Книга Дар Императора - Аарон Дембски-Боуден

— Не «охотники», — уточнил я.

Она медленно выдохнула, и вновь это прозвучало почти как рык.

— Вы меня поняли.

Сотис никогда не улыбался, поскольку его шрамы не позволяли этого. Тем не менее в его глазах вспыхнуло веселье.

— Я заинтригован. Что за задание?

Анника неохотно проворчала:

— Я вам не скажу, пока не получу согласия.

— Это такая шутка? — Сотис взглянул на меня. Его глаза еще были настоящими — только они и уцелели.

— Нет, — сказал я. — Она надеется, что мы поможем ей убедить Галео остаться с ней.

Сотис поднялся, сочленения доспеха ответили низким рычанием.

— Инквизитор?

Она лишь кивнула:

— Твой брат Гиперион говорит правду.

Рубцы на щеках Сотиса натянулись, улыбки по-прежнему не получилось, но оскал впечатлял.

— Отлично. Но сначала разыщем Думенидона.

IV

Он упражнялся, что никого из нас не удивило. Он даже не удосужился снять шлем.

Деактивированный клинок в его руках выглядел размытым синим пятном и пел, рассекая воздух. Признаюсь, мне всегда доставляло удовольствие наблюдать за движениями Думенидона. Никто из нас не мог превзойти его во владении мечом; каждый взмах и выпад он проводил с плавным совершенством. Не многие воины, даже в нашем ордене, обладали столь же безупречным контролем над клинком. Он лично обучал Сотиса, но даже тот не приблизился к мастерству Думенидона.

В человеческой литературе существовало клише, будто оружие воина является продолжением его тела. Подобная фраза, пусть и банальная, но худо-бедно соответствовала реальности. Его владение клинком было не просто трансчеловеческим, оно было совершенным. Я не видел, чтобы он допустил хотя бы одну ошибку. Ни разу.

За последний год мне лишь пару раз удалось победить его в спарринге, хотя я обладал преимуществом, которым в ордене не мог похвастаться почти никто. Я не использовал клинок.

Думенидон закончил кружиться перед нами, последним завершающим движением задвинув меч в ножны. Даже остановившись, он являл собой образец изящества. К своему стыду, я завидовал его мастерству.

— Братья, — поприветствовал он нас. Бесстрастно-синие глазные линзы поочередно оглядели каждого. — Инквизитор?

Анника шагнула вперед.

— Я должна кое о чем у вас спросить.

Керамитовая маска шлема чуть склонилась.

— Слушаю.

V

Вскоре мы стояли перед Галео.

Стратегиум «Карабелы» представлял собой чистый зал, напоминавший в равной степени молитвенную комнату и обычный мостик военного корабля. У пультов управления стояли жаровни с пылающими углями, источаемые ими густые воскурения поглощались системами воздушной фильтрации для очистки и перегонки. Стены были задрапированы свитками — некоторые из них начертаны моей рукой, другие — моими предшественниками. С расписанного фресками потолка свисало девять знамен, каждое олицетворяло великую победу, достойную включения в монастырский зал Доблести, одержанную с тех пор, как юстикар Кастиан основал отделение десять тысяч лет назад.

Последнее изображало одинокого рыцаря в золотом ореоле, вышитом сервами ордена в память об Аянтском мятеже. Рыцарь стоял в кругу девяти павших братьев, его меч был глубоко погружен в череп поверженного демона. Само существо представляло собой стилизованное воплощение человеческих легенд — во многих его чертах угадывались дьяволы и ложные боги хиндувийской мифологии. Сервы никогда воочию не видели Великого Зверя, поэтому им была простительна такая вольность.

В нижней части знамени перечислялись имена погибших и выжившего. Последним шло единственное имя, начертанное каллиграфическими литерами готика: Галео.

Сам воин, которого от дня той битвы, унесшей жизни его братьев и сделавшей его командиром, отделяло шесть лет, стоял без шлема перед экраном-оккулюсом. Он смотрел на вращающуюся под ними планету, наблюдая за ее бесконечным медленным танцем в пустоте. Его мысли были встревоженными, громкими, едва ли не громче гула работающих на холостом ходу двигателей. Он что-то вспоминал.

При нашем приближении Галео обернулся, ближайшие сервы, зашуршав одеяниями, поклонились. Сервиторы не обратили на нас внимания и продолжали выполнять свою работу, грохоча по палубе бионическими конечностями.

Галео — Серый Рыцарь, юстикар отделения Кастиан — восседал на командирском троне, перечитывая инфопланшет. Когда мы вошли, он слегка кивнул нам, но было видно, что он занят и не расположен к праздной болтовне. Свой опыт он демонстрировал, будто форму, не стыдясь и не пряча ожоговых шрамов, которые перепахали его шею и половину лица. Вместо того чтобы установить аугментический имплантат, он предпочел скрывать свой вытекший глаз за старомодной черной повязкой.

+ Братья, + пропульсировал он в наших разумах. + Инквизитор. Что привело вас в стратегиум? +

Анника никогда и ни перед кем не кланялась. Вместо этого она чуть запрокинула голову, словно подставляя горло. Я уже определил, что таким образом демонстрируется уважение. Так она приветствовала бы ярла племени на родном мире.

— Юстикар Галео. Мой астропат получил срочное сообщение. После зачистки Хета мне следует отправиться к Вальдаске Каул.

Галео также пока обходили серьезные ранения. Если не считать шрамов на шее и лице, за полтора века на службе ордену он остался целехонек. Юстикар почесал горло — неосознанный жест, который притягивал внимание к комковатой бледной плоти.

+ Вальдаска, + его черные глаза пристально изучали инквизитора.

Анника встретилась с ним взглядом. Несмотря на фенрисийский рост, ей все равно пришлось смотреть ему в лицо снизу вверх.

— Я знаю, что вас связывает клятва, данная инквизитору Харулу. Тем не менее я прошу вас остаться со мной на время путешествия к Каулу. Харул может вызвать из монастыря других воинов. Для этой работы мне нужны именно вы. Я хочу «Карабелу» и отделение Кастиана.

Галео улыбнулся. Отношения между Инквизицией и Военной палатой всегда базировались на беспощадной эффективности и редко бывали теплыми. Очевидно, Галео счел такое поведение Анники подобной редкостью.

+ Нужда Харула столь же неотложна, как и ваша. У него наша присяга, и Кибела ближе. Если вам необходимы именно наши мечи, то я должен знать причину. +

Впервые Анника выглядела неуверенной. Я никогда раньше не видел, чтобы ее одолевали сомнения, и нашел это зрелище удивительно привлекательным. В этот момент она показалась очень человечной — такой уязвимой, юной и смертной.

Люди. Иногда так просто забыть, насколько они хрупкие.

+ Я чувствую вашу осторожность, моя леди, + отправил Галео. + Откройтесь мне. +

Он исключил нас из общения. Просто взял и исключил. Легкой, мимолетной мыслью он оградил свой разум от всех нас, разговаривая с Анникой в психически закрытом поле.