Книга Переосмысление - Магомед Абдулкаримович

— Это не эмоциональные позывы, папа, это называется Любовь…

— Какая любовь? О чем ты говоришь?

— Эта девушка приняла Ислам ради меня, сменила имя. Ведь ее не с рождения звали Айша, как ты знаешь. Она приехала из США ради того, чтобы жить со мной. Она умна, женственна, добра, из хорошей семьи.

— Из хорошей американской семьи!

— Какая разница, папа? Теперь она станет моей семьей, вот что важно.

— Да уж, эта змея сделала все, чтобы быть с тобой.

— Что ж, это скорее ее плюс, чем минус.

Гнев, охвативший отца, выразился в физических действиях. Он жестко ухватил сына за затылок и сказал:

— Сын, послушай, — он произносил слова шепотом, пытаясь говорить спокойно, но эти попытки делали его тон все более и более истеричным, — я знаю христиан. Настоящий христианин, как и любой другой истинно верующий человек со своими моральными ценностями, никогда не откажется от своей веры. Уверен, что она атеистка. Ей плевать, какая у нее вера.

— Отец, в сонете Шекспира «Венецианский купец» еврей отказался от своей веры, чтобы спасти свою жизнь. А ведь он уж точно был верующим человеком. Думаю, ради спасения жизни от веры отказываться не стоит, ведь вера и есть смысл жизни. Но в жизни есть еще одна важная вещь, кроме веры. Это Любовь. Некоторые отказываются от Любви ради Веры, а другие, такие, как моя невеста, отказываются от Веры ради Любви. Хотя, если копнуть глубже, не стоит говорить о вере и любви, как о двух противоречащих друг другу явлениях. Ведь Любовь — есть следствие веры.

— И ты бы тоже отказался от своей веры ради любви к ней?

— Я — нет. А она отказалась, и за это я люблю ее. Я не могу понять, что тебя больше злит — то, что у нас разные религии, или то, что она из Штатов?

— Она родилась в той стране, которая привыкла все брать силой. Она истинный представитель этого государства — корыстная, готовая на все ради достижения желаемого.

— Но Рашид.

— Твой брат уехал туда, чтобы зарабатывать деньги. Но он не американец, он воспитан здесь, воспитан мной, он уехал туда с устоявшимися взглядами, и я не боюсь за него. А вот она.

Сон Джасима прервал очередной взрыв, прозвучавший где-то неподалеку.

— Нам пора идти, — сказал он, еще не полностью проснувшись.

Они вышли из подвала и повернули направо, на северо-запад, в сторону вокзала. Сейчас они находились на нейтральной территории, которую поочередно то отбивала гвардия, то занимали боевики. Нарваться можно было на кого угодно, но Джасим чувствовал себя готовым к любому повороту событий. По этой территории им нужно было пройти километров двадцать. По расчетам Джасима у вокзала должны быть военные регулярной армии, которые обычно не трогали и беспрепятственно пропускали беженцев к турецкой границе. Если доберутся до вокзала, то до города Рейханлы, который находится в провинции Хатай, на юге Турции, останется всего сорок пять километров.

В понимании Джасима, город Ренхалы ассоциировался с далеким Мичиганом, где ждет его брат, где не стреляют и не убивают, куда он так мечтал попасть все последние годы. Пройти этот отрезок пути будет труднее всего, территория занята боевиками, а центр дороги на прошлой неделе заблокировали гвардейцы Асада, перекрыв тем самым поставки оружия джихадистам. Вся эта информация беспорядочно крутилась в голове Джасима, когда он услышал настойчивый окрик.

— Стой! Стой! Мосаб, иди сюда, смотри, кого я поймал! Собака Асадовская!

К Джасиму из соседнего проулка бежал один из ранее встреченных им снайперов. Второй, которого судя во всему звали Мосаб, не бежал, но достаточно энергично шагал к остолбеневшему Джасиму и его семье.

