Книга Любовь на Утином острове - Марианна Лесли

Вот глупая девчонка, думал Алан, наблюдая, как она поднимается по тропинке к дому, а вслед за ней трусит Снупи. Эх, молодо-зелено! Ну как в таком деле можно полагаться только на удачу?! С таким же успехом она могла бы возложить надежды на приливную волну и ждать, когда та остановится. Он вдруг обрадовался, что задолго до первого ноября уже будет далеко отсюда и, что бы ни случилось с Дженни Моррис и ее драгоценным пансионом, его это не будет касаться.

Он потер ладонью щеку с отросшей за день щетиной и оглядел хвойно-лиственный лес вокруг, окинул взглядом хижины, которые начинали приобретать мало-мальски приличный вид, озеро, которое было столь же переменчиво, как бродяга-ветер. И подумал о Дженни, которая просто умрет, если потеряет все это.

Ночью он почти не спал, размышляя о ней и ее упрямом нежелании взглянуть правде в глаза. Он лежал без сна и безуспешно пытался отогнать от себя ее образ – то ли девочки, то ли женщины, невинной и соблазнительной.

Он вспомнил, как она выглядела, когда он вытащил ее из воды. Мокрая рубашка была почти прозрачной и плотно облепляла маленькие красивые груди с напрягшимися и потемневшими сосками. Ее лицо обрамляли мокрые короткие пряди черных волос – и это лицо, несмотря на ее невинность, было лицом женщины.

Сердце его учащенно забилось при воспоминании о ее крепком смуглом теле, длинных ногах, аккуратных маленьких ягодицах, обтянутых старыми шортами. Он лежал и гадал, насколько податливой оказалась бы ее плоть под его требовательными губами, какие ощущения он испытал бы, заключенный в кольцо ее стройных сильных ног. С этими мыслями он и уснул.

На следующее утро эти мысли продолжали неотступно преследовать его даже во время работы, когда они молча трудились бок о бок. Алан как раз безуспешно пытался отогнать свои ночные видения, когда она бросила на него любопытный взгляд.

– Где вы познакомились с моим отцом?

Он взглянул на нее, радуясь тому, что, во-первых, она отвлекла его от ставших навязчивыми образов, а во-вторых, наконец решилась затронуть эту болезненную для нее тему.

Да и пора бы уж, мрачно подумал он. До вчерашнего дня она упорно избегала любых тем, которые не имели непосредственного отношения к строительству. Алан не сомневался в том, что Дженни постоянно думает об отце. Вопрос был в том, разбудит ли это любопытство ее лучшие качества.

Он не спешил с ответом. Не то чтобы хотел ее помучить, просто не знал, как лучше начать.

– Однажды я выручил его из одной передряги, – наконец сказал он. – С тех пор мы подружились.

Дженни потянулась за инструментом, не глядя на него.

– Означает ли это, что вы тоже… злоупотребляете спиртным? – спросила она.

Он хмуро усмехнулся.

– Я не пьяница, если ты на это намекаешь, девочка. Правда, однажды, несколько лет назад, я едва не стал им, но вовремя сумел взять себя в руки.

Она довольно долго рассматривала его, затем повернулась и, направившись к дому, бросила через плечо:

– Если вы здесь закончили, залатайте дыры в крыше третьего домика. А еще надо сделать новые карнизы.

– Как прикажете, леди-босс, – ответил он, глядя ей вслед.

Интересно было бы узнать ее истинные чувства, подумал он. Притворяется этакой крутой девицей, а на самом деле подскакивает и убегает, словно пугливая лань, при малейшей угрозе.

А почему, собственно, его так волнует, что она думает и чувствует, в особенности в отношении его? – задал он себе вопрос, и, когда ответ пришел, он ему очень не понравился. Он понял, что ему это небезразлично, и осознание этого было словно удар по больному месту.

Прошло еще два дня, прежде чем она с ним заговорила. Он застал ее, когда она пыталась затащить по лестнице на крышу большой кусок рубероида. Алан предложил помочь, но она раздраженно бросила:

– Занимайтесь своим делом, Маклей. Я не нуждаюсь ни в вашей помощи, ни в ваших советах, так что можете засунуть их куда подальше. Здесь я отдаю приказы, а вы их получаете.

Он отдал честь и тем не менее попросил ее быть осторожнее. Она не обратила на его слова никакого внимания и чуть не сломала свою упрямую шею, пока лезла на крышу.

Вечером, во время ужина, подавая картошку и жареную курицу, она сказала:

– Послушайте, Алан, я прошу прощения за то, что так набросилась на вас сегодня днем. Я понимаю, что вы лишь хотели помочь. И я была не права: мне нужна ваша помощь.

Он намазал хлеб арахисовым маслом и пожал плечами.

– Все нормально. Не бери в голову.

– Понимаете, просто я привыкла все делать сама… – продолжала она оправдываться.

– …И не привыкла, чтобы тебе помогали, тем более указывали, что и как делать, – закончил он за нее.

Дженни кивнула с несчастным и виноватым видом.

– Я заметил.

Они продолжали есть в молчании, вернее он ел, а она просто возила вилкой по тарелке.

– Вы сказали, – проговорила она наконец, – что выпивка не представляет для вас проблемы. Это правда?

Он усмехнулся.

– А что, чернявая, я так сильно похож на алкоголика, что тебе трудно в это поверить?

Она смутилась.

– Да нет, просто если вы дружны с моим отцом…

– Ну, во-первых, подружились мы с ним не на почве выпивки, а во-вторых, Джейк сейчас не пьет. Уже несколько лет он посещает наркологический центр, к тому же у него нелады со здоровьем. А что касается меня, проблемы с выпивкой у меня нет, но вот сам я был, есть и буду проблемой, так что ты, девочка, поосторожнее.

Она бросила на него короткий рассеянный взгляд, но, к счастью, не стала интересоваться, что он имел в виду. Похоже, сейчас все ее мысли были заняты отцом.

– Знаете, когда отец запил, а потом ушел из дому, я вначале думала, что это из-за маминой смерти. Но, став постарше, начала сомневаться. Мне стала приходить в голову мысль: а вдруг это из-за меня? Может, это я виновата в том, что отец ушел?

И этот вопрос до сих пор не дает тебе покоя, девочка, догадался Алан. Ему не хотелось переживать ее боль, но, похоже, от этого никуда не деться.

– Алкоголизм – это болезнь, Дженни, и в этом нет ничьей вины.

Она отодвинула стул, встала и начала убирать грязную посуду.

– Он уже год не пьет, – добавил Алан, на этот раз стараясь удержать ее.

Отвернувшись к раковине, она схватилась за ее края и опустила голову. Он ощущал ее напряжение, как свое собственное, и чувствовал, каких усилий ей стоило держать себя в руках.

– Один год из десяти, – тихо проговорила она. – Слишком мало, слишком поздно, разве не так? Вы ведь видели, во что он превратился?

Он отодвинул стул, и скрип ножек по деревянному полу нарушил тишину. Он отнес свои тарелки в раковину, затем прислонился к стене, скрестил руки на груди и поглядел на нее сверху вниз. Рядом с ним она казалась совсем маленькой и хрупкой. Хрупкой и ранимой. И неожиданно он понял, что клятва не касаться ее невыполнима.