Книга Чудовище и ни одной красавицы - Елена Крючкова

Дополняли её наряд лиловые атласные туфельки и маленькая, украшенная стразами, сумочка.

…Девушка явилась в агентство, источая нежный аромат полевых цветов. Свита вновь осталась дожидаться в приёмной, дегустируя шоколадный тортик, испеченный Изабель.

Тем временем Арина и Миранда представили Сильвию и Генри друг другу. Перед принцессой предстал высокий стройный юноша, с прекрасными золотыми локонами и выразительными голубыми глазами, обрамлёнными густыми ресницами.

Генри был облачён в тёмно-бордовый модный костюм. Его нижнюю часть лица скрывала маска.

Между принцем и принцессой завязалась непринуждённая беседа. Сильвию поразило, насколько интересным собеседником оказался принц. Они обсуждали искусство и поэзию, живопись, театр…

Через некоторое время, пара решила прогуляться по саду. Генри сорвал чудесный цветок орхидеи и протянул его Сильвии. Девушку обдало её нежным ароматом.

— Ах, какой прекрасный цветок! — воскликнула она.

— Даже ему не сравниться с вами в красоте, — польстил ей принц.

Юная особа растаяла от подобного комплимента. Её губы озарила улыбка. А Генри, тем временем, продекламировал:

— Ярким светом

Ты озаряешь эту ночь, подобно

Крылатому посланнику богов

Над головами удивленных смертных,

Что широко открытыми глазами

Следят, как он парит под небесами

Вдоль медленно плывущих облаков[1].

Если бы Арина услышала эти строки, то возможно, узнала бы отрывок из небезызвестной трагедии Уильяма Шекспира, «Ромео и Джульетта» (которую ей задавали в школе на внеклассное чтение). Конечно, у девочки бы возник вполне закономерный вопрос: а откуда знают Шекспира в волшебном мире?

Триста лет назад одна из волшебниц посещала другие миры, в том числе и землю. И оттуда она принесла с собой множество книг с поэзией, пьесами и трагедиями, среди которых оказались и произведения Шекспира.

Стихи других миров так понравились знакомым волшебницы, что та рискнула открыть небольшое издательское дело. И в скором времени новомодный бизнес стремительно пошёл в гору, и множество королевств зачитывалось книгами, вышедшими из её типографии.

Но Арина Соловьёва не слышала отрывок из трагедии. Она пребывала в кабинете вместе с Мирандой, терпеливо дожидаясь итога свидания.

Тем временем, после декламирования творчества английского поэта и драматурга, Сильвия вконец растаяла.

— Ах, принц Генри! — воскликнула она. — Вы так умны, образованы и приятны в общении! Могу ли я увидеть ваше лицо?

Между парой воцарилась неловкое молчание. Юноша замер, не зная, что и ответить. Да, принцесса оценила его внутренний мир… Но как она прореагирует, увидев его обезображенное лицо?

— Вы уверены, принцесса Сильвия, что хотите этого? — после несколько затянувшейся паузы спросил он.

— Да! — коротко и уверенно ответила девушка.

— Хорошо…

Генри распустил завязки на маске, и снял её с лица. Взору обескураженной Сильвии предстал длинный крючковатый, достающий до верхней губы. Отвисшая нижняя губа трепетала при малейшем движении. И в завершении картины, нижнюю часть лица покрывала страшная зелёная чешуя…

Несколько мгновений принцесса пребывала в оцепенении. Затем она издала истошный вопль, огласивший территорию замка и прилегающие к нему окрестности. Услышали его и сидевшие в офисе менеджеры.

— Похоже, мой крестник снял маску, и Сильвия испугалась, — констатировала Миранда. — Будем считать это прогрессом…

— Какой же это прогресс? Она так закричала, что у меня чашка с чаем треснула… — удивилась Арина, вытирая тряпкой мокрый стол, и собирая осколки.

— Раньше претендентки сразу в обморок падали, — пояснила волшебница. — Поэтому, истошный крик — безусловный шаг вперёд. Значит, твоя задумка и впрямь отчасти работает… Осталось дело за малым: найти принцессу, которая не испугается внешнего вида моего крестника.

— Может, поискать претендентку с плохим зрением, близорукую? — предложила школьница.

Не успела крёстная ей ответить, как в офис пулей влетела Сильвия. Она буквально рухнула в кресло.

— Как прошло свидание? — делая вид, будто не слышала истошного вопля, поинтересовалась крёстная фея, подавая девушке стакан свежевыжатого яблочного сока.

Принцесса залпом осушила стакан, и, взяв себя в руки, ответила:

— У него, конечно, очень богатый внутренний мир, но это не для меня… Я не смогу полюбить его!

— Он заколдован… — попыталась возразить Арина.

Но клиентка и слушать её не пожелала:

— Нет, нет и ещё раз нет! — возмущённо взметнулась она. — Я думала у него просто длинный нос, или проблемная кожа… В таком случае, я конечно, не обратила бы внимание на столь незначительный недостаток по сравнению с его внутренним миром! Но то, что я увидела повергло меня в шок.

Сильвия в порыве чувств всплеснула руками и резко поднялась с кресла.

— Благодарю за уделённое мне время и желаю вам удачи…

Девушка спешно направилась к выходу. Её свита, дожидавшаяся в приёмной, поспешила покинуть агентство вместе со своей госпожой.

…После ухода Сильвии в офисе воцарилась тишина. Первой голос подала Миранда:

— Да, жаль, что ничего получилось…

— Бедный Генри… — вздохнула Изабель, всё это время сидевшая в приёмной под видом секретаря.

— Так что насчёт близоруких принцесс? — вновь повторила свою идею Арина.

— Увы, — вздохнула фея, — но эта болезнь легко лечится с помощью магии. В нашем мире таких принцесс не найти…

— То есть, как? — удивилась Соловьёва, вспоминая слова крёстной, что мать Генри, леди Изольда, когда-то скончалась от неизлечимой болезни. — Магия какие-то болезни лечит, а какие-то нет?

— Да, — печально отозвалась Миранда, — к сожалению, это так…

В офисе вновь повисла тишина. Неизвестно, сколько бы продолжалась затянувшаяся пауза, как входная дверь приоткрылась, и внутрь вошёл Генри.

Он пребывал в расстроенных чувствах и забыл надеть маску. Арина, будучи подростком, воспитанным на телевидении и видеоиграх, а там ещё и не такое увидишь, мысленно крайне удивилась:

«Да, конечно, зрелище не самое приятное… Но не понимаю, отчего все принцессы в обморок падают? Или вопят на все окрестности, как Сильвия?»

Впрочем, внешний вид принца не смутил Изабель. Девушка всё детство провела в замке, и неоднократно видела Генри без маски. Она считала принца несчастным, но отнюдь не безобразным.

Юноша же трагически возвел свои голубые глаза к воображаемому небу (т. е. к потолку) и продекламировал: