Книга Пустырь Евразия - Сергей Лавров

Вид бланка с печатью домоуправления подействовал. Приученный к порядку и повиновению властям, вьет сделал приглашающий жест, а сам пошел следом.

На первом этаже действительно были кухня и большая столовка. Судя по содержимому множества маленьких подсобок и кладовых, вьеты жили общим котлом.

— Что это у вас все нараспашку? — спросил Авенир, для виду проверяя сантехнику, совершенно исправную и ухоженную.— Все закрома без замков. Украдут ведь!

— Украдать — нет,— спокойно ответил его хромой спутник.— Нельзя.

— Все знают, что нельзя, а воруют ведь.

— Украдать — нет.

Поднявшись на второй этаж, Авенир увидел: обувь вьеты снимают прямо на лестнице и действительно никто не боится, что его шлепанцы утащит сосед. Полы в коридоре и комнатах выстланы были толстыми циновками из простой русской соломы. Все ходили босиком. Вкусно пахло какими-то травами, в изобилии развешанными на стенах. Вообще все вокруг изумило Авенира какой-то первобытной нищенской чистотой и уютом.

— Кто у вас коврики плетет? — спросил он, снял старые туфли, припрятав дырку в носке, и осторожно потрогал громадной ступней циновку.— Насекомых в них не водится?

— Дети есть,— ответил вьет, ставя ногу тридцать седьмого размера рядом с лапищей Авенира.— Насекомых — нет. От них — трава.

На второй его ноге была черная повязка, оттого он и сидел не у дел в рабочее время. Вскоре Можаев обнаружил некое подобие лазарета на десять коек. Лазарет пустовал. Авенир быстренько пробежался по пустым комнаткам с двухъярусными нарами, одинаковым, бедненьким и опрятным, как улья рабочих пчел. Действительно, все двери оказались не запертыми, да и брать тут, судя по всему, было нечего.

Нечто интересное наверняка ожидало его наверху, но тут как раз возникли осложнения. На лестничной клетке его провожатый остановился и вежливо показал рукой вниз, на первый этаж.

— Нет! — запротестовал Авенир.— Мне еще там надо проверить. Там — самое важное, понимаешь? Отдушка там!

Вьет согласно закивал, достал из штанины смятую бумажку в сто рублей и протянул Авениру Тот возмущенно оттолкнул деньги.

— Бери, русский,— улыбнулся вьетнамец, держа руку на весу.— Русский всегда берет.

— А я не возьму.

— Наверх все равно нельзя.

— А я все равно не возьму! За кого вы нас принимаете? Возмутительно!

Он лихорадочно пытался придумать что-нибудь, чтобы задержаться. Вдруг взгляд его упал за окно, во внутренний дворик, примыкавший к бастиону вьетов и огороженный глухим бетонным забором. По ту сторону забора пустырь до самой железной дороги был широко раскопан под огород, на ровных грядках торчали женские спины и черные головы в платках и шляпах. Во дворике лежали всякие строительные материалы и стояли две старенькие иномарки. Там же находилась маленькая котельная с закопченной жестяной трубой. У стены котельной на солнцепеке сидел в пыли, свесив голову, абсолютно голый вьет, бессильно опустив тощие, как плети, руки. На шее у него был железный ошейник с цепью, прикрепленной к кольцу в стене.

— Это еще что такое?! — изумился Авенир.— Домашний зоопарк устроили?

Провожатый оглянулся, увидал, куда он смотрит, и, не отвечая, попытался выпихнуть его с лестницы вниз, на первый этаж. Для маленького вьета это была непосильная задача. С минуту они, пыхтя, толкались.

— Я милицию приведу! — заорал Авенир, обрадованный такой удачей.— Азиаты! Камеру пыток тут устроили!

Вьет отскочил, проворно сунул руку в карман широких штанов. Глаза его сузились и недобро блеснули. Авенир увидел, как сыграло на солнышке узкое лезвие ножа. Он даже испугаться не успел и разводным ключом, которым до этого проверял затяжку на трубах, с размаху ударил заморыша по руке.

— А-а-а… — тихонько завыл тот, выронил нож и присел, прижимая руку к груди. Рука распухала на глазах.

— Ну ты… Это… Чего ты? — участливо спросил Авенир.— Сам же виноват.

Ему было неловко перед маленьким вьетом, точно он с ребенком связался. В темных глазах бедолаги появились слезы страдания и досады. Он отвернулся к стене и скреб от боли босыми ногами по кафелю лестницы. Авенир пододвинул к нему слетевшие во время борьбы шлепанцы.

Тут за спиной у него зашаркали шаги. Он перехватил покрепче тяжелый ключ и оглянулся. Сверху торопливо спускался мелкой походкой заморенного ослика тот самый старик с детским лицом. Только сейчас оно было озабоченное и сострадающее. Не обращая внимания на Авенира, он подошел к вьету, что-то сказал и взял пальцами его посиневшую руку. Тот покорно отнял руку от груди, зажмурился в ожидании боли.

— Это он сам… — пробормотал Авенир, переступая с ноги на ногу, как драчун-школьник возле учителя.— Первый напал…

— Помолчите минутку, Авенир Аркадьевич,— попросил старик тоненьким голоском, не оборачиваясь.

Не взглянув на онемевшего Авенира, старик присел рядом с вьетом, как-то по-особому прихватил его руку под локоть, сжал пальцами левой руки выше ушибленного места, а правой ладонью медленно, с усилием провел над ушибом сверху вниз, скрючив при этом пальцы и что-то приговаривая. Дойдя до пальцев пациента, он резко дернул кистью, будто что-то отбрасывая. Так он проделал раз пять, потом отпустил вьета. Тот изумленно смотрел на свою руку и шевелил пальцами. Слезы высохли. Он поднялся, хотел тряхнуть рукой, но старик с улыбкой остановил его, что-то сказав. Вьет низко поклонился старику. Потом поклонился Авениру, сложив руки на груди, и что-то попросил.

— Коснитесь его головы в знак прощения,— сказал старик негромко.— Он признает, что был неправ, и обещает выбросить нож. Пойдемте наверх, я наложу ему повязку.

Поддерживая пострадавшего под руку, старик легко поднялся по ступенькам. Авенир тащил за ними свой саквояжик, ошеломленный происходящим, но не забывал присматриваться.

Коридор третьего этажа был разделен надвое перегородкой с дверью. В передней части двери с петель были сняты и комнаты с коридором объединены в нечто целое. Тут было побогаче: стояли телевизор и видик, висели тонкие восточные гобелены, местами подпорченные не то огнем, не то сыростью. Это было нечто вроде клуба.

— Они никак не могут смириться,— сказал старик с улыбкой, когда вьет ушел, прихрамывая и бережно неся перед собой руку на перевязи.

— С чем? — спросил Авенир.

— С тем, что ваши мужчины выше и сильнее. Мне приходится напоминать им, в чем их истинная сила.

— В чем же?

— Вы сами догадаетесь, если захотите. Вы ведь пришли узнать про нас, правда?

— Откуда вам известно мое имя?

Старик не ответил, только загадочно улыбнулся.

— А тот человек, на цепи? — спросил Авенир.

— Вам не следует спрашивать про него. Ведь я не прихожу к вам в дом и не спрашиваю про ваши обычаи.

— Мы в домах людей на цугундер не сажаем.