Книга Сокровище антиквара - Александр Бушков

Оказавшись рядом с Гонзицем, он, не раздумывая, вытащилполученную от Багрова фотографию и сунул археологу под нос:

— Слава, ты с этим типом не пересекался?

— Очень даже пересекался, — без всяких эмоцийсказал Гонзиц, не особенно к снимку и приглядываясь. — Кока!

— Кока?

— Да это я его для себя так назвал. КонстантинКорнеевич, а сокращенно — Кока. Очередной столичный «пылесос». Еще в прошломгоду на меня выходил и просил продать «копанку». Говорил, что свой в доску, ане казачок засланный, что его Врубель рекомендовать может… Я звонил. Точно,Врубелев корешок.

— Продал что-нибудь?

— А пошел он, — фыркнул Гонзиц. — Он мнепредлагал такие копейки, что и рук пачкать не стоило. Я его вежливенько послална хер, на том и разошлись… Знаешь, что интересно? С недельку назад он опятьобъявился. Только уже определенно поумневши и пообтесавшись в сибирскихреалиях. На сей раз он мне предлагал цены настоящие, вполне правильные. Вполнеприемлемые. Только я решил нашего старого партнерства все же не рушить из-зазалетного, случайного… Мы с тобой кореша как-никак, притерлись, обвыклись…Короче, я его опять послал.

— Зря, Камрад, зря, — сказал Смолин,ухмыляясь. — Не следовало так с человеком, прибывшим аж из град-столицы…Телефончик его у тебя остался?

— Есть где-то. А что?

— Мы с тобой потом сядем тет-а-тет и потолкуемплотно, — сказал Смолин, ухмыляясь уже во весь рот. — «Копанка» емунужна, говоришь? И достаточно цивилизовался, чтобы не предлагать стекло засамородки? Так это просто прекрасно, Камрад…

Рядом обозначился чуть шатавшийся Кот Ученый, сдвинулстаканы и принялся разливать вино, порой плеская на скатерть. С большимэнтузиазмом провозгласил:

— За броневик, а? Господа мои, боже упаси, я раньшевремени удачу не праздную, просто предлагаю выпить за то, чтоб там и в самомделе был броневик…

Доверху налитые стаканы соприкоснулись с тихим звоном.

— А куда ему деться… — проворчал Шварц. —Где-то он да должен быть, не уплыл же и не подняли… Шеф, у тебя стратегическиепланы есть?

— Куда ж без них? — подумав, сказал Смолин. —С броневиком мы разберемся, это уже дело техники: либо он там, либо в другомместе, нам же не всю Шантару прочесывать… Касаемо стервочки Даши: ты, Шварц, вэтом направлении поработай плотно, выясни наконец, что там за адвокат, что тамЕнот-Потаскун плетет…

Шварц хохотнул:

— В баньке бы его с Дашкой подловить, сунутькамеру…

— Не пойдет, — очень серьезно сказалСмолин. — Он в политическом плане фигура дохлая, никому уже не интересноего ни покупать, ни топить, так что это не сработает. Ну устроит ему супружницав очередной раз скандал с истериками и драньем волос — мелко, мелко… Хотя… Еслидвигаться в этом направлении, вертится в голове у меня смутная идея… но это недля данных исторических условий… Шварц!

— Яволь?

— А ведь доченька его, Юлия свет Эдуардовна, что своейперсоною шантарский универ украшает, по моим данным, известна как весьма дажебеспутное создание…

Шварц медленно расплылся в улыбочке, оглянулся на закрытуюдверь, понизил голос:

— Так что, мне ее завалить?

— А почему бы и нет? — хмыкнул Смолин. —Вдруг да ляпнет нечто интересное насчет папашиных мыслей, задумок и планов? Онаж с папой-мамой живет, должна что-то краем уха слышать… У тебя моральныхпрепонов нет касаемо такого задания?

— Да ни малейших, — осклабился Шварц. —Наоборот. Слабость у меня к обесцвеченным блядям, сам знаешь. Пошшупаем… вовсех смыслах.

— Вот и ладушки, — сказал Смолин. — Чай, неневинный цветик совращать… Все равно пробы негде ставить. Теперь так, ребятки.Есть один очень интересный заказ, за который обещают приличные деньги. Деталичуть погодя, а пока пошарьте по закромам и подберите «копанку», с которой нежалко расставаться — скифье там, тагар, и тому подобное. У каждого наверняка взаначке найдется всякого хлама… Особенно это тебя, Слава, касается. У тебя вэтой комбинации поневоле будет заглавная роль, так что готовься.

— А что за фокус?

— Чуть погодя, — сказал Смолин с доброй, милойулыбкой. — Чуть погодя… Значит, с броневиком мы разобрались, по поводуДашки и ейного сообщника, а также наверняка хахаля — продолжаем тихонечкособирать информацию… Ушки держим на макушке, учитывая, что неподалекуприсутствует извращенец, гражданин майор, который не обращает внимание наженщин, а вместо этого обращает внимание на нас, мужиков…

Он почувствовал вибрацию телефона в правом кармане джинсов.Вытащил его двумя пальцами, отметил высветившийся незнакомый номер, нажал,поколебавшись, клавишу.

И почувствовал, как набрякло, окаменело лицо, как сползаетулыбка. Сказал севшим голосом:

— Шварц, ты уже изрядно дерябнул, тебе за руль не стоит…Телефончик такси мне найдите кто-нибудь быстренько!

Глава 4

Шпаги и дубины

Был у Смолина один-единственный, тщательно скрывавшийсякомплекс, а может, учено говоря, фобия, мания и черт знает что еще… Онпрямо-таки патологически терпеть не мог больниц. Лечебных заведений, гдечеловека оставляют у себя, некоторым образом лишая свободы. Что характерно, навсевозможные поликлиники (в том числе и стоматологические) эта подспуднаябоязнь не распространялась, по всем подобным заведениям, действовавшим попринципу «зашел-вышел», он расхаживал без малейших внутренних страхов. Зато вбольницах ему моментально становилось не по себе, нечто трудноописуемоевызывало тягостные ощущения под ложечкой, организму становилось как-то особенномерзко, некие беспричинные, зыбкие страхи копошились. В совокупности с тем, чтоон, так уж сложилось, ни дня не пролежал на больничной койке, комплекс былналицо. Правда, непонятно было, как с ним бороться, и есть ли смысл вообще…

Вот и сейчас, расплатившись с таксистом, он довольномедленно поднялся по ступенькам, сделав над собой слабенькое, но все жеявственно присутствующее усилие, нехотя вошел в обширный вестибюль «тыщи».Людей, как всегда, здесь оказалось множество: больница — одно из тех мест, гдеслучайного народа не бывает вовсе, и народ этот четко делится на две категории,радостных и печальных. Радостные своих забирают, печальные, наоборот, втомительной тревоге и тоске от полной неизвестности…

Непроизвольно морщась от наплывавшего со всех сторонлюдского горя, от неописуемого запаха несчастья, он, лавируя меж посетителями,отошел к левой стене и принялся высматривать вызвавшего его сюда человека. «Я вмилицейской форме, майор…» Ну и где?

Ага, вот оно что! Смолин подсознательно искал взглядоммундир, китель. А милиционер с майорскими звездами был в тужурке. Надополагать, он и есть, других в такой форме положительно не усматривается…