Книга Правдивая история Деда Мороза - Евгения Пастернак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Съ праздникомъ, Дъед Мороз и Машенька!
Из истории
Прошедший 1913 год все запомнили по шикарным праздникам, которые устроила царская семья. Император Николай II праздновал 300-летие. Не в том смысле, что ему лично исполнилось 300 лет (столько не живут даже императоры), а просто 300 лет назад — в 1613 году — первый из Романовых взошел на трон.
А в остальном все было, как и в 1912, и в 1911. Разве что автомобилей и телефонов стало чуть больше.
Рождество миновало, прошли и Крещенье, и Масленица. Рождественские чудеса мало-помалу стали забываться. Только племянники нет-нет да и хвастались своим знакомым, что их дядя Сережа умеет любые-прелюбые подарки дарить. Кто верил таким рассказам, а кто смеялся. К лету и сами Морозовы стали понемногу забывать о необыкновенных подарках, о чудесных птёрках и охлях. Хотя нет: птёрков и охлей дядя Сережа для племянников рисовал по-прежнему, но проказы их с Машей уже не обсуждал.
Но чем ближе декабрь, тем чаще появлялись напоминания. То четырехлетняя Софья вдруг заявит: «Хочу елку с дядей Сережей». То появится рисунок с птёрком, которого Сергей Иванович — если память не подводит — и не рисовал.
А однажды на улице Морозова узнал какой-то карапуз.
— Дед Мороз! — закричал он издалека и припустил так, что няня не успела его ухватить за ворот. — Дед Мороз! Ты помнишь, что скоро Рождество?
— Конечно, помню, — Сергей Иванович подхватил карапуза, чтобы тот не шлепнулся.
Это был тот самый мальчик Павлик, который год назад вытребовал у него «во-о-о-т» такую конфету. Да и няня была та же самая.
— Павел! — она даже запыхалась, догоняя воспитанника. — Как ты себя ведешь? А поздороваться?
— А я себе подарок уже придумал!
Няня перехватила мальчика и старалась говорить как можно строже.
— Павел! Это неприлично! Ты хочешь, чтобы тебя наказали?
Только тут карапуз среагировал, правда, весьма оригинально. Не поворачивая головы в сторону няни, он заявил:
— Ты ее не слушай, она добрая. А ты мне пожарную машину подаришь?
Няня растерянно заморгала. Она и вправду не была похожа на злого человека.
— Ой, вы не дарите, пожалуйста! — сказала она. — Мне так попало за ту конфету. Елизавета Федоровна ругались, они думали, это я Павлику подарила, а его баловать нельзя.
— Можно! — заявил Павлик, и Сергей Иванович понял, что его действительно баловать не стоит.
— Будет тебе машина, — сказал он, — но только…
Морозов выдержал паузу и поднял указательный палец.
— …если будешь слушаться маму с папой и няню.
Мальчик вздохнул и оценивающе посмотрел на воспитательницу.
Теперь и Сергей Иванович рассмотрел ее получше. Няня оказалась молодой женщиной, скорее даже девушкой, с огромными серыми глазами на худеньком лице.
Не удержавшись, он погладил ее по голове… и улыбнулся. Девушка так же сильно, как и ее подопечный, верила в чудо. Тихо-тихо, про себя, она просила у Деда Мороза, чтобы в будущем году ей повезло и встретился молодой, красивый, блестящий. Такой красивый и блестящий, что Сергей Иванович и рассмотреть толком не успел — что-то размытое и воздушное. Зато другие желания няни были простыми и яркими: новое платье ослепительной белизны, шляпка с искусственными розами, колечко с камушком, легкие, как перышко, туфельки…
— И тебе все будет, дочка, — Морозов вспомнил неясно-размытого юношу и поправился, — почти все.
Так он и оставил Павлушу с няней посреди зимней улицы: мальчика, который решал, стоят ли подарки таких жертв, и девушку, которая очень хотела, но боялась поверить в чудо.
«А я, и правда, — подумал Сергей Иванович, — вхожу в роль какого-то былинного старикана. Ишь как завернул: „Будет тебе все, дочка!“».
* * *
Дальше — больше. Племянники потащили записки с заказами, и не только от себя, но и от друзей. Сестры с братьями стали напоминать, чтобы не баловал Морозов племянников сверх меры. Маша поглядывала на мужа с озорной улыбкой.
Словом, за неделю до Рождества Сергей Иванович понял, что пора вернуться Деду Морозу.
Как-то вечером он сел за письменный стол, вздохнул поглубже и принялся выгребать записочки. А когда выгреб, то охнул уже с тоской — бумажек набралось под сотню, а то и больше.
Славно племянники растрезвонили по знакомым!
— Чего вздыхаешь? — сказали вдруг в левое ухо.
— Сейчас разберемся! — добавили в правое.
Не успел Сергей Иванович толком головой повертеть, как с плеч по рукавам его домашней куртки ловко съехали прошлогодние знакомцы. По левому рукаву — птёрк, по правому — охля. В лицо Морозов их различать так и не научился, но ему показалось, что эта парочка пришла в прошлый Сочельник первой.
Помахав Сергею Ивановичу лапкой, они бодро ринулись к записочкам. Споро стали таскать их туда-сюда, раскладывая на две пачки. Неизвестно откуда набежали новые (то есть старые) птёрки и охли, устроили такую кутерьму, что Сергей Иванович уже не мог понять, что, как и — главное — зачем происходит.
— А что это вы устроили? — спросил он, но вместо ответа одна бодрая охля забралась к нему на ладонь и приказала:
— Вспоминай!
— Что вспоминать?
— Что ты кому обещал в этом году, конечно!
— Вслух?
— Необязательно.
Сергей Иванович прикрыл глаза и начал припоминать.
Кажется, в этом году он успел пообещать подарок только деловитому Павлику.
Ах да, и еще его няне!
— Все вспомнил? — раздался голос охли.
— Все.
— Уверен?
— М-м-м… Почти.
— Ясно. Давай-ка я по твоей голове побегаю.
Сергей Иванович решил не удивляться такому способу освежения памяти.
Он, не открывая глаз, подсадил охлю себе на макушку и сидел, прислушиваясь к ощущениям. Было немного щекотно и немного весело. Охля побегала туда-сюда и подала голос:
