Книга Искусство скуки - Алексей Синицын

С Кристианом в первую же ночь это самое и произошло, хотя его предупреждали, предупреждали, возможно, даже те, кто именно и намеревался завладеть его имуществом. Не послушал – сам виноват. Таковы правила игры. Проснувшись, он не обнаружил под кроватью своих крепких, как искренняя дружба клоунских ботинок с выпуклыми носками «каплями». Как жалко, ведь это был подарок! В прошлом месяце ему посчастливилось прибиться к фестивалю бродячих цирков, проходившему в городе. Он предложил свои услуги аккомпаниатора одной копенгагенской труппе, и его приняли как родного, на неделю. А потом фестиваль закончился, цирк уехал, а клоунские ботинки остались, на память о счастливо проведённых днях в компании программистов, пожарных и бухгалтеров, посвящающих всё своё свободное время бескорыстному служению чистому искусству.

Если бы не лорд-пропойца, то не видать ему крепких клоунских ботинок, как своих ушей, и так всегда прикрытых длинной скрипаческой шевелюрой. Но, видно, сама судьба сжалилась над ним. Удивительный старик сказал, так, чтобы его все слышали, всего-то следующее: «А всё же хорошо, что на свете нет никаких нечистых душ, а то они бы нам житья не давали». И ботинки, чудесным образом, в следующую ночь оказались ровно на том самом месте, на котором были оставлены в предыдущую. Даже в том же самом положении – носками-каплями друг к другу, как бы смущённо извиняясь за своё самовольное отсутствие.

Впредь Кристиан был умней, то есть осторожней. В том мире, в котором он теперь существовал эти два понятия, постепенно становились едва различимыми. Он и теперь укладывался спать в ботинках. После того, как лорд-пропойца милостиво принял участие в его судьбе, скрипач всегда засыпал на левом боку, то есть, к старику лицом. Долго, и даже с некоторым удовольствием Кристиан слушал его вздохи и причитания, сам тихо вздыхал и думал о своей скрипке, которую приходилось сдавать в камеру хранения под роспись. Под подушку класть её было никак нельзя, она могла сломаться или просто задохнуться, а он мог во сне и не заметить её асфексивных судорог.

Другое дело Цвингли, его в камеру хранения сдавать было никак нельзя, с живностью на ночлег вообще категорически не принимали, тут бы даже заступничество самого лорда-протектора Соединённого Королевства не помогло. Приходилось прятать умного маленького щегла во внутреннем карманце пальто, который Кристиан собственноручно выкроил из плетёной сетчатой сумки, найденной на помойке, и пришил изнутри к подолу возле самого сердца. Цвингли, при прохождении допуска в заведение, сидел, не шелохнувшись – гениальная птица. А когда Кристиан оказывался в помещении, он доставал своего друга и компаньона из сетчатого кармана и тот располагался в уютном гнёздышке, свитым из длинного, нескончаемого шарфа. Птичку все любили, сходились на неё посмотреть, и норовили подкормить какими-нибудь семечками или хлебными крошками, сметёнными со стола после нехитрого приютского ужина. Но в руки щегол позволять себя брать, кроме хозяина только лорду-пропойце.

Шарф, как и ботинки тоже был подарком. Кристиан только-только начал выступать на улице, ещё без Цвингли. Он запомнил эту женщину, она несколько раз проходила мимо него, и всегда на несколько минут останавливалась, молча, стояла и слушала, как он играет, а потом бросала несколько монет в футляр и шла дальше. А в тот раз только-только выпал снег, гораздо раньше обычного. Стало сразу довольно холодно, дул сильный ветер, а у Кристиана было только осеннее пальто, и к тому же приходилось постоянно дышать на быстро замерзающие пальцы. Женщина достала из своей сумочки невероятно длинный вязаный шарф. Он ещё тогда удивился, как шарф такой длины мог уместиться в, средних размеров, обычной дамской сумочке. Она, должно быть, заметила удивление на его лице, и сказала, обматывая шарфом его шею: «Этот шарф, как моя жизнь, кажется очень длинной, а вся умещается в простой сумке». Странно, на вид женщина выглядела совсем не старой, он бы, не дал ей больше тридцати пяти, но её глаза… её глаза и руки… Нет, они не были немолодыми, но Кристиану показалось, что так, как она одевала его, так бабушки собирают на прогулку своих маленьких внуков. С тех пор он её не видел, хотя продолжал играть каждый день на том же месте. А шарф ему действительно очень сильно помог, и весьма кстати сгодился, в качестве жилища для Цвингли.

