Книга Итальянская страсть - Мерлин Лавлейс

В библиотеку Марко вернулся с холодным компрессом. Сабрина лежала на диванчике. Из динамиков лились мелодии из мюзикла «Кошки».

— Машина уже в пути, — сообщил Марко, положив компресс на ее голеностоп, — но боюсь, моя мама очень заинтересовалась вами и хочет, чтобы мы приехали завтра к ней на ужин.

— Что, все так плохо?

— Вообще-то нет, — грустно улыбнулся Марко. — При условии, если вы готовы рассказать о себе всю подноготную. Моя мама питает ненасытный интерес ко всему, что касается жизни других людей.

— Это относится ко всем или только к женщинам, которых вы приглашаете на свою виллу?

Марко ответил не сразу.

— Вы первая женщина, кого я пригласил на виллу, не считая парочки коллег.

Сабрина удивилась, услышав эту новость. Пожав плечами, Марко продолжил:

— Эта вилла — мое убежище. Она была построена после того, как умерла моя жена. Однако я приезжаю сюда нечасто и подолгу не живу.

Лицо Сабрины приняло озабоченное выражение, и Марко пожалел, что упомянул о Джанетте. В глазах его гостьи читался немой вопрос, на который он почувствовал себя обязанным ответить, особенно после того, что накануне произошло между ними в лифте.

— До переезда в Рим мы с Джанеттой жили в Неаполе. У нас была небольшая лодка. Однажды Джанетта вышла на ней в море во время шторма. — Марко устремил глаза в сторону высоких окон. На улице, словно насмехаясь над его словами, яркое сияло солнце. — Во время спасательной операции были обнаружены остатки судна, но тело Джанетты так и не нашли.

— Я... не знаю, что сказать, — прошептала Сабрина.

Ее искреннее сочувствие тронуло Марко до глубины души. Он столько раз слышал подобающие по такому случаю слова, но все они звучали неестественно. И лишь тихий шепот Сабрины сумел проникнуть в его сердце. Марко сел на кушетку рядом с гостьей и продолжил:

— Джанетта любила ходить под парусом. На протяжении многих поколений ее семья жила возле моря. Бывало, я шутил над ней, говоря, что в ее крови больше соли, чем воды. Любовь к морю была частью ее души. Она говорила, что чувствует себя самой счастливой, когда в лицо ей летят соленые брызги, а над головой трепещут паруса.

Джанетта любила не только море. Еще ей нравилось спускаться по самым опасным горнолыжным склонам Альп и носиться по серпантинам на спортивной машине. Обнаружив ее тайник, Марко понял, что его жена еще и употребляет наркотики.

Он настоял на том, чтобы она прошла лечение. Дважды. Она клялась, что полностью излечилась от пагубной привычки. И все же в глубине души он знал, что в тот роковой уикенд она уехала из Рима, чтобы избежать его надзора.

— В тот день, когда она решила уехать, у меня была назначена тяжелейшая операция двухлетнему ребенку, которого отказались оперировать несколько хирургов.

Джанетта же рвалась на побережье — сказала, что больше не может провести в городе ни дня. Ей был нужен свежий воздух, ветер, море.

— Я оставался в Риме до тех пор, пока не стало очевидно, что мальчик поправится, и только потом поехал за ней.

Марко до сих пор винил себя в том, что не перенес операцию на более поздний срок. Если бы он уделял жене хотя бы половину того внимания, что он уделял своим пациентам...

— Когда я доехал до побережья, погода резко изменилась. Я позвонил Джанетте и попросил ее не выходить в море.

Просил, велел, умолял и, когда понял, что она вопреки всем его уговорам все-таки встала под парус, похолодел от страха.

— На пристани я связался с ней по радио. К тому времени волны уже достигали двадцати футов, а судно дало течь.

Он так и не забыл ее голос, срывающийся от ужаса и страха, помнил охватившее его отчаяние и беспомощность. Он спас жизнь двухлетнему мальчику, но не смог спасти свою жену.

— Я услышал последний сигнал SOS, и радио смолкло.

— Ты даже не смог с ней попрощаться, — прошептала Сабрина. — Это так... несправедливо.

Марко бросил на гостью быстрый взгляд, пораженный ее интуицией. Несмотря на все ссоры с женой, короткие, но яростные перебранки, он ни на секунду не переставал любить свою страстную, темпераментную Джанетту. Он бы многое отдал, чтобы сказать ей о своей любви.

— Ты мне ее напоминаешь, — после долгой паузы сказал Марко. — У Джанетты были волосы такого же оттенка. Те же глаза. Вчера утром, на дороге... Я был почти уверен, что встретился с призраком.

— Теперь понятно, почему ты меня едва не сбил.

Сабрина резко села на диване. Она пока не понимала, как ей следует отреагировать на последнее замечание Марко. Подумать только, он принял ее за привидение! Тут она вспомнила еще кое о чем.

— Вот почему Рафаэлла так странно смотрела на меня. И ее мать тоже. Я действительно очень похожа на твою жену?

— Внешнее сходство поразительно, но что касается характеров... Насколько я уяснил из нашего короткого знакомства, вы очень самостоятельная женщина, мисс Руссо.

— Так и есть.

Марко улыбнулся.

— И желанная.

Сабрина улыбнулась. Ей хотелось задать ему еще несколько вопросов, но она чувствовала, что Марко не хочет развивать эту тему.

Взглянув на часы, она поняла, что машина приедет еще не скоро. Нужно связаться с Девон и Каролиной, чтобы сообщить им об изменившихся планах и перенести намеченные встречи на другое время. Однако рядом с Марко думать о делах не хотелось, и Сабрина кивнула в сторону шахмат.

— Я заметила у тебя шахматы. Не хочешь сыграть партию, пока машина в пути?

— Ты играешь?

— И почти всегда выигрываю, — предупредила она.

— Да? — Марко подошел к журнальному столику в углу и с легкостью переставил его к дивану. — Ну ладно, попробуй-ка меня обыграть!

Увидев шахматные фигуры вблизи, Сабрина не смогла удержаться от тихого восхищенного возгласа. Они были вырезаны в виде рыцарей, которые ничем не отличались от настоящих воинов эпохи Крестовых походов.

— Белые или красные?

Сабрина выбрала белые фигуры. Расставляя их на доске, она заметила встроенные в нее часы.

— Может, сыграем в быстрые шахматы? — предложила она. — Две минуты на ход?

Марко кивнул. Сабрина включила таймер и сделала ход пешкой, решив воспользоваться «неправильным» дебютом Бёрда, названным так в честь англичанина Генри Бёрда, жившего в девятнадцатом веке.

Марко сосредоточенно свел брови и ответил гамбитом Фрома. После четырех ходов Сабрина объявила ему шах и закусила губу, чтобы не рассмеяться при виде потрясенного выражения его лица.

— Похоже, ты не шутила, — справившись с эмоциями, сказал Марко. — Кто научил тебя так играть?

— Отец. Игра в шахматы была единственным, из-за чего у нас не возникало разногласий.