Книга Мифы Древнего Рима - Юлий Беркович Циркин

этрусской религии являлось существование нескольких божеств, «обязанности» которых были очень близки или даже одинаковы.[22] Мы уже видели, что существовало три бога войны. Три богини «отвечали» за рост растений, животных, людей, государств. Это были Уни, Туран и Вейя. Позже у них произошло некоторое «разделение труда». Уни начали связывать в основном с государством и ростом его могущества, а также с рождением ребенка. Туран все больше «отвечала» за увеличение численности населения и стала богиней любви и женской красоты, покровительницей всех влюбленных, как богов, так и людей. А Вейя «сосредоточилась» на плодородии полей. Туран обычно изображалась в виде молодой прекрасной женщины, нарядно одетой и богато украшенной. Она была «владычицей» и поэтому часто сидела на троне. Иногда Туран держала в руках ветку или цветок как символы роста и расцвета. Ее священными птицами были лебедь и голубь. Спутником Туран являлся юный бог любви Атунис[23], а верными спутницами — богиня Малависх, воплощавшая красоту, грацию и изящество невесты (все будущие жены почитали эту богиню), Тална, олицетворяющая юность, Улпан — символ женской миловидности, Ахвизр, украшающая драгоценностями и умащающая благовониями женщин, и другие. В свите Туран находились также боги Аминту и Свутаф, которые олицетворяли, соответственно, чистую любовь и горячую страсть.[24] Туран поклонялись, но в то же время и боялись, опасаясь, как бы она не внесла раздор в семью, разжигая у молодых людей или матерей семейств необузданную любовную страсть. Поэтому храмы Туран этруски строили за пределами городов.

Вейя же оказалась богиней плодородия. Она научила людей, до того времени бессмысленно бродящих по земле, обработке этой земли и выращиванию плодов, а также разделению полей между земледельцами, положив тем самым начало правовым отношениям между людьми. Вейя постоянно оставалась связанной непосредственно с землей. Древние люди (и этруски в этом не были исключением) относились к земле с благоговением и страхом. Земля давала урожай и позволяла людям продолжать жизнь. Но земля и брала в свои недра умерших, таким образом, оказываясь связанной со смертью. Создавалось даже впечатление, что земля могла и насылать смерть. Поэтому Вейю, с одной стороны, очень почитали, а с другой — боялись.[25] Позже римляне, позаимствовав у этрусков многие культы, стали считать Вейю одной из страшных ведьм, насылающих болезни и смерть.[26]

Похожее отношение этруски проявляли и к другому богу, «обязанности» которого частично были схожи с «обязанностями» Вейи, — Сельвансу. Он являлся богом природной энергии, даваемой землей. Под его покровительством находилось все, что, начиная расти, нуждается в мощной силе земли, чтобы достичь полной зрелости, — и растения, и животные, и люди. Поэтому он считался и богом плодородия. Как и Вейя, Сельванс научил людей межевать земли и установил первые границы, выполняя волю Тинии. Он являлся хранителем незыблемости границ полей и имений, а затем и границ вообще, в том числе и государственных. Поэтому долгое время этруски почитали Сельванса просто в виде межевого камня. Затем его стали изображать обнаженным или полуобнаженным мужчиной, держащим в руках кривой нож с ручкой, служивший для обрезки деревьев. В отличие от Вейи, Сельванс был больше связан не с пахотным земледелием и хлебным полем, а с пастбищем, лесом, садом. Но связь его с землей сохранялась. И как других богов, тесно связанных с землей и произрастанием чего-либо из ее недр, с тайной роста живого мира, этруски очень его боялись и почитали как одного из тех божеств, которые имели отношение к миру смерти.

Подобным было и положение бога Фуфлунса. Он тоже считался богом растительности и плодородия, но связанным с виноградарством и виноделием. В своем мировом пространстве этруски помещали Фуфлунса на грань между благодетельными и неблагодетельными богами. Как виноград каждый год умирал и возрождался, так и Фуфлунс как бы связывал мир жизни и мир смерти. Его славили на пирах живые и ему воздавали честь на похоронах. В более древнее время этруски представляли Фуфлунса в виде могучего бородатого мужчины, но со временем под греческим влиянием его омолодили и дали в руку тирс — особую палку с насажанной на конце сосновой шишкой. Фуфлунс имел и свой любимый музыкальный инструмент — лиру, так что бог покровительствовал и музыкантам, игравшим на струнных инструментах, как это обычно бывало на пирах.[27] Супругой Фуфлунса являлась богиня Везуна (позже этруски стали называть ее Ариатой[28]), считавшаяся одной из тех богинь, которые способствовали плодородию полей. Фуфлунс, Везуна и Вейя образовывали еще одну «троицу» богов, весьма почитаемую этрусками.

С растительным миром связан и Вольтумн, порой изображаемый с плодами в руках. Областью его основной «деятельности» был круговорот природы, смена времен года и в связи с этим произрастание растений. Он и сам мог по своей воле превращаться, изменять свой облик. Вольтумн связан с землей и, как и другие подобные божества, мог быть и богом весьма неблагоприятным, тем более что круговорот времен в природе далеко не всегда благоприятен для людей, он может приносить с собой болезни, страдания, смерть.

Приобрел Вольтумн черты и воинственного бога вооруженного копьем. Но особенно важным было то, что он покровительствовал союзу этрусских городов-государств. В его святилище собирались их цари, а затем представители, решая общие дела и выбирая на год главу своего союза, который, как уже говорилось, считался на это время и жрецом Вольтумна. Поэтому Вольтумна иногда считали главным богом Этрурии.[29]

Если Вольтумн «заведовал» круговоротом явлений природы и сменой времен года, то богиней хода времени вообще была Норция. Она же являлась богиней судьбы и неизбежности. Умолить ее было невозможно. Раз в год в стену ее храма специальное должностное лицо вбивало гвоздь. И это вбивание гвоздя, который невозможно было вытащить, символизировало неизбежность и неумолимость судьбы. Но не только. У этрусков судьба была тесно связана со временем, ибо, как уже говорилось, судьба установила длительность веков этрусской истории. И забивая каждый год новый гвоздь в стену святилища богини, этруски видели, как неумолимо приближается конец очередного века. Эта церемония проходила в середине сентября. Видимо, именно тогда начинался этрусский новый год. Норция как бы открывала новый период жизни народа.[30]

Норция считалась не единственной богиней судьбы и неизбежности. Другой была Айтра. Но неизбежность, которой управляла Айтра, связана не столько со временем (как у Норции), сколько с любовью и смертью. Она властвует над трагической любовью, оканчивающейся гибелью. Сами боги покорны всесильной Айтре.[31]

Этруски, как и все народы мира, воздавали честь солнцу, несущему жизнь. Этрусским богом солнца был Узил. Сначала