Книга Смертельный блюз - Картер Браун

– Какую? – осведомился я. – К совершеннолетию у меня сменилось четыре матери: моего старика все звали Дэнни-кот.

Эйприл сунула руки в карманы шорт, и те сразу натянулись на ее крепком теле.

– Сдаюсь, – проговорила она. – Я только что беседовала с лейтенантом Хардингом, и он сказал мне, что никто не сможет отсюда уехать, пока он не найдет убийцу. Как по-вашему, что будет на студии?

– Ну, это я уже знаю, – ответил я со вздохом. – Я звонил Гугенхеймеру, и он заявил: если Глория не вернется ко вторнику, я не получу гонорар, и он внесет меня в черный список, так что мне не удастся больше найти работу ни на побережье, ни в Нью-Йорке.

– Я бы тоже очень хотела, чтобы Глория вернулась вовремя, – сказала Эйприл.

– Вот как? – удивился я. – Вам-то что с того?

– Я привыкла есть три раза в день, – ответила она просто. – А финансовые дела Глории сейчас очень плохи. Все, что у нее есть, – это кредит на дом, кабриолет, который может понадобиться только сумасшедшему, да два меховых манто. Я ничего не имею против меховых манто, но ведь есть же их не станешь!

– Неужели все действительно так ужасно? – спросил я.

Эйприл кивнула.

– Если не хуже. Мне кажется, Глория надеялась, что Вулрих ей поможет, и, узнав вчера вечером, что он банкрот, чуть не сошла с ума.

– Ну что же, еще не все потеряно, – успокоил я ее. – Вулрих – предусмотрительный парень, он застраховал свою жену сразу после свадьбы на огромную сумму.

Эйприл удивленно подняла брови:

– Тогда у него был веский повод для убийства, так ведь?

– Конечно, мистер Холмс, – подтвердил я. – Но не только у Эдди был мотив для убийства. Хардинг считает, что убийцей с таким же успехом мог быть и один из кредиторов – тот же Луи Барон или Грэг Бейли. Да и Глория тоже не составляет исключения, она могла это сделать из ревности, узнав, что Элен – жена Вулриха.

– А что насчет Муската Муллинса? – спросила Эйприл. – Ведь в путешествие, как я слышала, отправлялись две парочки: Глория с Эдвардом Вулрихом и Мускат с Элен Фицрой.

– Как все сложно, – посочувствовал я.

Эйприл топнула ногой.

– Весь вопрос в том, – бросила она, – что вы теперь будете делать?

– Гугенхеймер предложил мне самому найти убийцу, если копам это окажется не по силам, – сказал я.

– И вы займетесь этим?

– Видимо. Если ждать, пока убийство раскроет полиция, плакали мои денежки.

– Я вам помогу, – объявила она, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.

– Благодарю от всего сердца, – буркнул я. – Теперь преступник от нас не уйдет.

– Я делаю это не ради вас, – заявила Эйприл. – Так случилось, что я работаю секретарем у Глории. Она хорошо мне платит – когда платит – и не загружает меня слишком сильно, но, если Глория не появится на студии вовремя, я, как и вы, останусь без работы. Так что я руководствуюсь чисто материальными соображениями, Дэнни.

– О’кей! Значит, у меня есть добровольный помощник. Какие будут идеи?

– Надо поймать убийцу, – объявила она.

– Гениально! – Я даже закатил глаза. – А с чего мы начнем?

– Понятия не имею, – честно призналась она. – Я полагала, вы что-нибудь придумаете.

– Очень хорошо. – Я глубоко вздохнул. – Почему бы нам вдвоем не прогуляться по набережной? Может, на свежем воздухе нам придет в голову какая-нибудь стоящая мысль?

– Согласна, – ответила она. – А вы действительно не знаете, кто убил Элен Фицрой?

– Если б знал, то не сидел бы тут, занимаясь пустой болтовней, – со злостью проговорил я, – а вместе с Глорией летел в Голливуд.

– Ну вот, – разочарованно протянула она. – Я-то думала, вы – настоящий детектив, мистер Бойд.

– Так мы пойдем прогуляться или нет? – вежливо спросил я и поднялся с постели. – Или вы предпочитаете остаться здесь?

Мы медленно шли по берегу, поглядывая на яхты, поскольку больше смотреть было не на что. И мне все сильнее хотелось очутиться вдруг где-нибудь на Гудзоне, а еще лучше – на Ист-Ривер. Однако тут я увидел нечто такое, что даже потер в недоумении глаза: в гавань Байя-Мар входил испанский галеон.

– Взгляните-ка туда, – прошептал я. – Христофор Колумб подплывает. Вы не находите, что он опоздал на пятьсот лет?

– Есть чему удивляться, – презрительно фыркнула она. – Здесь на морской линии можно встретить все, что угодно: китайские джонки, испанские и римские галеры, немецкие подводные лодки, пластиковые ванны и…

– О’кей, мисс Всезнайка, – ответил я. – Откуда в вас столько мудрости? Почерпнули из комиксов?

– Я регулярно читаю энциклопедию, – назидательно заметила она. – Сейчас штудирую том от «Пол» до «Рос» и с нетерпением жду, когда смогу перейти к следующему.

– Видимо, имеет смысл и мне обзавестись энциклопедией, чтобы развить свой интеллект, а то вы все время даете мне понять, что умнее меня.

– Так оно и есть, – злорадно сказала она. – Вы и правда не блещете умом.

Следующие несколько минут мы шагали в полном молчании.

– Еще не придумали, как мы будем ловить убийцу? – спросила наконец Эйприл.

– Я размышлял об Элен Фицрой, – отозвался я. – Она была неплохой певицей и прехорошенькая, так чего ради она вышла замуж за такого типа, как Вулрих? Из жалости, что ли?

– Вулрих стоял неизмеримо выше на общественной лестнице, – ответила Эйприл, – и к тому же он был ее босс.

– По-моему, он просто слизняк, – буркнул я.

– Но он же, кажется, и не хотел жениться на вас, – промурлыкала Эйприл.

– Я бы тоже на нем не женился, – заметил я.

– Очень рада это слышать, – обворожительно улыбнулась она.

Мы прошли еще ярдов пятьдесят, и тут меня осенило. Я остановился, но Эйприл, не заметив этого, продолжала идти дальше.

– Эй! – окликнул ее я.

Она оглянулась.

– Мне кое-что пришло в голову, – сказал я. – Мускат Муллинс или сам убил Элен, или присутствовал при убийстве. Мы должны побеседовать с ним.

– Вы считаете, лейтенант Хардинг не сделал этого?

– Сделал. Но он допрашивал Муската ранним утром, когда действие наркотика еще не кончилось, – ответил я. – А сейчас он, возможно, что-нибудь вспомнит.

– Отлично! – бросила она. – Это будет началом нашего расследования. Но прежде не мешало бы что-нибудь съесть. Я умираю с голоду. Ваш профиль так на меня подействовал, что я забыла о еде.

Когда мы, перекусив, направились к домику Муската Муллинса, было уже половина третьего и жара становилась невыносимой. Труба молчала, и даже после того, как я забарабанил по двери кулаками, никто не отозвался.