Книга Принцесса Юта и суп с каракатицей - Елена Крыжановская

— Когда это?

— Но мы же скрыли своё «благородное происхождение».

— Ничуть. Разве я не знал, что вы — дамы из общества? Сразу же знал, с первой минуты. А королевская кровь… Княгиня или баронесса — мне-то какая разница? В том смысле, что для меня это одинаково недосягаемое положение, — уточнил он, не желая обидеть собеседницу.

Но Георгина не обижалась, напротив, ей казалась очень милой его манера говорить.

— В последнее время, — сказала она, — я особенно рада, что нам на дороге встретился такой верный рыцарь как Вы, Юрген. И, несмотря на то, что наше приключение ещё неизвестно чем кончится, я хочу, чтобы Вы знали: я не жалею, что послушала Бас и отправилась в это королевство. И мне не хотелось бы, чтобы разница нашего социального положения как-то повлияла на нашу дружбу.

— Можете не волноваться, княгиня, — заметил Юрген. — Между прочим, Вы сейчас думаете, что я провожу Вас во дворец и впоследствии сохраню о нашем маленьком путешествии наилучшие воспоминания, да? Но Вы ошибаетесь, во дворец короля я пойду вместе с вами.

— Вас же не пустят!

— Почему это? Я — голос народа, со мной обязаны считаться. Это как раз вас могли бы не впустить без меня.

— Неужели во дворцы так запросто пускают бродяг? Извините, не знала, — саркастически заметила Георгина.

— Разумеется, пускают. Лучший пример — сама Великая Мара!

Тётя Георгина снова заулыбалась.

— Я и рада, что мы идём вместе. Нам нужен защитник. Надеюсь, я Вас ничем не обидела, сударь?

— Я не так глуп, чтобы обижаться на королев.

— Я только княгиня.

- Да это неважно. Кроме того, раз мы созданы по образу Божию, Он не мог создать нас без чувства юмора.

- Простите, что Вы сказали?

— Ничего. Есть такая пословица.

Георгина мигом побледнела и отвернулась, глядя в сторону. Потом, несколько успокоившись, она заказала и себе завтрак.

В зал весело вбежала Юта. Поздоровалась и поцеловала тётю в щёку.

Максиан очень удивился, узнав, что Юрген присоединяется к королевскому посольству.

— Ты хочешь пойти к королю вот в этой одежде?!

— А что такого? Чародейка наверняка к нему явилась в своей рабочей одежде: в плаще со звёздами и в средневековом балахоне до пят. Я прав?

— Да.

— Так чем я хуже?

— Я не в том смысле, просто могу тебе достать приличный костюм. Или, как полагается, морскую форму. Хочешь?

Юрген похлопал друга по плечу.

— Спасибо. Но именно «для формы» Я лучше останусь так. Мне будет так проще сказать Каракатице пару ласковых слов.

— Ты очень сильно рискуешь, Юрген.

— Чем? У меня же ничего нет.

— И никого? — уточнил Максиан.

Юрген отрицательно качнул головой.

- Я по-прежнему птица вольная и одинокая.

— Нашёл, чем хвастать! В твои годы пора бы поду мать о семье.

— Я и думаю. Может, во дворце кого-нибудь присмотрю.

— Ты всё шутишь, — вздохнул Максиан. — А я, представь себе, ужасно волнуюсь. Неужели наш план сработает?

— Сам по себе — навряд ли. А с Божьей помощью всё может быть.

Торжественное появление гостей во дворце решили устроить в полдень. В это время на площади перед дворцом всегда собирается большая толпа. Это время подачи прошений на высочайшее имя. То есть, теперь, конечно, на имя Великой Мары.

Юта и Полик, воспользовавшись свободным временем, ускользнули из гостиницы и отправились к Северной заставе с большим пакетом мусора. Выйдя за ворота, дети смело пошли по тропинке к редкому сосновому бору. Войдя в лесок, они остановились на краю оврага.

— Ой, я совсем не думала, что оно такое, — шёпотом сказала Юта. — Разве это чудовище?

В овраге, занимая его почти целиком, ворочалось какое-то серое бесформенное животное, покрытое не то густой шерстью, не то перьями. У него совсем не было видно ни рта, ни носа, а только большие как блюдца круглые оранжевые глаза, точно у филина, и маленькие висячие свиные ушки. Животное сердито ворчало, повторяя постоянно, как мурлыкает кошка: «Бубо-бубо-бубо…»

— Какой забавный, пушистый, — сказала Юта.

— Ты его не боишься?

— Нет, что ты! Давай его покормим.

Они высыпали в яму принесённый мусор, съедобный и несъедобный, и бросили сам бумажный пакет.

Ворчание стало громче, а вместе с ним раздалось громкое довольное чавканье.

— Полик, а он когда-нибудь наедается досыта? — задумчиво спросила принцесса.

— Нет, Бубо всеядный. И «всегдаядный», если так можно выразиться. Он вечно голодный, его необходимо кормить. Иначе он вылезет и сожрёт весь город.

— Скажи, а жители города его боятся?

— Многие — очень боятся.

— Как ты думаешь, — Юта явно вертела в голове какую-то идею, — с Бубо можно договориться?

— Но ведь он просто животное, — удивился Полик. — Весьма странное, но животное. Как с ним договоришься? Его интересует только еда.

— С помощью еды и договоримся.

Юта осторожно наклонилась над краем оврага:

- Эй, Бубо, ты хочешь очень много хорошей еды?

Из ямы на девочку уставились внимательные глаза.

— Он понимает! — обрадовалась принцесса. — Я так и знала! Послушай, Бубо, жди здесь, мы позовём тебя, когда будет еда, хорошо?

Чудище ответило всё тем же бормотанием, но Юта и Полик решили, что Бубо обрадовался и согласился их ждать.

— Юта, что ты придумала?

— Потом увидишь. У нас уже мало времени, бежим!

Они поспешили обратно в город.

В полдень у ворот королевского дворца как обычно собралась толпа горожан. Некоторые из них пришли подать жалобу или прошение, некоторые просто собирались и громко прославляли Великую Мару и её мудрое правление. Но сегодня обыденный шум вдруг перекрыли звуки фанфар. На площадь перед дворцом вышли два городских трубача. Вслед за ними выехала скромная карета, запряжённая четвёркой лошадей. На месте кучера сидел рыжий молодой парень. Он громко крикнул:

— Дорогу гостям Его Величества короля Любомира!

Толпа расступилась. Карета подкатила к воротам.

Стражники, принимавшие жалобы, подошли к окошку. Через некоторое время они поклонились пассажирам, и отошли, пропуская карету.

Когда гости въезжали во двор королевского дворца, через жёлтую линию на мостовой перескочил какой-то бродяга, и вслед за каретой очутился за воротами. Толпа взволнованно ахнула, но никто его не окликнул и не остановил.