Книга Красное бедствие - Рита Хоффман

все, что Лаверн предложил им.

– Император желает вас видеть.

Император.

Савьер стиснул зубы и прибавил шагу, насколько смог себе позволить, чтобы позорно не свалиться на землю и не завопить. Зоуи пристроилась рядом и даже открыла рот, чтобы предложить свою помощь, но он резко сказал:

– Я сам.

Девушка покорно опустила взгляд и подобрала подол платья, чтобы не запачкать его.

Каждый день Лаверн вызывал его к себе. И каждый день Савьер поднимался в его башню, минуя сто сорок шесть ступеней. Несколько раз он плакал у двери кабинета, прежде чем войти.

На обратном пути он позволял себе стонать сквозь сжатые зубы и что-то подсказывает ему, что именно этого Лаверн и добивался. Кто знает, может он прижимался ухом к двери и слушал, как брат стонет и охает, пытаясь заставить себя подняться по трижды проклятой лестнице.

– Вас проводить? – робко спросила Зоуи, когда они вошли в замок.

– Я справлюсь.

Не хватало еще разрыдаться у неё на глазах.

Савьер нарочито медленно поднялся на второй этаж, прошел по широкому коридору, застеленному красным ковром, и открыл дверь, ведущую в башню.

– Ну, вот и я, – пробормотал он, с усилием поднимая ногу и забрасывая её на первую ступень.

Вскоре ему пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Рубашка промокла и прилипла к спине, пот крупными каплями стекал по лбу и падал на щеки. Что ж, двадцать ступеней позади. Осталось всего ничего.

В прошлый раз Лаверн приказал ему явиться, чтобы узнать, как прошел день у его “любимого брата”. Разговор занял пару минут. За день до этого он предложил ему выпить чаю, но, когда Савьер добрался до кабинета, передумал. Изощренная пытка, в изобретательности Лаверну не откажешь.

Почему он не может просто лечь на живот и ползти? В конце концов, падать ниже уже некуда.

Увидев впереди дверь, Савьер сжал зубы и поднялся еще на несколько ступеней. Хорошо. Осталось немного, всего шесть раз перебросить ногу вперед, подтянуться, опираясь на трость, и попытаться не убить себя в приступе отчаяния.

Он ввалился в кабинет не позаботившись о том, как выглядит. Сил не осталось ни на что, даже стоять было чертовски больно, но он все же сохранил равновесие и даже выпрямился, борясь с желанием схватиться за пылающее бедро.

– Ты звал меня?

Губы Лаверна растянулись в хищном оскале. Он медленно поднялся из-за стола, потянулся, откинул за спину длинные волосы и подошел ближе, явно наслаждаясь происходящим.

– Где ты был?

– Гулял.

– Разве долгие прогулки не вредят твоей ноге?

«Моей ноге вредит крутая лестница, проклятый ты идиот», – мысленно прошипел Савьер, а вслух сказал:

– Если её не разминать, она станет совсем бесполезной.

– От всего бесполезного следует избавляться, так мне думается. Ты согласен?

– Если речь идет о моей ноге, то нет.

Лаверн окинул его оценивающим взглядом.

– Я получил сокола от дома Наполненных Чаш.

– Они сдаются? – Савьер взглядом нашел кресло и уставился на него, мечтая только о том, чтобы сесть.

– Лорд Оррен настроен решительно. Кажется, он не слишком печется о судьбе своей семьи. Я уже отдал приказ эмпуссиям и довольно скоро Синяя Крепость получит мой маленький подарок. Маленький кровавый подарок.

Боль стала нестерпимой, Савьер почувствовал, как на глаза навернулись слезы. Нужно жалеть лорда Оррена, оказавшегося слишком упрямым чтобы понять, какая сила стоит за его братом, но он не может думать ни о чем кроме собственных суставов, превратившихся в точки опаляющей боли.

– Я м-могу с-сесть?

– Ты снова стал заикаться? – с притворной жалостью спросил Лаверн. – Конечно, дорогой брат, садись, как я могу отказать тебе.

«Гореть тебе в пекле, сволочь, тебе и твоим планам».

Лаверн не подвинул кресло, только отошел в сторону, чтобы насладиться его шаркающей походкой. Что ж, пусть глазеет, пусть наслаждается, больной ублюдок.

Савьер рухнул в кресло и зажмурился, сдерживая слезы облегчения. Да, так намного лучше. Вечером он примет горячую ванну и мышцы наконец расслабятся. Может, этой ночью он сможет уснуть не извиваясь от мучительной боли.

– Что ты сделаешь с лордом Орреном?

Лаверн сел на край стола и принялся вертеть в пальцах перо. Его взгляд задумчиво блуждал по кабинету, то и дело возвращаясь к распахнутому окну.

– Я убью его прилюдно, так, чтобы все поняли, что у них нет ни шанса в этой войне. Чем быстрее Большие дома склонятся, тем меньше людей погибнет.

– С каких пор ты думаешь о погибших? – не сдержавшись, фыркнул Савьер.

– Императору нужно кем-то править. – Лаверн пожал плечами. – Не могу же я перебить всех и остаться один на один с опустевшими землями? Кто-то должен вспахивать поля, разводить скот… – Лаверн вдруг хитро прищурился. – Ты ведь никому не расскажешь, братец? Если я открою тебе секрет, ты сохранишь его в тайне?

Савьер напряженно уставился на брата.

– Прямо сейчас мы строим новые порталы в местах, где ткань реальности пропитана древней магией, – заговорщическим шепотом произнес Лаверн. – Скоро мы призовем еще больше эмпуссий, больше ламий, пробудим ото сна кровопийц, замурованных в каменных гробах под землей, и вот тогда… Тогда никто не сможет противостоять нам.

– Ты безумен, – выпалил Савьер.

– Если желать величия, это безумие, то ты совершенно прав. – Лаверн резко встал и подошел к окну. – Моих предков заставили унижаться, приносить клятву на крови и лишили их возможности иметь армию. Нас предали, истинного Императора свергли, и наш дом потерял былое величие.

– О каком доме ты говоришь? – Савьер выпрямился в кресле.

– О доме Алых Шипов. – Лаверн развернулся на каблуках и их взгляды встретились. – Бедивир правил, потому что так повелели Трое! Он был истинным наследником Большого трона Фокаса!

– Он был тираном, – возмутился Савьер. – Свободные Земли захлебывались в крови во время его правления.

– И что с того? Удел лордов – во всем подчиняться Императору. Они не имели права…

– Он убивал их детей! – Савьер попытался встать, но острая боль пронзила бедро, и он рухнул на мягкую обивку. – Он снял кожу с дочери лорда Байрона за то, что она не пожелала делить с ним ложе!

– Она не имела права “не желать”! – выкрикнул Лаверн. – В этом и суть, понимаешь? Воля того, кто сидит на Большом троне – это закон. Все должны подчиняться ему.

–