Боевик подбежал и схватил Айшу за волосы. Она была в обычном платке, а Джасим хорошо был осведомлен о том, что радикальные сунниты считают, что женщина должна ходить если не в парандже, то уж точно в хиджабе, а за ослушание этого правила полагалось жестокое наказание, вплоть до смерти. Джасим опустил на землю плачущего навзрыд трехлетнего сына и прикрыл онемевшую от страха дочь. Он схватил за руку боевика, что-то крича о том, что они потеряли хиджаб во время бомбежки. Боевик резким движением бросил Айшу лицом вниз на камни и начал расстегивать кобуру пистолета. Не осознавая, что он делает, собрав все силы, Джасим потянул левой рукой бородача на себя, а правой выхватил из-за пояса нож и всадил его в живот своему обидчику. Тот обмяк, навалившись на него всем телом. Джасим устоял, и нечеловеческим усилием удерживая тело как щит от второго боевика, который резко прибавил шагу, выхватил из расстегнутой кобуры мертвеца пистолет и в упор выпустил всю обойму в наступавшего врага. Тот упал. Джасим до скрипа сжал зубы, его обливал пот, он жарко дышал, оглядывая квартал, как будто был готов сразиться с целой ротой боевиков.

Через мгновение, придя в себя, Джасим бросился к жене, которая сама поднялась и прижимала к себе детей, дрожа крупной дрожью, но все же находила в себе силы все тем же нежным голосом успокаивать детей.

— Бегите по этой улице до цитадели. Быстро! Сумку не бери, два дня проживем без припасов, а там уже доберемся до Эсама. Бегите, я немного задержусь.

Айша схватила мальчика на руки и побежала по улице в указанную сторону. Джасим нагнулся, пытаясь вытащить оружие у убитых, но не успел. Он понял, что здесь он не один. Невдалеке прозвучал выстрел. Значит, кто-то заметил его, и то, что здесь произошло. Он повернулся туда, откуда они пришли, и увидел, что в его сторону бежали два вооруженных человека. Еще один удалялся, видимо побежал за помощью. Эти двое будут держать его под обстрелом, но они еще далеко. Джасим бросился со всех ног. Плохо, что он не видел своего противника, а сам был как на ладони, да еще впереди маячила фигура жены с детьми. Инстинктивно он старался прикрывать ее, но понимал, что пытается сделать невозможное.

К счастью, уже наступил вечер — в это время армия Асада обычно начинала вторую волну обстрела районов, занятых боевиками, а он бежал как раз в сторону позиций правительственных войск. Нагруженные оружием преследователи начали отставать. Джасим видел, как Айша с детьми повернули за угол дома, и в это время бахнул и прокатился по телу острой болью выстрел. Стараясь ее перетерпеть, Джасим бежал и бежал. Он уже понял, что погоня прекратилась, но не мог остановиться, подгоняемый страхом за жену и детей. Упав, обессиленный, в кучу каменного мусора, впереди он услышал встревоженный голос жены. Он откликнулся. Совсем стемнело, когда Айша помогла ему вползти в какую-то бетонную щель уже на окраине города.

Джасим лежал на боку, а жена, разорвав свою хлопчатобумажную нижнюю рубашку, перевязывала ему ногу выше колена. Он приподнялся на локте.

— Что там?

— Ничего страшного, пуля прошла навылет, — едва сдерживая слезы, ответила жена.

Маленькие Нарине и Джангир, всхлипывая, дремали в углу помещения, которое когда-то служило складом для продуктового магазина. Продуктов, разумеется, здесь давно не было, но повсюду валялись мешки из-под муки, сахара, коробки из-под сладостей. Айша соорудила из всего этого подобие ложа для детей и мужа, а теперь, перевязав Джасима, легла рядом, прижавшись к нему дрожавшим телом. Джасим, пытаясь повернуться удобнее, дернулся от боли и затих, крепко прижав к себе единственную в мире женщину, которую он любил. Оказавшись во временной безопасности, под давлением усталости и стресса, Джасим позволил себе ненадолго уснуть.