Книга Русич. Перстень Тамерлана - Андрей Посняков

Человек со шрамом неожиданно сделал особо длинный выпад и, увернувшись от копья, достал-таки острием плечо Раничева, и тот, отбросив все предрассудки цивилизованного человека, со всех сил треснул вражину копьем по башке. Тот упал, обливаясь кровью.

Держась левой рукой за плечо, Иван чувствовал, как течет между пальцев кровь, как сам он с каждой секундой становится все слабее, как теряет ориентацию в постоянном сполохе молний. А те били уже с частотой телеграфа, дискотечными вспышками стробоскопа, пулеметной очередью, сваркой – так что даже гром не поспевал за ними. Лежащий на полу похититель, застонав, шевельнулся. Раничев переместился к нему и попытался снять с пальца перстень. Не тут-то было! Кольцо, казалось, навечно засело на смуглом корявом пальце. В прыгающем призрачном свете молний изумруд светился спокойной зеленью, словно был каким-то волшебным, колдовским камнем… а может, именно таким и был?

Внезапно очнувшись, человек со шрамом с неожиданной силой схватил Ивана за руки, сжал, завыл что-то дикое на каком-то непонятном языке, подняв к потолку глаза.

Сверкали за окном частые вспышки молний.

Гремел гром.

Дико выл похититель.

А кровь между тем все текла…

Раничев почувствовал вдруг, что сейчас потеряет сознание, он уже и так-то почти потерял грань реальности от всех этих вспышек, от грома и воя.

К сполохам молний внезапно прибавилось еще несколько вспышек – красно-синих.

Иван не замечал их – ночной гость еще сильнее сжал его руки и, резво перестав выть, вдруг внятно произнес три слова. Опять же на том тарабарском языке. Отразившись в глазах его, снова вспыхнула молния, на это раз так ярко, что в зале на короткое время стало светло, словно днем. Громыхнул гром с такой силой, что заложило уши, а где-то рядом посыпались стекла.

Нехорошо улыбаясь, человек со шрамом снова произнес слова… Камень, вделанный в перстень, изумруд, сделался вдруг таким горячим, что невозможно стало находиться рядом, Раничев попытался отдернуть руку, но похититель крепко держал ее, а силы Ивана ослабли от потери крови. Изумруд становился все горячее, уже прямо так жег и вот наконец взорвался, разлетевшись яркими зелеными молниями. Снова – на этот раз радостно – завыл незваный гость и… словно бы исчез куда-то. Впрочем, Иван этого уже не видел. Сознание покинуло его, спина уперлась в стену, и голова бессильно упала на грудь.

И – странное дело – гроза прекратилась вдруг, и молнии перестали сверкать над головами, а собравшиеся над городом тучи быстро уходили прочь. И вот уже за далекими холмами, за лесом, за березовой рощицей показался золотой кусочек сияющего рассветного солнца, ласково запели птицы, а за рекой, над лугом…

Глава 5

Угрюмов
Страшный тать

Что же сегодня тревожит меня

В краткое это мгновенье?

Топот коня, или вспышка огня,

Или негромкое пенье?

Константин Ваншенкин

«Тревожная песня»

…изгибалась разноцветной дугою яркая майская радуга. Вдалеке, за лугом блестела река, широкая, с крутой излучиной и низкими, густо поросшими камышом берегами. От реки начинался смешанный лес, кое-где перебиваемый узкими пашнями и зарослями сирени, лес тянулся до невысокого холма, на вершине которого высилась корявая перекрученная сосна с двойной кроной.

Очнувшись, Раничев оглядел открывшуюся перспективу и удивленно почесал голову. Что-то он никак не мог определиться – где находится? Вроде бы в музее должен… Ну да – в музее. А где тот, со шрамом? Где милиция, «скорая», пожарные? Где перстень? Где музей? И где вообще славный город Угрюмов?!

