Книга Остров выживших - Карен Трэвисс

Дом положил фото Марии к остальным. Больше ему не нужно будет никому его показывать. Он нашел свою жену.

«Что я буду чувствовать завтра, и послезавтра, и через несколько дней?»

Он поднялся и пошел прочь, глядя на снег, сжимая в руках «Лансер». Несмотря на шум, стоявший в лагере, — рев моторов «Броненосцев» и «Кентавров», гудение генераторов, бормотание тысяч голосов, раздававшиеся время от времени выкрики и приказы, — ему казалось, что здесь очень тихо; такой тишины он не слышал уже многие годы. За спиной раздался приближавшийся звук шагов — снег хрустел под тяжелыми ботинками. Оборачиваться было не нужно — он знал, кто это.

— Дом.

Маркус возник из-за снежной завесы, зашагал рядом с ним, как будто они вместе собирались идти патрулировать лагерь. Он не спрашивал, в порядке ли Дом; он знал, что нет. И не спрашивал, не хочет ли Дом выговориться или обсудить происшедшее и почему он просто ушел, не сказав никому ни слова. Ему не нужно было спрашивать. Это было понятно без слов. Эти двое знали друг друга слишком хорошо.

— Там никакого движения, — произнес Дом.

— Хоффман организовал патрули в лагере на случай, если гражданские выйдут из-под контроля.

— Да, теперь на нас свалилась совершенно новая куча дерьма.

— Это не я сказал.

— Все считают меня убийцей, да?

— Ты про весь лагерь? Я не спрашивал. Но если ты имеешь в виду отряд, то нет, не считают.

— Они знают, что я сделал.

Дом предпочел бы замерзнуть здесь насмерть, чем вернуться в лагерь и взглянуть в лицо Бэрду, Коулу или Берни — да кому угодно, если уж на то пошло. Как будто он протрезвел после бурно проведенной ночи и понял, что в пьяном виде вел себя совершенно непотребно. Тогда, в туннелях Саранчи, он чувствовал, что у него все под контролем, но теперь, в безопасности, возможно относительной, созданная им защитная оболочка начала распадаться. Он не знал, что говорить и делать, не знал, что случится в следующую минуту.

«Отрицание, гнев, споры с собой, депрессия, принятие». Дом мог повторить это, как молитву. Женщина-психотерапевт, которая помогала Марии прийти в себя после смерти детей, перечислила эти стадии Дому как расписание движения транспорта. По пути к вокзалу под названием «Возвращение к нормальной жизни» нужно было остановиться на каждой станции. Но она забыла упомянуть о том, что он может испытывать все это одновременно или в другом порядке или что он никогда не вернется к прежнему состоянию.

— Дом, ты только намекни, и я сам им обо всем расскажу. Тебе не нужно говорить ни о чем. — Маркус остановился, вглядываясь куда-то в даль. Снегопад стихал; облака начинали расходиться. — Они поймут.

— Как они могут понять, если я сам этого не понимаю?

— Всем нам приходилось терять родных. Никто тебя не осуждает.

— Я должен был спасти ее.

Маркус в ответ лишь покачал головой. Они отошли на пару километров от южной границы лагеря и находились по колено в снегу, испещренном следами животных. До сегодняшнего дня Дом был уверен, что он поступит, как Тай, и скорее вышибет себе мозги, чем будет жить с ужасом, навеки поселившимся в его сознании, но все оказалось иначе. Он мог бы уже десяток раз покончить с собой, но не сделал этого.

На самом деле он горевал о Марии с того дня, как она по-настоящему начала умирать, — после гибели Бенедикто и Сильвии. Но сейчас его душа была погружена не в приятную, чистую, благородную печаль. В ней было полно всякого мусора и обломков, как на снегу вокруг лагеря. Она, душа, была не такой белой, какой казалась на первый взгляд, — подобно здешнему снегу.

— Ты спас ее, — наконец ответил Маркус. — Вспомни Тая, того крепкого парня, которого мы все знали, и он хотел умереть. И это всего лишь после нескольких часов в плену у червяков, а не недель и не лет. Если бы со мной случилось нечто подобное, я умолял бы тебя прикончить меня на месте, и будь уверен, я оказал бы тебе такую же услугу.

Дом не разделял уверенности Маркуса — ведь он не смог убить Карлоса, хотя тот просил о смерти. Маркус все-таки попытался его спасти. Но сейчас это было не важно.

— Лучше нам сообщить о себе в Центр, — произнес Дом.

— Точно.

— Ты не говорил с Аней?

— Нет.

— Ты же думал, что она погибла. Только не ври, что она тебе безразлична.

Маркус издал свое обычное неразборчивое ворчание:

— Угу.

Они повернули назад, к лагерю, описывая широкую дугу. Дом попытался представить себе, что бы он чувствовал, если бы умерла Аня, а на том вертолете в лагерь прилетела Мария. Он был уверен, что бросился бы к жене и никогда больше не отпускал ее от себя. Но Маркус вырос в большом холодном доме, полном тишины, где все прятали свои эмоции глубоко-глубоко, поэтому он, наверное, просто не знал, с чего начать.

Быстро холодало. Снег превратился в твердый, как камень, наст, и звук шагов немного изменился. Дом напряженно прислушивался.

— Дерьмо. — Маркус поднял руку, останавливая его. Они по привычке шли по следам друг друга. — Ты это слышал?

Дому пришлось задержать дыхание, и тогда он тоже услышал. Непонятный звук доносился издалека; казалось, к югу от них кто-то или что-то ломилось через лес, — трещали ветки. Это могло быть какое-то животное. На снегу было достаточно отпечатков лап и копыт, их явно хватило бы не на один зоопарк. Но некоторые звуки намертво впечатываются в память. Дому на мгновение захотелось, чтобы его переутомленный мозг, привыкший втискивать любое событие в знакомые рамки, ошибся.

— Корпсер? — спросил Дом.

Что-то с треском неслось навстречу солдатам на огромной скорости. Корпсеры были слишком велики, чтобы нападать исподтишка. У них было слишком много лап — превосходное орудие для раскапывания туннелей червей и охоты за трутнями, — но для неожиданной атаки на открытой местности они не годились.

— Надеюсь, его мамочка знает, что он сегодня поздно вернется домой. — Маркус нажал на наушник. — Феникс вызывает Центр, вижу противника, два километра к юго-западу от лагеря, — возможно, корпсер. Вступаю в бой.

— Вас понял, Феникс, — ответил Матьесон. — Вы сейчас не на дежурстве. Вы один?

— Со мной Сантьяго. Можете считать это добровольным выходом. Мы любим свою работу.

— Я запрашиваю огневую поддержку и вертолет, чтобы посветить на этих червей. Дайте другим тоже поразвлечься, Феникс.

Отбившиеся от стаи враги должны были неизбежно встретиться. И сейчас Дом даже обрадовался их приближению. У него было незаконченное дело, и потопление врагов не помогло завершить его. Да, это был корпсер. Солдаты разглядели в темноте покачивавшиеся огни — тварь ломилась через лес.

— Ну что, будем ждать здесь или пойдем с ним разберемся?

Маркус зашагал вперед.