Книга Русич. Перстень Тамерлана - Андрей Посняков

Раничев покачал головой и присвистнул. Однако чем дальше – тем веселее. С минуту подумав, он решил все-таки пойти по дороге в какую-нибудь сторону, все равно в какую, дорожка-то явно должна была вывести если не к деревне, то уж к более оживленному шоссе – точно. Чего еще делать-то? Никого вокруг нет, не сидеть же сиднем да еще рядом с трупом.

Выйдя на середину дороги – туфли тут же утонули в пыли, – Иван постоял немного и решительно зашагал вправо. Расстилавшийся в той стороне ландшафт – заливные луга, речка, липовая рощица – был уж всяко веселей, нежели угрюмый еловый лес слева. Солнце припекало спину, можно даже сказать – жарило, и Раничев почувствовал большое облегчение, дойдя наконец до рощицы. А там и вовсе обрадовался – нагоняя его, понукая усталую лошадь, ехал на телеге мужик в старинном армяке и лаптях! Впрочем, Иван поначалу не очень-то вглядывался в его одежку – рад был хоть кого-то встретить.

– День добрый, – поздоровался он. – Не подскажете, далеко ль до деревни?

Мужик – маленький, темноглазый, с рыжеватой, косо подстриженной бородкой, – увидев его, вдруг спрыгнул с телеги и, упав на колени, низко поклонился:

– Здрав будь, мурза. Якши! Не трогай меня, бачка, я боярина Колбяты Собакина обельный холоп Никитка Хват. Боярина моего хан твой, Тайгай, знает, и ты меня не бей. – Мужик пал ниц и, вытянув руки, такое впечатление, старался чмокнуть губами туфли Ивана. Тот попятился, с опаской оглядывая мужичка. Вероятно, местный сумасшедший.

– До деревни, спрашиваю, далеко ль?

– Там… – Мужик кивнул куда-то в сторону. – Обедятево, Хлябкое, Яськино – все боярина Колбяты деревни, князем пресветлым Олегом Иванычем пожалованные за службишку ратную.

– Хорошо, не маркиза Карабаса деревеньки, – мрачно пошутил Раничев. Однако сумасшедший отвечал довольно складно. – Каким, говоришь, князем?

– Нашим, Олегом Иванычем Рязанским, хана твоего, Тайгая, приятелем.

– Олегом Иванычем Рязанским? – ошеломленно повторил Раничев. – Вы, часом, историю не преподаете в местной школе?

– Холоп я, – снова пал ниц мужик.

– Вот заладил. Совсем как в фильме. – Ивану уже начала надоедать эта довольно-таки странная беседа. – Так, говоришь, там деревня-то?

– Там, там… – закивал мужичок.

– А город в какой стороне?

– Какой город? Пронск, Елец аль Угрюмов?

– Угрюмов. – Раничев облегченно кивнул; оказывается, еще не все потеряно. – От вашей деревни туда автобус ходит?

Мужик ничего не ответил, только смотрел снизу вверх, преданно, словно пес.

– Так где город-то?

– Там. Все прямо, бачка, потом по пронской дорожке.

– А, пронское шоссе. Знаю. Ямочный ремонт там недавно делали. – Раничев улыбнулся. – Ну спасибо.

– И тебя спаси Бог, бачка! – Мужичок стегнул лошадь и быстро свернул на развилку.

– Сам ты «бачка»! – углубившись в рощу в указанном мужичком направлении, передразнил Иван и вдруг вспомнил, что так и не догадался попросить у него спичек – курить захотелось со страшной силой..

Выйдя из рощицы, дорога круто поворачивала к лугу, ярко-зеленому, светлому, с желтыми шариками одуванчиков. Позвякивая колокольчиками, на лугу паслось стадо коров. Рядом горел небольшой костер. Сидевший у костра пастушок – белоголовый мальчуган лет десяти-двенадцати, – увидев Раничева, вскочил на ноги и низко поклонился.

– Да они тут что – все психи? Эй, парень, огонька не найдется?

– Сейчас, батюшка.

– Хм… «батюшка».

Пастушонок метнулся к костру и, вытащив оттуда тлеющую головню, протянул ее Раничеву.

Благодарно кивнув, тот, достав сигарету, прикурил и довольно затянулся, выпустив дым кольцами. Хвастливо скосил глаза на мальчишку – как, мол? – и чуть было не проглотил сигарету! Пастушонок смотрел на него широко раскрытыми округлившимися от неописуемого ужаса глазами – словно бы Раничев только что проглотил живую змею.

– Ну, и чего выпялился? – досадливо поинтересовался Иван.

Вместо ответа пацан вдруг замахал руками, перекрестился и опрометью бросился к лесу.

– Окстись, окстись! – стуча зубами от страха, громко приговаривал он на бегу. – Сатана!

– Ну и местечко – одни придурки, – покачал головою Раничев и, бросив окурок в пыль, продолжил путь. Впереди, за деревьями, замаячили крыши домов. Вернее – изб, это название больше соответствовало открывшимся глазам Раничева строениям. Поискав глазами магазин или почту и таковых не обнаружив, он направился к первой попавшейся избе – маленькой, вросшей в землю, без трубы – из тех, что назывались курными. На крытой старой соломой и дерном крыше избенки росло несколько маленьких березок, во дворе, огороженном покосившимся плетнем, лениво валялась в пыли тощая хрюшка. Рядом с ней, спиной к Раничеву, нагнувшись, стояла старуха, одетая в какие-то невообразимые лохмотья, и деловито орудовала широким ножом в деревянном корыте. Видно, крошила крошево.

– Бабушка, не подскажете, где сельсовет?

Оглянувшись, старуха тут же пала ниц.

Покачав головой, Иван медленно присел на траву и, упершись спиной в плетень, устало закрыл глаза. Надоело ему все это – до чертиков! Долго ли, коротко ли он так просидел – не помнил; часов на руке не было, видно сорвались во время драки в музее. Потянувшись взглядом к запястью левой руки, Иван усмехнулся и достал из кармана мобильник. Уж там-то часы есть! Бросил взгляд на дисплей и удивился: показывающие время цифры, постоянно меняясь, мельтешили перед глазами. Ну вот, еще и это…

А вокруг него уже бегала ребятня, одетая с такой же вызывающей бедностью, как и прочие селяне, собравшиеся чуть подальше и с опасением разглядывавшие Раничева. Подняв голову, тот махнул им рукой:

– Да что вы там прячетесь? Не съем.

Они всё не подходили. Стояли, смотрели, негромко переговаривались друг с другом, словно бы что-то решая. Старые седобородые деды и совсем молодые парни. И те, и другие время от времени недовольно сплевывали и посматривали на солнце, словно бы проверяя время – видно, появление Раничева отвлекло их от какого-то важного дела. Иван решил больше не подходить к ним – ну их к черту, придурков, слыхал всякие россказни про деревенских, но чтоб такое…

Наконец совещавшиеся вроде бы пришли к какому-то решению. Отделившись от остальных, опираясь на посохи, к сидевшему у плетня Ивану отправились два старика в накинутых на плечи шерстяных покрывалах. Раничев взирал на них с олимпийским спокойствием – знал уже, что тут все с придурью. Лечебница, что ли, какая? Так нет в районе таких… О! Тут его вдруг осенило – секта! Сейчас начнут зубы заговаривать.

Подойдя ближе, старики поклонились. Иван, поднявшись с земли, – тоже.

– Как здоровьице драгоценнейшего Тайгая? – поинтересовался один из дедов, с косматой окладистой бородою.