Книга Девственники в хаки - Лесли Томас

В Пенглин полковник прибыл, надежно похоронив в братской могиле свою воинственность, честолюбие и грандиозные замыслы. Вместо вышеозначенных качеств в нем развились доброта, мягкосердечие и полная неспособность кем-либо командовать. К тому же полковника снедали постоянные заботы о житье-бытье молодых солдат, которые в бумагах Военного министерства значились как «мобилизованные для прохождения срочной службы». Это был хороший термин, и полковник всякий раз испытывал наплыв отеческих чувств, когда новобранцы, высадившиеся с военно-транспортных судов, попадали в Пенглин. Ему казалось, что эти славные, хотя и несколько вялые молодые люди, каким-то образом компенсируют ему потерянный глаз.

С самого начала полковник дал своим офицерам и сержантам понять, что эти юноши оставили своих матерей и сестер вовсе не для того, чтобы здесь на них орали и муштровали; что они принадлежат к поколению, которому война далась тяжелее, чем многим, и требуют к себе тактичного, бережного отношения. И он был бесконечно благодарен судьбе за то, что ни один человек в Пенглине не погиб, во всяком случае – от пуль врага.

Именно поэтому утром того дня, когда пришел пакет с приказом Генерального штаба, предписывавшим, – а приказы штабов всегда что-нибудь да предписывали, – подготовить группу солдат для проведения учебно-боевых операций в джунглях на Малайском полуострове, полковник Уилфрид Бромли Пикеринг был до крайности взволнован. В приложенной к приказу инструкции говорилось, что в соответствии с решением главного командования подразделениям Британской армии, занятым несением гарнизонной службы в Сингапуре, должна быть предоставлена возможность (возможность – каково, а?!) пройти подготовку в условиях, максимально приближенных к боевым. В качестве лагеря был избран Баксинг, находившийся на восточном побережье полуострова, а полковнику было известно, что на протяжении последних трех месяцев в этом районе активно действовали банды партизан-коммунистов. Командиром первого двухнедельного учебно-боевого сбора назначался он, Уилфрид Бромли Пикеринг. Хорошо еще, что для практических занятий к группе обучаемых, в которую должны были войти по два десятка солдат из каждого тылового подразделения Сингапура, прикомандировывались целых три инструктора из подразделений, ведущих боевые действия в самых что ни на есть джунглях, а всего на сбор направлялось до ста сорока новобранцев.

В самом конце инструкции перечислялись солдаты пенглинского гарнизона, которым выпало отправиться с первой партией. Среди них был и слоноподобный сержант Фред Орган, вне всякого сомнения выбранный в Генеральном штабе кем-то, кто ни разу его не видел.

Дочитав приказ до конца, полковник Пике-ринг вздрогнул и заморгал здоровым глазом. Несколько успокоившись, он вызвал начальника штаба майора Каспера, который, закрывшись в соседнем кабинете, писал письмо матери.

– Да поможет нам Бог, Каспер, – сказал ему все еще потрясенный полковник. – Нас решили пустить в дело.

В этот же день Бриггу на стол положили денежный аттестат рядового Оксли, погибшего в засаде несколько дней назад. Брать с собой денежный аттестат на операцию никакой нужды не было, но Оксли, как видно, об этом забыл.

Бурая книжечка попала на стол Бригга потому, что именно он вел личное дело рядового Оксли, аккуратно занося туда количество использованных увольнительных и выданных пайков. Три первых страницы аттестата оказались накрепко склеены запекшейся кровью. Кровь походила на засохший соус, а подробности, которые интересовали Бригга, были как раз на второй странице.

Рядовой пехоты Оксли был на месяц младше Бригга, но теперь он был мертв, и Бригг думал об этом весь день. Когда-то Оксли жил в Гулле, на Портовой улице, и Бригг воображал запахи рыбы и соли, сопровождавшие юношу с самого детства, и представлял наползавший с моря туман, который зимними вечерами висел над улицами, словно отдыхающий призрак.

Но вот Оксли вырос, был мобилизован, приплыл морем в Малайю и погиб в возрасте девятнадцати с небольшим лет, встретив смерть со своим денежным аттестатом в кармане.

Узнав о том, что его направляют в Баксинг на подготовку, Бригг пошел в казарму, улегся на койку и стал думать о том, как будет выглядеть в итоге его денежный аттестат. Он думал об этом и в субботу вечером, накануне отправки из Пенглина.

В конце концов Бригг встал с койки, принял душ и надел парадный желтовато-коричневый френч и шоколадного цвета брюки, которые только недавно выкупил у деревенского портного. В половину каждого часа из Пенглина в Сингапур шел автобус, и Бригг как раз успевал на рейс двадцать один тридцать.

Заведение с гордым названием «Либерти-клуб» находилось совсем недалеко от Паданга. Бриггу приходилось слышать, что это единственное место в городе, куда приятно заглянуть, поэтому, когда обнаружилось, что в клубе полно народа, он нисколечко не удивился.

– Я только взгляну одним глазком, – сказал себе Бритт, сходя с автобуса. – Просто поглазею немного, и все. «Нет, благодарю, сегодня я ничего не буду покупать», – передразнил он кого-то.

Клуб разместился в приземистом, темном, стоявшем на отшибе здании. Внутреннее убранство клуба напоминало оскверненную церковь, вдоль нефа которой выстроились с обеих сторон высокие каменные колонны. Между колоннами стояли шаткие карточные столики и плетеные кресла; свободное пространство в центре предназначалось для танцев, а на возвышении, в дальнем конце, где должен был помещаться алтарь, разместился оркестр. Запахи пота, табачного дыма и одеколона висели в воздухе, словно ядовитый газ.

Девушки, которых Бригг рассмотрел в первую очередь, были представлены в основном китаянками и малайками. Бледные официанты-китайцы, изнемогая под тяжестью подносов, носились между столиками, за которыми сидели посетители – британские солдаты, военные моряки и летчики: худые, прыщавые, низкие и высокие, узкоплечие, пьяные, возбужденные и несчастные, подавленные, веселые и крикливые.

Некоторые танцевали с девушками как положено, выставив левую руку точно стрелу подъемного крана и двигаясь то мелкими быстрыми, то широкими и медленными шагами. Эти вели себя так, словно действительно пришли в клуб танцевать. Но остальные даже не пытались скрывать, зачем они здесь. Они почти не двигались, а топтались на месте, плотно прижимая к себе партнерш, руки которых давно находились в их штанах.

Протолкавшись сквозь столпившихся в фойе моряков, Бригг осторожно обогнул танцевальную площадку. Девицы были хороши; большинство выглядели молодо и соблазнительно, многие могли похвастаться весьма внушительными формами, едва прикрытыми натянувшимися атласными или шелковыми кофточками. Глядя на них, Бригг почувствовал, как внутри него понемногу, словно кошка, просыпается возбуждение. Ему даже пришлось напомнить себе, что он пришел сюда не покупать, а смотреть. Единственное, что он, пожалуй, может себе позволить, это пиво и легкую закуску.

Он остановился рядом с пустым креслом. За столиком сидел полноватый парень в белой рубашке.

– Свободно? – спросил Бригг.

– Ага, – ответил юноша. У него было круглое, розовое, напоминающее подушку лицо.