Книга Улица райских дев - Барбара Вуд

Ценят ли англичане девственность, как ценят ее мужчины Востока? Сочтет ли прекрасный лейтенант Нефиссу менее привлекательной, узнав, что она была замужем? Нет, не может этого быть! Они встретятся и будут счастливы.

Кто-то окликнул ее:

– Нефисса! Она оглянулась:

– Тетя Марьям! Вы испугали меня.

– Ты что-то бросила через стену? – с лукавой улыбкой спросила Марьям. – И кто-то за стеной это поднял, правда?

Нефисса покраснела, и Марьям нежно обвила ее стан рукой:

– Ах, эта молодость!

Нефисса почувствовала стеснение в груди. Зачем ей встретилась Марьям, – если бы она была одна, то, может быть, подошла бы к лейтенанту, поговорила с ним, прильнула к нему. Но она уже слышала за стеной удаляющиеся шаги.

От кожи Марьям исходил слабый запах перца, ее рыжие волосы блестели на солнце словно кожура спелого каштана. Она принимала Нефиссу при родах и относилась к ней всегда по-матерински.

– Кто он? – спросила она. – Я его знаю?

Нефисса ответила не сразу. Она помнила, что Марьям ненавидит британцев – они убили ее отца во время восстания 1919 года. Он был членом группы интеллектуалов, радикальных политических деятелей, обвинявшихся в призывах к расправе с британскими империалистами. Марьям тогда было шестнадцать.

– Он – британский офицер, – робко вымолвила, наконец, Нефисса. Она увидела, что Марьям нахмурилась, и жалобно воскликнула: – Но он такой красивый, тетя! Высокий, волосы цвета пшеницы. Боюсь, что вы не одобрите меня, но ведь не все же они плохие. Я должна встретиться с ним! А все говорят, что британцы скоро покинут Египет. Тогда и он уедет…

Марьям задумчиво улыбнулась, вспомнив, как она сама была влюблена в двадцать лет.

– Я не думаю, моя дорогая, что британцы согласятся покинуть Египет в ближайшее время.

– Но тогда, – отозвалась Нефисса несчастным голосом, – будет война, революция. Все так говорят…

Марьям не возразила – многие действительно так думали.

– Не волнуйся, – она погладила плечо молодой женщины, – твой офицер останется жив.

– Я тоже уверена, что мы встретимся и будем вместе. Это наша судьба. Вы когда-нибудь влюблялись так, как я, тетушка? Как у вас было с дядей Сулейманом?

– Когда я встретила Сулеймана, мы оба сразу поняли, что нам суждено быть вместе…

– Вы сохраните мой секрет, тетушка? Вы не расскажете маме?

– Нет, не расскажу. У всех есть свои секреты. – Марьям подумала, что ее любимый муж, с которым она прожила много лет, не знает ее тайны.

– У матери секретов нет, – возразила Нефисса. – Ей скрывать нечего, она безупречна.

Марьям отвела взгляд. Она подозревала, что как раз в жизни Амиры была величайшая тайна.

– Я найду способ встретиться с ним! – пылко воскликнула Нефисса, когда они подходили к террасе. Женщины дома Рашидов уже собрались там с детьми, болтали и распивали чай. – Мать не позволит мне, но я взрослая женщина и не хочу жить в затворе. Сейчас никто и покрывала не носит. Мать старомодна, она не видит, что времена меняются. Египет теперь современная страна.

– Твоя мать прекрасно понимает, что времена меняются, но она видит, что не все перемены – к лучшему, оттого и придерживается старых традиций.

– А что это за женщина идет сюда с ней? Мне кажется, они о чем-то говорят по секрету.

– Да, – улыбнулась Марьям, – всюду секреты…

– Никто не знает об этом, миссис Амира, – сказала Сафея Рагеб. – Я одна несу это бремя.

Она поведала Амире свой секрет: ее четырнадцатилетняя незамужняя дочь забеременела. Сафея слышала, что Амире Рашид известны средства…

Да, Амира помнила, что в гареме на улице Жемчужного Дерева той или иной женщине вдруг начинали давать какие-то лекарства, хотя она и была здорова. Но как только начинала принимать лекарства, она заболевала. Старшие наложницы заваривали настой болотной мяты, и потом Амира узнала, что это средство стимулирует выкидыш.

– Миссис Сафея, – сказала Амира, усаживая гостью на мраморную скамью под тенистой оливой, – я знаю, за чем вы ко мне пришли, но я не могу вам это дать. Не просите меня, хоть я вам и сочувствую.

Гостья начала плакать, и Амира сделала знак служанке принести успокоительный лекарственный чай из трав, которые она выращивала в своем садике. Заставив гостью выпить чашку, она продолжила беседу.

– Знает ли ваш муж? – спросила она мягко.

– Нет, он сойдет с ума, если узнает. Он окончил военную академию, сейчас он в чине капитана. Три месяца назад его отправили в командировку в Судан, а через неделю после его отъезда соседский мальчишка изнасиловал мою дочь на пути в школу.

«Смутное, опасное время, – подумала Амира. – Девочка идет в школу – и подвергается такому риску». Собираются ввести указ о повышении брачного возраста девушки до шестнадцати лет, но Амира боялась последствий слепого подражания европейцам. По ее мнению, после начала менструального цикла девочка должна быть" как можно скорее отдана под опеку мужа. Если начнут выдавать дочерей замуж в восемнадцать-девятнадцать лет, риск возрастет, многие семьи будут опозорены.

Амира вспомнила о собственной дочери Фатиме, изгнанной из семьи.

– Когда ваш муж вернется из Судана? – спросила Амира.

– У него командировка на год. Миссис Амира, муж любит меня и советуется со мной. Но теперь – я уверена, что он убьет дочь. Помогите мне!

– Сколько вам лет, миссис Сафея? – задумчиво спросила Амира.

– Тридцать один.

– Как давно вы спали с мужем?

– В ночь накануне его отъезда.

– К кому вы можете отослать девочку?

– К моей сестре в Ассиют… я могу ей довериться…

– Тогда поступите так. Отошлите дочь под предлогом, что она должна ухаживать за больной теткой. Имитируйте беременность, привязывая под платье подушку. Когда ваша дочь родит, она вернется и тайно привезет ребенка, а вы вынете подушку и объявите ребенка своим.

– Вы думаете, это удастся? – с надеждой спросила Сафея.

– Если Бог явит свое милосердие.

Когда миссис Рагеб поблагодарила ее и ушла, провожавшая ее Амира хотела вернуться на террасу, но в эту минуту в калитку вошел мужчина. Она увидела перед собой Андреаса Скаураса. Растерянная Амира забыла покрыть голову и протянула Скаурасу руку, не обмотав ее краем покрывала. Впервые в жизни она коснулась мужчины – не мужа, не сына, не ближайшего родственника, – и по телу ее прошел трепет.

– Моя дорогая саида, – начал он, употребляя почтительнейшую форму обращения. – Да ниспошлет Бог благословение и изобилие вашему дому.

Андреас Скаурас, министр короля Фарука, был мужчина крепкого сложения, сильный и энергичный. Его улыбающееся лицо в игре солнца и теней казалось Амире красивым; серебряные волосы блестели. Скаурас был грек.