Пошатываясь – хорошо хоть, все-таки кровотечение на плече угомонилось – Иван посмотрел под ноги – он, оказывается, очнулся в придорожной канаве, средь мать-и-мачехи, чертополоха и лопухов. Открывшаяся перед ним дорога производила странное впечатление – узкая, ухабистая, она, казалось, состояла из одной лишь пыли, покрывавшей зыбкую колею толстым серовато-желтым слоем.

Ах, да – телефон же имеется! Вот он, в кармане… Что за черт – «Поиск сети»? Неужели так далеко завезли? Сигареты… Вот они, полпачки есть еще. Черт, а зажигалка-то? Выпала, видно.

Нагнувшись, Раничев зачерпнул пыль в горсть, зачем-то понюхал… Странно – сухая! А ведь только что, ночью, прошел ливень, и, коли уж на то пошло, эта сомнительная дорожка должна быть грязной, а никак не пыльной. Впрочем, никакой другой дороги в пределах видимости не было. Что за чертовщина? Куда ж его завезли? И главное, бросили тут валяться в канаве! Нет, это наверняка не милиция и не «скорая». Скорее всего – похититель перстня! Взломщик со шрамом на левой щеке. По всему видать, его работа, больше некому. Очнулся и, желая замести следы – может, подумал, что директор музея мертв? – вытащил на улицу, будто пьяного, а там схватил такси да свалил куда-нибудь в ближние пригороды. Да хоть и не в ближние – солнце-то эвон где! явно полдень – за это время можно черт-те куда доехать, в тот же колхоз «Светлый путь», вернее, в бывший колхоз, ныне – агрофирму. Скорее всего, так оно и было – никакого другого разумного объяснения Раничеву на ум не приходило. Еще одно вдруг встревожило – а что с Егорычем? Ведь сторож был ранен, и, по идее, заметавший следы ночной гость должен был бы и его с собой прихватить. А может, и прихватил? Может, валяется бедный сторож где-нибудь неподалеку? Стонет, бедолага, не в силах подняться.

Иван еще раз огляделся, покричал:

– Егорыч! Егорыч!

Никто не отзывался. Лишь пели в зарослях жаворонки, да тихо-тихо проплывали по синему небу белые сахарные облака. Ну дела… Впрочем, что стонать, надо действовать. Проверить ближайшие кусты – вдруг там обнаружится лежащий без сознания сторож? – затем поискать возможность выбраться отсюда. Автобусную остановку, деревню или, на худой конец, автодорогу, пусть даже грунтовую. Где-то здесь, кстати, должно проходить шоссе на Рязань.

Иван пошевелил рукой – плечо саднило, но, похоже, особо опасной рана не являлась, вот только крови вытекло из нее изрядно, потому, наверное, и звенело в ушах да голова чуть кружилась. Конечно, хорошо бы повязку… Рубаху разорвать – ага, а потом добираться до города полуголым? Хорош директор. Нет уж, лучше потерпеть. Потом уж в поликлинику… а может, где-нибудь и здесь, в деревнях, медпункт имеется?

Скрипя зубами – чем выше поднималось солнце, тем почему-то сильнее болело плечо – Раничев в поисках возможного местонахождения сторожа внимательно оглядел канаву, кусты, рощицу, затем поднялся на холм… и остановился у желтоватых зарослей дрока. Судя по примятой траве, туда явно что-то тащили. И не так давно. Иван нагнулся, отвел рукой ветку… И вздрогнул, упершись взглядом в широко открытые глаза трупа. Машинально отпрянув, уселся на траву, обхватив руками колени. Вот только трупа еще и не хватало для полного счастья! Несчастный Егорыч… Впрочем… Иван снова поднялся и заглянул в заросли – нет, это был вовсе не сторож. Мертвец – молодой парень, светлый, раскосоглазый, с небольшой кудрявистой бородкой – никоим образом не походил на музейного сторожа. Одетый в узкие полотняные штаны – бомж, что ли? – и окровавленную на груди русскую рубаху с вышивкой, парень лежал на спине, головой к дороге. Босые ноги его уже посинели.