Книга Девочка, которая объехала волшебную страну на самодельном корабле - Кэтрин М. Валенте

– Странное имя для… – Сентябрь поискала нужное слово, – для такого прекрасного зверя.

– Это родовое имя, – важно проговорил От-А-до-Л, почесывая за рогом. – Мой отец был Библиотекой, так что, строго говоря, я – кто? Биберн, Библерн? Вивернарий? Все еще не решил, какое из них лучше.

– Это совершенно невероятно! – воскликнула Сентябрь, которой больше всего понравился вариант «Вивернарий».

– Все это – чистая правда, какой бы невероятной она ни казалась, а следовательно, вероятность здесь ровно сто процентов. Моя добрая матушка водила знакомство с одним очень влиятельным Профессо́ре, и он ее любил. Каждую неделю полировал ей чешую пчелиным воском и трюфельным маслом. Поил родниковой водой, кормил редиской, выращенной своими руками в лаборатории, и от этого особенно крупной и горькой. Он ее баловал, звал «моя вивернушка», устроил ей ложе из речного камыша и обглоданных косточек на шелковой подстилке. (Косточки были неизвестно чьи, так что ничего такого. Просто чтобы для виверна гнездо стало родным домом, без косточек никак не обойтись.) Матушка все это принимала благосклонно, хотя он ей не слишком-то нравился, уж больно был умен. Всякая рептилия знает, что чем больше очки, тем умнее их обладатель, а Профессо́ре носил самые большие очки, какие только бывали на свете. Однако даже мудрейшие из мужей смертны, особенно если мудрейший муж питает страсть к промышленным химикатам. Именно так, в ходе блестящей демонстрации достижений науки, покинул нас матушкин покровитель.

– Как это печально, – вздохнула Сентябрь.

– Ужасно печально! Но закаленным печаль нипочем. Утратив спутника, моя матушка осталась жить одна в развалинах Библиотеки, такой огромной, что ее прозвали Библиокосм. Под сенью слегка почерневших балок и изрядно осевших стен матушка читала и мечтала, все сильней привязываясь к Библиокосму, который был библиотекой сильной и страстной. Все чаще она замечала, как стройны и крепки его по́лки, как достойно, не прогибаясь, несут они свой груз. Подобная моральная стойкость не часто встречается в наши дни. Ну а потом вылупились мы, дети. С братьями и сестрами я резвился на галереях, носился вверх и вниз по рассохшимся лестницам, с головой ныряя в бесчисленные энциклопедии и захватывающие приключения. Теперь я знаю буквально все обо всем – но только если это начинается с букв от А до Л. Несколько лет тому назад матушку обездолил один агент по недвижимости, а я так и не дочитал энциклопедии. Как бы то ни было, матушка рассказала нам, годовалым, всю правду об отце. Мы спрашивали: «Где наш папа?», а она отвечала: «Библиотека и есть ваш папа. Он любит вас, он о вас позаботится. Не думайте, родные мои, что вдруг объявится крепыш и красавчик виверн и научит вас изрыгать огонь. Этого не будет. Зато Библиокосм полон книг о внутреннем сгорании, так что, каким бы это ни казалось странным, вас, как и всякую зверушку, обожают оба родителя».

Сентябрь прикусила губу, не зная, как сказать, чтобы не обидеть.

– Там, дома, у меня была подружка, Анна-Мария, – начала она нерешительно. – Ее отец продавал газонокосилки по всей Небраске и еще Канзас прихватывал. Когда Анна-Мария была совсем маленькой, ее папаша сбежал с дамой из Топеки, у которой был самый большой газон во всей округе. Анна-Мария даже не помнила папу, и, когда ей было грустно, мать говорила ей, что папочки у нее никогда и не было, что она дочь ангела, а не какого-нибудь там несчастного продавца газонокосилок. Вы не думаете, что… что и с вашей мамой могло выйти так же?

От-А-до-Л посмотрел на нее снисходительно, скептически сощурив пламенеющую красную морду.

– Сентябрь, ты серьезно? Что, по-твоему, более вероятно? Что какое-то грубое животное оставило мою мамочку с яйцом во чреве и отправилось торговать этими косилогазонками – или что она соединила свою судьбу с Библиокосмом и у них завелись любимые и любящие детки? Ну рассуди здраво. К тому же все говорят, что я – вылитый папочка. Ты что, не видишь мои крылья? Они же словно трепещут пергаментом страниц! Если присмотреться, можно даже прочитать на них историю воздухоплавания!

От-А-до-Л слегка приподнял крылья, чтобы показать, как они трепещут, но их по-прежнему стреножила тяжелая бронзовая цепь, и трепетанье вышло вялым.

