Книга Криминалистка - Мария Ветрова

Похоже, упомянутую Галкиной передачу посмотреть ухитрились все, кроме меня.

— Нет. Хотя я ее пока не спрашивала… Так что ты там расслышал краем своего уха?

Как выяснилось, даже краем уха Володя расслышал не так уж мало.

— Ну, во-первых, — вдохнул он, — то, что данный факт имеет место: вначале, как вы знаете, это было только на зоне. Потом из зоны перешло в нашу славную армию, а теперь вот и школы, похоже, охвачены… Или охватываются.

— Кем?!

— Ну, как правило, инициатор и лидер — какой-нибудь ушлый старшеклассник, это — в лучшем варианте.

— А в худшем?

— А в худшем все тот же ушлый старшеклассник, но работающий на какую-нибудь бандитскую «шестерку» из районного криминалитета, для которой эти поборы — мелкий доход на карманные расходы…

— И ты так спокойно об этом говоришь?! — возмутилась я голосом моей телевизионной приятельницы Татьяны.

Володя по ту сторону провода издал какой-то неудобопроизносимый звук и предложил позвать к телефону некоего Романова, занимающегося в нашем УВД подростками.

— Нет! — резко прервала я оперативника. — Вместо этого слушай внимательно: где-то через час к тебе подъедет женщина, Галкина Елена Игоревна. У нее огромная проблема с сыном, семиклассником… За это время ты хорошенько подумаешь и сам подберешь подходящего опера из ваших, способного, не засветившись, выяснить ситуацию вокруг школы номер… Ясно? Скажешь — мое личное распоряжение на ближайшие пару недель. Насчет следователя, думаю, лучше всего подойдет Кравченко… Все ясно?.. Бумаги перешлю ближе к вечеру по факсу.

— Есть! — сказал Володя довольно кисло, и мы одновременно положили трубки.

Ухода бесконечно благодарившей меня Елены Игоревны я дождалась с превеликим трудом и тут же начала набирать свой домашний номер, моля Бога, чтобы Светка действительно, как и обещала, сидела дома, упорно готовясь к очередному зачету.

Трубку она взяла после второго гудка.

— Ты мне почему ничего не рассказывала про рэкет в школе?! — Быка за рога я взяла с первой секунды, перебив ее недовольное «алле».

— Про рэ… Про что?! А-а-а… — она вдруг легкомысленно хихикнула. — Ну ты бы еще мою двойку по чтению в первом классе вспомнила, которую я тоже скрыла!

Интересно знать, от кого она научилась так здорово язвить?

— Прекрати! — оборвала я закусившую удила Светку голосом, не допускавшим возражений. — Так значит, у тебя это тоже было, а возможно, и сейчас есть в этом вашем колледже?!

— Мам, ты что, с ума сошла?! — Она наконец посерьезнела. — Это когда было-то, а? Сто лет назад, к тому же и не было ничего!

— То есть? — не поняла я. Да и кто бы на моем месте понял?

— Мамуль, — Светкин голос окрасился ласковыми интонациями, — как думаешь, ты меня зря, что ли, правда, по моей же просьбе, приемчикам своим учила?..

— Седьмой класс… — пробормотала я. — Нет, шестой…

— Точно, шестой! К нам как раз эта тварь тупая, Машка Рублевская, перевелась, помнишь? У которой братец еще бандюком на учете был потом, помнишь? Вот она ко мне и подвалила… Ну а я ей — твой приемчик в ответ! А на другой день — еще один, только уже не ей, а тому самому братцу… Все! Клянусь, что все!

— Почему ты мне об этом не рассказывала? — вздохнула я.

— А о чем тут рассказывать-то? — В голосе ребенка звучало искреннее удивление. — Подумаешь, делов… Так если рассуждать — мне вместо уроков по вечерам только и нужно было тебе что-нибудь эдакое каждый день рассказывать…

— Ты и сейчас так же рассуждаешь?

— Мам! Я же русским языком тебе говорю: в колледже, во всяком случае нашем, все о’кей? Клянусь, чем хочешь! Могу даже твоей жизнью!

Клятва, предложенная Светкой, была у нас традиционная и самая страшная, не допускающая даже намека на ложь, — последнее средство выяснить, если остро требовалось, истину. Средство, применяемое крайне редко. Можно сказать — в исключительных случаях. Суеверная Светка сама предлагала ее не чаще раза в году, искренне веря, что малейшая недосказанность в таком серьезном деле может стоить мне как минимум здоровья… Я почувствовала, как тугая пружина, образовавшаяся внутри меня в результате разговора с Галкиной, понемногу ослабла… Однако тревога за Светку, которую я неожиданно для себя самой решилась оставить впервые в жизни одну, подогретая Еленой Игоревной, никуда деваться не хотела… Так я еду или не еду?..

Ответом на вопрос, решить который сама я была в эту минуту не в силах, послужила резко распахнувшаяся дверь моего кабинета. На пороге стоял мрачный, как грозовая туча, Крылов.

— Вот он я, — буркнул Николай. — Давай сдавай свои делишки… А то Грифель сегодня злой, как бультерьер!

Напоминание о Грифеле и качнуло стрелку весов в другую сторону. И, горько вздохнув, я молча кивнула коллеге головой на стул для посетителей. Стопку нужных папок я приготовила заранее — еще утром…

Катя

Нет, все-таки тетя Люся — чистое золото, а не тетка, и совсем не только на словах в Бога верит! Первое, что я услышала, когда влетела в коридор, — их с бабусей смех, причем так безмятежно бабуля, по-моему, уже сто лет не смеялась. В последний месяц у нее восстановилась полностью речь и лицо с левой, парализованной стороны уже не выглядит таким каменным…

— Ну, что я говорила? — выглянула в коридор тетя Люся. — Вот она, жива-здорова… Ты одна?

— Здравствуйте, тетя Люсечка! — Я чмокнула ее в румяную щеку. — Нет, Светлана Петровна приехала, сейчас подымется… Бабулечка, привет!

Едва влетев в комнату, я сразу ощутила какую-то особую атмосферу тепла, уюта и чистоты, которую умеет создавать вокруг себя наша соседка, а увидев бабушкино улыбающееся лицо, и вовсе успокоилась.

— Светочка приехала, да? — тихо спросила бабуля, а отвечать мне не понадобилось, потому что Светлана Петровна уже и сама входила в комнату и первым делом, конечно, поцеловала бабулю, потому что не виделись они очень давно.

— Я, Анна Петровна, — сказала наша гостья, причем, в отличие от большинства людей, известных мне, сказала это как-то очень естественно, без нотки той фальшивой, нарочитой бодрости, с которой обычно говорят с тяжелыми больными. — Ух, как я рада вас видеть!

И было ясно, что действительно рада, а не просто воздух сотрясает.

— А уж я-то как рада. — Бабулечка просто сияла, и убедившись, что все присутствующие на данный момент счастливы и довольны, я двинулась на кухню, где уже хлопотала тетя Люся.

— Вы — просто наш ангел-хранитель, — сообщила я ей, обнаружив, что кастрюлька с чем-то (наверняка вкусным!) уже стоит на плите. — Устали, наверное?

— Да что ты! — Она отмахнулась от меня, как от человека, сказавшего несусветную глупость. — Ты когда наконец поймешь, детка, что мне эти хлопоты и впрямь в радость?.. Я баба одинокая, сама знаешь. С Анной Петровной, можно сказать, всю жизнь рядом прожили, сколько она мне добренького сделала, столько и родственник иной не способен… Да мы уж и есть родственники, особенно как мамуля моя померла…