Книга Высокое напряжение - Андрей Кивинов

Снятая им квартира была вполне прилична, удобна и, главное, недорога. В других городах, куда он ездил в командировки, если не удавалось пристроиться в гостиницу, ему доставались трёхметровые клетки с раскладушкой и тумбочкой.

А здесь отдельная квартира почти в центре города, с уютной комнатой, длинным коридором и кухней. И никто не мешает назойливыми напоминаниями, что после одиннадцати вечера возвращаться не рекомендуется, приводить компании тем более, а пользоваться плитой и душем можно только в определённое время. Плохо, телевизора нет, но с другой стороны бывает неплохо отдохнуть от ящика.

Выпив взятого из дома кофе, Сергей вернулся в комнату и распаковал одну из коробок. Затем осторожно начал вынимать содержимое.

Это были образцы отделочных материалов из кафеля, глины и камня. Достаточно привлекательные и, как принято говорить, не уступающие мировым стандартам. Сергей разложил на полу плоские плитки, подобрав цветовую гамму по своему вкусу. Затем достал проспекты и сравнил качество фотографий с оригиналом. Разница была незначительна. Очень удачно. Не надо возить тяжеленные плитки с собой.

Это была продукция небольшой красногородской фирмы, где работал Сергей. Фирма прежде всего ориентировалась на производство, хотя и от посредничества не отказывалась. Один из толковых руководителей нашёл недорогой, принципиально новый метод изготовления отделочных материалов и даже наладил небольшое производство. Соответственно, возникла проблема сбыта, которую весьма сложно решить в стране, наводнённой зарубежной продукцией. Реклама в местных газетах — вещь бессмысленная, в крупных центрах — дорогая и, стало быть, невыгодная.

Сергей был торговым агентом или, как принято говорить на Западе, коммивояжёром. Конечно, он не отправился в Питер как к тёще на блины, а предварительно выяснил, какие фирмы и предприятия интересуются подобной продукцией.

Это был его третий вояж, первые два — в Нижний Новгород и Самару — завершились весьма успешно, и его компания получила выгодные заказы. Теперь осваивались дальние рубежи. Вполне возможно, что здесь, в Петербурге, будет несколько сложнее — рынок слишком насыщен. Но определённые перспективы имеются, благодаря невысокой цене товара.

Вместе с тем Сергей должен был заключить контракт на поставку недорогих компьютеров для последующей перепродажи в Красногорске.

Можно было сразу закупить и отправить домой. Деньги в фирме имелись, достаточно было дать факс, чтобы их перевели на счёт найденной им компании. Таким образом, командировка предстояла длительная, а поэтому удачно найденная квартира — это совсем неплохо.

Сергей минут пять посидел над разложенными образцами, несколько раз изменил сочетание красок, после чего убрал плитки назад в коробку.

Коробку же, чтобы не портила вид уютной комнаты, затолкал в громадный старинный шкаф. Туда же отправил свой рюкзак с личным имуществом.

В одной из створок шкафа торчал симпатичный ключик, Сергей повернул его и запер шкаф. Не доверяя мелким карманам своих брюк, из которых его ключи имели привычку выпадать и теряться, он огляделся в поисках более надежного места. Оставлять ключ в шкафу он не хотел, вспомнив кражу из номера в гостинице. Здесь, конечно, не гостиница, но мало ли…

Взгляд остановился на небольшом зеркале в деревянной рамочке. Сергей отодвинул зеркало и обнаружил за ним небольшое углубление, образованное дефектом стены. По сути дела, зеркало и висело здесь для того, чтобы закрыть впадину. Отлично, здесь ключик и полежит.

Спрятав ключ, Сергей побрился, надел свежую рубашку, влез в мучительные ботинки, закрыл двери и вышел на утреннюю улицу.

* * *

«Человек» ждал его в скверике, ограждённом старыми домами с туннелями сводчатых арок. Детская площадка со сломанными качелями пустовала. В жарком воздухе запах разбросанной помойки распространялся по всему дворику, забираясь в самые дальние его уголки. Жидких кустов явно не хватало для выработки кислорода.