– О, конечно! – заверила его Сентябрь. – Простите, я сказала глупость. Просто я совсем недавно в Волшебной Стране, понимаете? – Хотя, если честно, крылья выглядели кожистыми и костлявыми, как у птеродактиля, никакого сходства с пергаментом, и на них уж точно ничего не было написано. Сентябрь подумала, что встретила существо довольно милое, хотя и печальное.

– А почему ваши крылья скованы? – спросила она, меняя тему.

От-А-до-Л посмотрел на нее так, будто она слегка не в своем уме.

– Вообще-то это закон. Неужели ты до такой степени новенькая? «Воздушное сообщение дозволяется только посредством Леопарды или лицензированных Побегов Амброзии». Надеюсь, ты видишь, что я не похож на Леопарду и не благоухаю амброзией. Мне не позволено летать.

– Но почему?!

От-А-до-Л пожал плечами.

– Маркиза постановила, что умение летать создает Несправедливое Преимущество в Любовных Вопросах и в Гонках по Пересеченной Местности. Однако она без ума от больших кошек, да и амброзией особо не покомандуешь, поэтому им вышли поблажки.

– Но ты же наверняка больше, чем Маркиза. Что, нельзя просто сказать ей «нет»? Припугнуть ее, подпалить ей бока и все такое?

От-А-до-Л настолько изумился, что даже пасть слегка приоткрыл.

– Какая свирепая малявка! Конечно, я больше, и, конечно, я могу сказать «нет», и, конечно, при Славной Королеве Мальве такого и в заводе не было, и никому этот закон не нравится, но она же Маркиза! У нее шляпа, да и в магии она сильна. Никто не может сказать ей «нет». Ты своей королеве говоришь «нет»?

– У нас нет королевы.

– Какая жалость! Королевы прекрасны, даже если зовут себя Маркизами и заковывают в цепи бедных Вивернов. Прекрасны, даже когда ужасны. Впрочем, прекрасное часто бывает ужасным. Иногда только ужас их и красит. А что это за место такое, где нет королевы, зато водятся никудышные отцы и всякие Анны-Марии?

– Только одна Анна-Мария. Я из Небраски. – Сентябрь задумалась. Она забралась так далеко от дома и ни разу еще о нем не вспомнила. Получалось, что она не очень-то хорошая дочь, но Волшебная Страна оказалась такой огромной и интересной, что можно было пока не думать об этом. – Небраска ровная и золотистая. Там живет моя мама. Каждый день она ходит на работу на фабрику и занимается авиамоторами, потому что все отцы ушли на войну и самолеты строить некому. Она очень умная. И красивая. Но я ее почти не вижу, а папа ушел вместе с другими отцами. Он сказал, что это не опасно, потому что ему надо будет просто разузнавать всякое о других армиях и все это записывать, а стрелять ни в кого не придется. Только я все равно думаю, что это опасно. И мама, наверно, так думает. По вечерам в доме темно, а за окном, в прерии, кто-то воет. Я изо всех сил стараюсь держать дом в чистоте, чтобы маме, когда она придет с работы, было приятно, и чтобы она рассказала мне перед сном сказку или что-нибудь про бойлеры, в которых она здорово разбирается. – Сентябрь потерла ладошками, чтобы согреться на свежем ветерке, который внезапно налетел и переворошил все мелкие красные цветы на поляне. – У меня не так уж много друзей. Я больше люблю читать, а другие дети – играть в бейсбол, или в дурака, или кудри завивать. Так что, когда Зеленый Ветер объявился у меня под окном, я уже знала, к чему он клонит, в книжках такие вещи постоянно случаются. Да я ни о ком и не скучаю, кроме мамы. – Сентябрь тихонько шмыгнула носом. – Когда мы пролетали над фабрикой, я ей даже не помахала на прощание. Я знаю, что надо было, но она сама уходит на работу, когда я еще сплю, и оставляет мне на столе печенье и апельсины, так что я подумала, что не буду говорить ей «до свидания», потому что она мне тоже не говорит «до свидания». Я знаю, что это было нехорошо, но ничего не могла поделать. Вообще-то она вместе с печеньем оставляет мне записочки и смешные рисунки, а я ей ничего не оставила, так что получается нечестно. Только я все равно не хочу возвращаться домой, потому что там нет гномов, ведьм и вивернов, а только противные девчонки с кудряшками и чайные чашки, которые надо все время мыть, так что я потом извинюсь перед мамой, а пока мне кажется, что лучше мне побыть здесь, в Волшебной Стране, чем где-то еще.