Книга Почти джентльмен - Пэм Розенталь

Дэвид заплатил за выпивку и нерешительно остановился на пороге таверны.

Может быть, просто повернуться спиной и подождать, когда юноша пройдет мимо? В конце концов, ему нет нужды здороваться с ним за пределами светских гостиных. Впрочем, подумал Дэвид, это было бы малодушием. К тому же он не мог заставить себя отвернуться.

– Мистер Марстон!

На тщательно выбритых щеках юноши играл легкий румянец. Дэвид отнес его на счет ветра.

– Лорд Линсли? Добрый день, сэр. Что вы здесь делаете? Только не говорите, что вы ждете Блейка.

Быстрое уверенное рукопожатие, а вслед за ним – умопомрачительная полуулыбка – та самая, которая не давала Дэвиду покоя с момента их первой встречи в «Олмаке».

– Да, меня направила сюда миссис Блейк.

– Она направит в «Приют бродяги» даже самого архангела Гавриила, если ее муж будет занят. Кстати, я забыл вас поздравить, сэр. Вы прекрасно выступили в палате лордов.

– Ах да. С-спасибо, мистер Марстон.

В детстве Дэвид слегка заикался, но, повзрослев, полностью избавился от этого недостатка и не вспоминал о нем, даже когда произносил речи в парламенте.

Надо же было так унизиться в глазах недалекого, хоть и красивого юноши, интересы которого ограничивались последними новинками лондонской моды! И все же Дэвид был приятно удивлен тем, что Марстон знал про его речь.

Впрочем, вполне возможно, что его привлек вычурный слог газетной статьи, а не сама суть проблемы.

– Никогда бы не подумал, мистер Марстон…

– Что модного щеголя могут заинтересовать результаты скучного голосования, милорд?

– Вот именно. Мне кажется, такой человек, как вы, должен быть далек от сельскохозяйственной политики.

Два симпатичных джентльмена разных лет – одному уже стукнуло сорок, другой был моложе, стройнее и лучше одет – с любопытством взирали друг на друга посреди захудалой улицы. Резкий ветер с Темзы трепал их волосы и крутил вокруг их ног частицы пепла и городской пыли.

– А я, сэр, признаюсь, слегка удивлен тем… Дэвид усмехнулся:

– Что консервативный помещик захаживает к мистеру Блейку?

Глаза собеседников встретились, но только на мгновение: они тут же отвели взгляды.

– Согласитесь, что Блейк по вкусу далеко не каждому.

– Ну что ж, как видно, я обречен все время быть в меньшинстве. – Дэвид поморщился. – Я всегда посещаю мистера Блейка, когда бываю в Лондоне. И сейчас перед отъездом домой, в Линкольншир, мне хотелось бы увидеть его. Этот человек для меня – главная столичная достопримечательность. Однажды я укрылся от дождя в маленькой художественной галерее и там впервые увидел его работы. Они сразу же привлекли мое внимание.

Феба многозначительно кивнула. В этот момент ее лицо лишилось обычной для Фица Марстона иронии.

– Меня познакомили с мистером Блейком несколько месяцев назад у леди Каролины Лэм. Я уверен, что она покровительствует ему отчасти из-за его чудаковатости. Правда, я не нахожу его таковым. По-моему, он гений. Его необычный взгляд на вещи иногда приводит меня в трепет.

«Что я делаю, черт возьми? И потом, в данный момент меня приводит в трепет вовсе не мистер Блейк».

Вежливого кивка лорду Линсли было бы достаточно. Поклона – более чем достаточно. Однако она пожала ему руку и вовлекла его в задушевный разговор. Это уже было излишеством.

Помнится, мистер Блейк однажды написал: «Дорога излишества ведет ко дворцу мудрости». Но мистер Блейк – не женщина, и ему не приходится скрываться под чужой личиной.

Феба чувствовала, как опасно вести беседу с мистером Линсли: еще немного, и ее маска окончательно спадет.

Но она не могла не смотреть на его красивое лицо и внушительную фигуру. А он, в свою очередь, откровенно любовался ее элегантной внешностью, и это было приятно.

В душе Фебы росла симпатия к лорду Линсли. Впрочем, точно такую же симпатию она испытала бы к любому другому мужчине, который разделил бы ее восторг перед работами мистера Блейка. Кроме того, ей понравилось его короткое выступление в парламенте. Убеждения этого человека вызывали в ней уважение.

Феба хотела продолжить разговор, рассказать о книге с поразительными иллюстрациями, которую она только что купила, и услышать мнение Линсли по самым разным вопросам. Она хотела узнать его лучше.

Может быть, он пригласит ее выпить в таверну? Джентльмену не возбраняется полчасика посидеть в компании другого джентльмена, даже в таком дешевом районе. К тому же Линсли скоро уедет в свой Линкольншир…

– Я слышал, – сказал лорд, – вышло новое издание «Песен о невинности». Вы видели эту книгу, мистер Марстон?

О Боже! У Фебы засосало под ложечкой. Легкая улыбка быстро сошла с ее лица.

Дэвид удивленно наблюдал за своим собеседником. Во взгляде юноши вдруг мелькнула боль, потом его черты застыли, превратившись в надменную маску.

«Но что я такого сказал?» Марстон казался таким вежливым и обходительным! Однако сейчас его чувственные губы скривились в гадкой ухмылке.

– «Песни о невинности», лорд Линсли? Вы имеете в виду низкопробные куплеты про детей?

– Да, это песенки про детей. Но я отнюдь не нахожу их низкопробными.

Марстон пожал плечами:

– Каждому свое. Что до меня, то я вообще стараюсь не смотреть на маленьких шкодников. Терпеть не могу детей и книги про них. До свидания, милорд. Желаю вам хорошей зимы.

Он отвесил изящный полупоклон и, резко отвернувшись, зашагал прочь. Лорд Линсли растерянно и слегка встревоженно смотрел Марстону вслед.

Феба свернула на Стрэнд и наняла кеб. Всю дорогу до дома она ругала себя за грубость.

«Но я просто не могла вести себя по-другому», – подумала она.

С тех пор как умер Брайан, она была не в состоянии спокойно смотреть на детей. И даже думать о них без содрогания.

Отчасти именно из-за этого страха она решила стать Марстоном и жить его жизнью. Никого не удивляло, что лондонский денди не имеет ничего общего с детьми. Марстон просыпался после полудня и редко выходил из дома в дневное время. Благодаря этому он почти никогда не сталкивался на улицах с детьми. Разумеется, время от времени ему на глаза попадались маленькие оборванцы, спавшие у дверей чужих домов, или юные дворники, которые работали допоздна, чтобы получить на несколько пенсов больше. Но Марстон и его приятели просто убыстряли шаг, глядя в другую сторону.

Конечно, иногда ее взгляд натыкался на маленькую процессию бедных детей, которых вели на вечернюю церковную службу. В последнее время их становилось все больше – возможно, потому, что обстоятельства вынуждали их родителей уехать из деревни. Но этих несчастных приучили идти по улицам с опущенными глазами, подавляя естественное детское любопытство.