержав дыхание, она обернулась.

За край ямы, зияющей теперь посреди гаража, ухватилась девичья рука. Потом вторая. Показалось лицо с прилипшими ко лбу и щекам волосами. В зубах девушка держала Лизин фонарик.

– Зомби-муви, – с нервным смешком сказал Горохов. – Все, поле пошло в разнос. Ненавижу.

Мертвая девушка Света выплюнула фонарик.

– Где мое сердце? – спросила очень тонко и жалобно. – Где мое бедное сердечко?

Лиза кинулась к Горохову, начисто позабыв, что тот барин и кот. Горохов схватил ее в охапку и вылетел из гаража, чуть не снеся дверь, которая, к счастью, открывалась наружу.

У дороги стоял Пашкин мотоцикл, с ключа свисал, красиво поблескивая, брелок в виде голой женщины. Горохов стряхнул Лизу в седло, спрятал свою шпагу в трость модели «Доктор Хаус» и вскочил сам, сунув трость под мышку. Взревел мотор, и в звуках его почти сразу прорезался низкий женский голос: «А-ай… сердце… мое…»

В дверях гаража показалась девушка Света. Лиза зажмурилась, вцепилась в Горохова, спрятав лицо у него на спине. Мотоцикл понесся, подпрыгивая, выхватывая фарами горы битого кирпича, увязшие в бетоне конструкции, закрытый магазин «Продукты», покосившийся дорожный знак, и Лиза продолжала их видеть, хотя глаза у нее были зажмурены. Наконец мотоцикл вырвался на трассу и понесся ровно, с низким гудением, и голос в звуке мотора, ставший совсем тоненьким, жалобно умолял: «Отдай мое сердечко! Отдай мое сердечко!»

Горохов сбросил скорость, свернул куда-то в лес и заглушил мотор. В свете мотоциклетных фар обозначилась машина – большая, тусклая и черная, как загорелый бегемот.

– Пересаживаемся, – сказал Горохов. – Пусть забирает свое сердце.

Лиза, шатаясь, но все-таки двигаясь без посторонней помощи, добралась до машины и упала на просторное сиденье «БМВ».

– Пока все идет по плану, – сообщил Горохов, выруливая на дорогу.

– Где она сейчас?

– Кто? «Отдай мое сердце»?

Лиза дернулась:

– Не надо!

– А что такого? Вы привыкайте, привыкайте и молитесь, чтобы тем все и закончилось. Жанр у вас неприятный, но зато простой и предсказуемый…

Машина гнала по шоссе, как гепард по ночной пустыне. За окном мелькала и смазывалась привычная, почти умиротворенная картина пригорода, но Лиза не позволяла себя обмануть: это был уже другой мир, не подробно-бытовой, но жанровый. Бледнело небо, приближался рассвет.

– Как вы себя чувствуете, Елизавета? – вкрадчиво спросил Горохов.

Она посмотрела на свои ободранные, грязные, трясущиеся ладони.

– Прекрасно, – призналась прежде всего сама себе. – Мне как-то… как-то очень ярко перед глазами, очень четко, и хочется дышать глубоко… хочется жить…

– Да. Это вкус жизни. Завидуйте мне – я все время так живу. Я каждую секунду помню, что я живой и управляю своим будущим, что мог быть кошачьим прахом, а стал – мужчиной, почти миллионером, хозяином вот этой прекрасной машины.

– Денис, – сказал Лиза. – Вы мне жизнь спасли. Два раза.

– Не за что.

– Как вы узнали? Как вы оказались в гараже? Как вы вообще… – она запнулась.

– Видите ли, Елизавета, – Горохов снова перешел на вальяжный тон, – у меня почти нет принципов. Я человек свободный, не скованный комплексами, жизнелюб… Но пожелания Хозяина я всегда выполняю так хорошо, как только смогу.

– Вы ему служите?

– Пф! Я никому не служу. Я выполняю его пожелания, потому что мне так хочется. Я рад, что могу ему помочь.

Он мягко притормозил. Через дорогу метнулась тень – на мгновение сделались видны серые бока в клочьях белой свалявшейся шерсти и оскаленная красноглазая морда.