Книга Навь - Оливер Ло

души и снова смерть. Что может быть в этом цикле после смерти души? Она попадает в навь и превращается в энергию. Растворяется, питая Мировое Древо. Знаю! После смерти души она возвращается к древу, а значит к началу, там должен быть еще один Алатырь!

Ивор смог тяжело поднять руку и, сложив знак Алатыря, приложить ее к идолу. Тот, словно почувствовал это и завязался снизу вверх волной энергии, но потом руку Ивора откинуло, а боль в теле усилилась. Дымка непонятной духовной силы продолжала пожирать его изнутри. Больше ничего не произошло.

Навьи не отступали и теснили Нову, круг безопасности сузился до 5 шагов. Ивор отчетливо слышал, как жалобно вскрикивает кошка, но тем не менее она не пускала тварей к своему хозяину.

Парень прикусил губу так, что струйка крови скатилась вниз. Его буквально распирало изнутри, но снаружи он не мог сделать ничего.

— ДА ЧТО, НАВЬ ТВОЮ, ТЫ ОН МЕНЯ ХОЧЕШЬ!!!

В его голове возникали образы один за другим. Жизнь, существование, смерть. Душа, растворение, энергия. Если энергия не в самом конце, то что? После смерти души и после того, как духовная сила растворится.

Внезапно его глаза округлились, словно разума коснулось озарение. Еще во времена турнира он раздобыл книгу, которую Звездочка назвала Старшей Эддой. Она написана на неизвестном языке, однако парень сумел вытащить оттуда последовательность знаков, которыми усыпил Валькирию. Была и еще одна вещь, которую он смог понять. Наложение нескольких знаков друг на друга давали общий символ.

Сквозь боль, Ивор наконец заставил свое тело прислушаться к нему. Благодаря одной лишь несгибаемой воле он поднялся, уставившись в злостную деревянную морду Чернобога, которая, казалось, ухмылялась ему.

— Смешно тебе, Чернобог?

Юноша сплел пальцы двух рук между собой, складывая сложный и никогда не используемый ни в одном из четырех великих княжеств символ. Он словно состоял из трех знаков наложенных друг на друга: Мира, Нужды и Истока, таким образом создавая последовательность из Алатыря и нового символа.

— Знак пустоты. После смерти души мы отправляемся в ничто. В пустоту.

Идол вспыхнул красными глазами и загудел еще пуще прежнего, а голос в голове Ивора отдавался эхом.

«Смертный знает про символ Чернобога! Смертный держал пустоту больше восьми лучин. Он может пройти дальше, но зверь не может. Одно тело — одна душа. Единое правило этой ветви».

От жертвенника, словно свитком развернулась дверь во тьму. Белая дымка просачивалась внутрь, исчезая в ней, будто бы приглашала войти. От этого странного портала исходила зловещая аура, такая, какой Ивор никогда не встречал.

Нова встрепенулась, кажется, до нее донесся тот же голос, что звучал в голове юноши.

— Пошел ты! Либо я беру ее с собой, либо ты идешь к черту. Я лучше помру, чем оставлю того, кто так отчаянно мне верен. Мы с ней одной души!

— Часть души не есть целое с тобой!

Наконец, тело окончательно вернуло свои ощущения и Ивор, хоть и не без тяжести, но мог двигаться.

— Нова! Мы уходим.

Он бросился было к ней, но тут сильный ветер, появившийся невесть откуда, начал затягивать его в открытую дверь. В тот же момент прекратилась тяжелая поступь, заставляющая землю дрожать.

Растолкав деревья, на поляне, в окружении трех страшно уродливых женщин, появилось оно.

Огромное чудовище с длинными взлохмаченными волосами, которые обрамляли сморщенное лицо. Всего один единственный глаз высокомерно посмотрел на идол, Ивора, а после и перешел на Нову. В одной из когтистых рук оно крепко сжимало увесистый топор. По фигуре существо очень напоминало женщину, но имело широкие мужские плечи и руки. На кожаных одеждах висели различные черепа и отрубленные конечности. Всем своим видом оно пугало и вызывало отвращение. Будто само существование этого чудища было противоестественным и мерзким.

А ветер усиливался, затягивая все еще слабого Ивора внутрь портала. Он всеми силами пытался сопротивляться, чтобы забрать снежного барса. Но между его спиной и открывшимся порталом уже оставался всего шаг.

В тот же момент чудовище, которое названо в этом мире Лихом с абсолютно недостижимой скоростью бросилось на Ивора. Парень с ужасом понял, что происходит.

— НОВА, БЕГИ!!!

Самка барса в очередной раз ослушалась и ринулась к хозяину. Поскольку она была ближе, чем Лихо, ей удалось добраться до него на мгновение раньше, но то, что произошло после, навсегда оставило в сердце Ивора глубокую рану.

Нова прыгнула на юношу, а Лихо в этот момент занесло руку, чтобы схватить его. Кошка все слышала и все понимала. Одно тело — одна душа.

Задними лапами самка барса уперлась в грудь своего хозяина и изо всех сил оттолкнулась, буквально вышвыривая его в портал этим толчком, сама же она вцепилась зубами и когтями в руку чудовища, смещая ее направление и не позволяя схватить Ивора.

Портал в одно мгновение захлопнулся. Последнее, что успел увидеть юноша, лишь мельком, это взгляд Новы, в котором застыла печаль, но там была и радость того, что она спасла своего хозяина. Также он видел Лихо, которое схватило барса и вырубив резким ударом в голову закинула себе на плечо. Все последние мысли кошки были только о хозяине.

Это мгновение прочно отпечаталось в его памяти заставляя грусти и неконтролируемому гневу вспыхнуть внутри, выходя наружу в виде громогласного крика.

— Верни меня обратно, скотина! ВЕРНИ! Немедленно! Будь ты Чернобог, сама смерть, да хоть Перун! Мне плевать! Слышишь! Верни мне моего барса!

— Ой, ну хорош орать! Впервые вижу кого-то за столько лет, а он такой крикливый. В ушах уже звенит.

Ивор обернулся на голос, который казался очень похожим на тот, что он слышал в голове, но от идола звук шел более зловещий. Только сейчас юноша понял, что находится «нигде». Он буквально висел, но не в воздухе, а во всепоглощающей черноте. В сравнении с ней даже самая глубокая бездна может показаться светлым пятнышком. Эта темнота действительно пожирала все. Ивор будто лишился зрения и чувства энергии одновременно. Все, что он ощущал — это движение странной дымки в своих жилах, но лед по-прежнему спал.

— Вообще, обидно. Я буквально выиграл войну этим «божкам», а меня не только в один ряд с ними поставили, так еще и сделали злым. Ну ладно, не только я, там еще братец с сестрой были, но это лирика. А что теперь? Грызутся между собой, как гуси за корку хлеба. Дети малые. Но я не жалею. С ними все лучше, чем с моими. Благо Морена хоть