На самом деле, ещё неизвестно, кто кого выбрал, и кто кому достался. Кристиан шёл по улице Капернаумских рыбаков, намериваясь заложить свои наручные часы, последнее, что он мог ещё заложить, в ломбард. Зачем ему часы? Времени теперь навалом, больше, чем нужно, больше, чем хотелось бы. Ни одна секунда не оставалась незамеченной, напоминая о себе с каждым его шагом – вот она, гляди, ещё одна, ещё, ты, ненароком, какую-нибудь не пропустил? Настроение было прескверное. А дальше, что? «Капернаумские рыбаки» размещавшиеся на втором этаже массивного пятиэтажного здания под вывеской «Истинные сокровища – на небесах»», никогда не дали бы больше половины цены даже за его бессмертную душу. Но о подобной сделке, разумеется, не могло быть и речи.

Кристиан глядя себе под ноги, стал подниматься по старинной мраморной лестнице, придерживаясь за перила (от голода пошатывало), и почти миновал уже первый пролёт, как вдруг отчётливо услышал музыкальную фразу из Гайдна, в два такта, исполненную на непонятном музыкальном инструменте, напоминавшим толи флейту, толи дудочку. Это ещё что такое? Скрипач обернулся и увидел в самом углу широкого подоконника маленький серый с розовым оттенком комочек, с круглыми внимательными глазами на пёстрой трёхцветной головке. Птичка чуть наклонила головку набок, и ещё раз, специально для Кристиана отчётливо исполнила ту же фразу из Гайдна. Скрипач отлично помнил эту вещь, ему часто случалось исполнять её на своих уличных концертах. Он, недолго думая, просвистел следующие два такта. К его удивлению, щегол не стал повторять за ним, а повёл мелодию дальше в точном соответствии с партитурой. Вот это да! Кристиан забыл и про время, и про свои часы, и про лукавых «рыбаков». Это позже ему пришла в голову мысль, о том, что с такой птичкой, наверняка, можно заработать кучу денег, а тогда он как ребёнок искренне восхищался чудом. Чудес в жизни бездомных бродяг случается действительно не мало, он тогда об этом кое-что уже знал.

Исполин Томас, например, рассказывал, что ему как-то предложили бесплатно поучаствовать в конкурсе, по поеданию гамбургеров, проводившимся местным Макдональдс. Он просто проходил мимо, его окликнули: «Эй, здоровяк, покажи класс, сожри эту кучу дерьма» – так об этом рассказывал сам Томас. Обещали победителя целый месяц кормить гамбургерами бесплатно. Ну, он и согласился, занял первое место, а потом едва не умер от заворота кишок, чудом остался жив. Воспользоваться призом он уже не мог, да и не хотел. Подобных историй Кристиан в первые же дни своего пребывания в ночлежке наслушался предостаточно. Все они были про то, как судьба посмеялась над бродягами в очередной раз. А они в ответ смеялись судьбе в лицо, что им оставалось делать?

– Кристиан, Кристиан, – скрипачу показалось, что старик заснул, дыхание его стало ровным, но он вдруг почему-то стал звать его.

– Да, милорд – так же, шёпотом отозвался он.

– Цвингли спит?

– По-моему, да, милорд, затих. – Кристиан улыбнулся старику и аккуратно кончиками пальцев слегка откинул шерстяной покров уютного птичьего гнёздышка.