Таничев молча протянул руку и присел рядом.

— Петрович, у меня тут неувязочка… Поможешь?

— Смотря с чем. Если ты опустил кого и влетел, то извини.

— Да ну. Мне хватило уже. Так, мелочёвка, в метро залетел по мелкому.

— Бывает.

— Да некстати сейчас. Штраф-то я заплачу. Бумагу на работу не хотелось бы.

— Брось ты. У нас социализм кончился. Теперь ты свободный господин, и никто на твоей работе не собирается тебя воспитывать. Парткомов боле нет. Ну, подумаешь, выпил много.

— Так-то оно так, но сержант, зараза, попался. А мне сейчас бумаги совсем не надо. Жалко место терять. Ты б на всякий случай, а?

— Ладно, сделаю. С дачником виделся?

— Виделся.

— Есть что?

— Сам понимаешь, душу он мне не раскрывал. Больше жалоб на жизнь. Как будто я жалобная книга.

— По делу было?

— Да. На уровне догадок. Трясётся весь. А чего трястись, коли не виноват?

— Так догадки-то о чём?

— На Марата грешит какого-то. Пустил, мол, на свою голову.

— Не заикался, где Марат сейчас?

— Не. А что вы мучаетесь? Дайте по башке или в брюхо пару раз, сразу всё вспомнит. Вон, когда я садился, покруче ребятки были. Пара рёбер — как с куста. А этот-то, дохляк, — только дунь.

— Да он пока вроде как свидетель.

— Так я тоже поначалу свидетелем шёл. Потом уж в подозреваемого превратился.

— Только потому, что тебе рёбра обломали?

— Нет, конечно. Были улики. А что сломали, так я сейчас и не жалею. Я запутался тогда. Молодой, дурной. Да и убивать не хотел. Вот… Не подкинули б мне тогда — в отказе бы стоял, тогда точно никакого помилования не дождался бы.

— А с душой и прочими наворотами?

— Тогда не до того было. Потом-то, конечно, допёр, что подлец я по жизни. Ладно, не трави прошлое…

Оба помолчали немного.

— А для себя я искупил. Не сроком, не отсидкой. На зоне парня из проруби вынул, лёд обломился, когда с работы возвращались. Камнем вниз. Я следом шёл, успел подцепить. Так что, баш на баш. Хотя… лучше б без всего этого.

Таничев прикурил.

— Что на Вишнёвке-то говорят? Про пацана?

— А что говорят? Да ничего не говорят. Как в «Борисе Годунове» — народ безмолвствует. Да сейчас и не удивишь никого «мокрухой». С ума посходили все. Поехала крыша у народа. Поехала…

ГЛАВА 6

Костик прыснул со смеху, зажав пот ладонью. У него была такая манера смеяться над собственными рассказами. А поболтать он любил, особенно на женскую тему.

— А по началу — ха — выставки, концерты, поэзия. Нравится ли вам Виктюк? Кстати, кто это? Не знаете? Ну, чёрт с ним. Я тоже не знаю. А сама всё ближе и ближе. Я, конечно, тоже сложа руки не сижу. А она мне стишки шепчет. Наверно, Виктюка этого. Ну, после шампанского всегда на поэзию тянет, по себе знаю. Ух… Когда совсем жарко от стихов стало, она давай пуговки на блузке расстёгивать, а потом… Ну, чёрт, а! Так кайф обломать! И чего она ко мне в штаны полезла?! Кино, что ли, насмотрелась эротического? Дура. Хвать рукой… а там ствол. Зараза, сполз, пока тискались и стишки читали. Как завизжит. Не ствол — она. «Мамочки, мамочки!!!» Как будто пистолет в руках никогда не держала. Ну, может, и не держала, но орать-то зачем? Пол-общаги сбежалось. «Ах, Константин, ах, Константин! Вы, наверное, не журналист, вы, наверное, бандит!» Я-то ей грузил, что журналистом работаю, по горячим точкам мотаюсь. Самое ведь интересное, что первая начала. У меня, честно говоря, и настроения не было…