Книга Фейсбук 2017 - Александр Александрович Тимофеевский

вражду и то, что нам кажется отголосками чеченской войны, — все это замечательно сделано как метафора, что читается как угодно, в любую сторону. Такое вот настоящее большое произведение искусства, совершенно меня поразившее. Это ведь история про то, как тягостна, ужасна, неистребима и властна любая этничность. Но при этом сделано очень глубоко, потому что это не некий, так сказать, морок, от которого легко освободиться, — о, нет. Это то, что сидит внутри нас и действительно нас опутывает. Главная героиня же влюблена в брата, да? То есть ее попытка освободиться от этой этничности, вырваться из этой кошмарной общины в первую очередь упирается в то, что эта общинность из нее лезет — и в любви к брату, и в надсадной требовательной любви к матери.

На самом деле эта история не про то, что мальчика похитили, а история про героиню, исключительно только про нее. Все остальные — служебные персонажи. А реальная история про нее, про ее очень тяжелую любовь к брату и матери, про неизбывность родовых связей, от которых она пытается уйти. Во время просмотра у меня было впечатление, что нужно поставить точку на ее приходе к кабардинцу, что вот он, финал. Но это ложное впечатление. Все правильно сделано. Потому что в конце, во время удушающих объятий с матерью, она говорит, что та добилась, чего хотела. И дочь получила то, что искала. Тут и развязка и эпилог сразу.

Желнов: Там же титр идет, что их дальнейшие судьбы неизвестны.

Тимофеевский: Но это то, что называется «драматический хеппи-энд».

Гусятинский: Открытый финал.

Тимофеевский: Который на самом деле более ужасен.

Гусятинский: Чем несчастливый, но конец.

Тимофеевский: Да. И совершенно безвыходен, безысходен. Теснота это и есть безысходное счастье.

Уже понятно, что с обступающим нас городским кошмаром мы воюем себе во вред. Вот боролись с памятником св. Владимиру на Воробьевых горах, где он, ничему не мешающий, никому не видный, благополучно бы сгинул, в Лету бух. Нет, надо было шумно, пафосно скандалить, и в результате он встал на Боровицкой площади, в чудом сохранившемся чудном углу и навсегда его испоганил. Теперь Пашков дом неотделим от воздвигнутого под ним шоколадного зайца - за что Баженову этот неравный брак, смертельное наказание?

Похожая история произошла в Питере: с башней Газпрома воевали на Охте, и там ее победили - ok, она вольготно расположилась на Лахте. И еще как расположилась - изуродовала собой разные в городе виды, в том числе, на Петропавловскую крепость и на Стрелку Васильевского острова. Лучший в Петербурге вид. Нет, лучший в России вид. Или даже - лучший в мире вид. Есть такая версия, и не самые темные, не самые глупые люди ее придерживались - маркиз де Кюстин, например, очень изощренный ценитель и очень суровый к нашей родине во всех других отношениях, но тут он рассыпался в комплиментах. Так или иначе, виды на Стрелку Васильевского острова и на Петропавловскую крепость  - великие русские картины. И в них со своей башней внедрился теперь Газпром.

Такие нынче пошли инсталляции.

С тем же успехом можно было поставить башню Газпрома в "Крестный ход в Курской губернии" среди других богомольцев или в "Боярыню Морозову", она бы ей покивала, или в "Московский дворик", аккурат между церковью и колокольней. Что-то подобное и случилось в Питере, с той лишь только разницей, что виды на Стрелку Васильевского острова и на Петропавловскую крепость - более великие картины, чем у Репина, Сурикова и Поленова. На мой, по крайней мере, взгляд. Были более великие. Теперь - нет.

орошая новость с утра. Басманный суд поменял свое решение и больше не выдворяет журналиста "Новой газеты" Али Феруза из Москвы на съедение в Узбекистан. Откуда такое милосердие? Из Европы, вестимо. ЕСПЧ запретил басманному правосудию это людоедство. И басманное - не харкнуло, не гавкнуло, а послушалось. Так что прямо две хорошие новости с утра.

46 лет прошло после премьеры фильма "Долгие проводы", но эти четыре с половиной минуты финала оттуда по-прежнему лучшее, что было в русском кино, в советском кино, тут без разницы, в самом прекрасном кино, какое только бывает.

Уже СПЧ - Совет по правам человека при президенте России - заступился за Али Феруза, но Песков все равно талдычит: «Нам известно о существовании этого вопроса, но, скажем так, ситуация очень сложная и ряд факторов не позволяет закрыть глаза на ряд нарушений, которые имеют место»

http://www.colta.ru/news/15572

Вообще-то хочется, чтобы было наоборот. Хочется, чтобы "ряд факторов не позволял закрыть глаза" на выдачу ни в чем неповинного человека на съедение в Узбекистан. Мы же все-таки не в пещере живем. Не желаете оставлять Али Феруза в России, воля ваша, но отправьте тогда в Германию, готовую его принять, в чем проблема?

Тут снова расцвела вечно-зеленая дискуссия про то, как правильно говорить - в или на Украине, и   Александр Шмелев , ее сейчас начавший, высказался в том роде, что мы сами решаем, как нас зовут, Сашей или Шурой. На это можно возразить, что Сашей или Шурой называетесь лично вы, а потому, общаясь с вами, надо следовать вашим пожеланиям, любой другой вариант будет хамством. Но Украина была до рождения нынешних ее жителей и, бог даст, сохранится и после того, как они