Книга История одного преступления. Потомок Остапа - Андрей Акулинин

Капитан сначала поздоровался с ним за руку, а потом по-кавказски обнял, приговаривая:

– Здорово, Толян, как я рад!

– И я Игорь Анатольевич, тоже рад. В гостях хорошо, а дома – лучше. Вы уже познакомились? – Анатолий посмотрел на хмурого Левина.

– Познакомились с твоим командиром, познакомились, – пробурчал он и молча сел на кровать.

– Да вот, Толя, мы оказывается, с Андреем в Сельцах пересекались. Он же Рязанскую десантуру окончил, а я КВАКУ.

– Вот здорово! Говорят же – земля круглая, – радостно заключил Анатолий и стал вынимать из пакетов провиант. – Мы с самого Душанбе маковой росинки во рту не держали. Проголодались – страсть. Да, Андрей?

– Угу, – промычал он и встал. – Давай, помогу что ли.

Он залез в свою сумку и вытащил боевой трофей – нож Абдулы. Увидев его, офицеры присвистнули.

– Дай-ка посмотреть, – попросил капитан. Левин протянул холодное оружие и с гордостью сказал:

– В бою добыл. Он для меня – талисман. Знаете, сколько я им духов замочил? Страсть!

– Да, такого сокровища я не видел, даже в Афганистане, – с удовольствием рассматривая нож, с завистью прошептал капитан. – Не уступишь? Любые деньги даю.

– Володя, ну что по нынешним временам деньги? Ничто! Прокучу их. И денег нет, ни ножа, а он для меня – талисман. Боевой нож!

– Вижу, что боевой, – капитан, словно саблей со свистом рассек ножом воздух и с сожалением передал его в руки Левина.

– Андрей, не жалко им колбасу резать? – вмешался Анатолий.

– Жалко, а ведь кушать хочется, – рассмеялся Левин и стал помогать лейтенанту.

Через десять минут застеленный армейскими газетами стол был заставлен едой. В это время в дверь постучали.

– Да, да, – Анатолий встал и пошел ее открывать. За дверью находились два офицера батареи Зиновьева.

– Разрешите, товарищ капитан, обратиться к лейтенанту Ильину, – козырнул старший лейтенант.

– Валяйте, – с полуулыбкой произнес комбат.

– То-лик, – растягивая имя взводного, старлей бросился в объятия своего друга. – Толик, брат, бродяга! Сколько лет, сколько зим!

– Да всего-то три месяца прошло. Я ж на летнем отдыхе там находился, – смущаясь, ответил Ильин.

– Ну герой, ну, герой, – командир взвода управления, оттолкнув старшего офицера батареи, тоже обнял друга.

– Вы что, на запах пришли что ли? Кто в батарее остался? – недовольно пробурчал комбат.

– Так, Игорь Анатольевич, по части такие новости быстро разлетаются. А в батарее старшина остался за старшего. Пусть хоть сегодня порулит. Такой день, такой день, – старлей потряс перед собой кулаками, пытаясь визуально показать важность и значимость этого дня.

А день потихоньку угасал. За окном смеркалось. Слушая хмельные разговоры военной братии, Левин искренне завидовал офицерам, хотя и много из того, что они говорили, он не понимал. Доступная им аббревиатура, загоняла его в тупик, заставляя смущаться и огибать острые углы беседы.

На второй бутылке офицеры запели. Их репертуар был невелик, но емок. Начали со «Священной войны», плавно переходящей в «День Победы», потом была песня из культового фильма «Курский вокзал» – «Десятый наш десантный батальон», затем пели про танкистов, а закончили, как и следовало ожидать, маршем артиллеристов. Капитан Зиновьев все время дирижировал, активно размахивая руками, сжатыми до белизны в кулаки, – легендарный Александр Васильевич Александров, да и только.

После третьей бутылки комбат разошелся, вспоминая афганское лихолетье. Он стучал кулаком по столу, несколько раз провозглашал третий тост и пускал скупую мужскую слезу. Подобраться к четвертой бутылке, принесенной старлеем, помешали две женщины, неизвестно откуда появившиеся в накуренной комнате. Это были жены офицеров. Капитан возмущаясь, было пошел в атаку, но, получив от супруги достойный отпор, моментально ретировался и, извиняясь за неудобства, ушел спать, а за ним, пошатываясь, удалились остальные. Ночь была в разгаре. Первая ночь Левина вдали от родных мест, в Москве, которую он прибыл покорять…

Глава 4

Н-ск, следственная тюрьма, 18 января 2003 года, 14 часов 53 минуты

– В офицерской общаге я прожил в общей сложности тринадцать дней. Чертову дюжину. Утром, как правило, выезжал в Москву, где праздно шатался в поисках работы, а вечером возвращался в часть и непременно с двумя-тремя бутылками водки, которые за незатейливыми светскими беседами в кругу коллег Анатолия мы выпивали.

О времени, проведенном среди офицеров, я нисколько не пожалел. Для меня это было своеобразной школой, можно сказать, курсом молодого бойца, вернее – подготовки начинающего офицера Российской армии. Я стал маломальски разбираться в хитроумных перипетиях воинской службы, обстоятельно узнал об учебе в военных училищах и нынешней армейской жизни. Теперь я не шарахался и не замирал, потея, слыша неизвестные мне сокращения типа: ТуркВО, ЗабВО, МВО, ГСВГ и ДШБ, а понимал, о чем идет речь. Позже мне эти знания пригодились. С помощью них я внес необходимые коррективы в свою легенду, и теперь она звучала правдоподобно.

Не знаю, как сейчас, но тогда в Москве в любом переходе можно было справить всякий документ за небольшие деньги. Всего за сотню долларов мне изготовили удостоверение сотрудника главного разведывательного управления Генерального штаба на имя капитана Петрова Андрея Александровича, а еще за сотню – капитана внутренних войск МВД. Каково было мое удивление, когда, раскрыв красные ксивы, я обнаружил свою физиономию в повседневной военной форме одежды со знаками различий и колодкой государственных наград, хотя уверен, что передавал «кулибиным» совсем другую фотографию. Чтобы как-то соответствовать своему фотооблику, я на блошином рынке приобрел краповый берет и колодку на грудь. Последняя меня и подвела…

– Каким образом? – спросил Калинин.

– Каким, каким, обычным, гражданин начальник. Я долго выбирал у продавца колодки. Остановился на одной, из трех рядов. Вроде бы солидно и не так бросается в глаза, как у генералов, – Левин вздохнул и потер левую щеку.

г. Москва, 2 октября 1993 года, 13 часов 15 минут

Неожиданно Москва опустела. Она, словно глубоководный батискаф, стремительно погружалась в бездну анархии и безвластия. Правила дорожного движения уже никто не соблюдал. Милиция куда-то исчезла с улиц, зато ее место стали занимать сотни молодых вооруженных солдат и офицеров с волчьим, безжизненным взглядом. Время от времени, что-то громя, по городу бродили толпы вооруженных люмпенов с грозным видом. В переулках раздавались одиночные выстрелы и человеческие вопли.

На Калининском проспекте, у здания столичной мэрии собралась внушительная толпа и слушала полоумного генерала, требовавшего раскулачить олигархов-евреев и повсеместно запретить еврейские организации. «Теперь у нас не будет ни мэров, ни пэров, ни херов», – вещал он, а толпа дружно ликовала, размахивая поверх голов орудиями пролетариата.