Telegram
Онлайн библиотека бесплатных книг и аудиокниг » Книги » Историческая проза » Эволюция желания. Жизнь Рене Жирара - Синтия Л. Хэвен 📕 - Книга онлайн бесплатно

Книга Эволюция желания. Жизнь Рене Жирара - Синтия Л. Хэвен

153
0
Читать книгу Эволюция желания. Жизнь Рене Жирара - Синтия Л. Хэвен полностью.

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 10 11 12 ... 107
Перейти на страницу:

«Всю жизнь я был способен работать только вне институций, а потому подсознательно работал против них. И, конечно, в очередной раз начал разыгрываться все тот же сценарий, – рассказывал он. – Едва я поселился в холодном и голодном Париже 1942 года37, мной, как обычно, завладело одно-единственное желание – вернуться домой. К счастью, этому препятствовала так называемая „демаркационная линия“ между оккупированной Францией и вишистской Францией. В общем, это благодаря немецким оккупантам я умудрился доучиться в Школе хартий»38.

Второй год обучения прошел лучше, хотя в те годы у него куда-то делся дар отчебучивать веселые проделки и обзаводиться сообщниками по проказам или просто друзьями. Жирар был вынужден полагаться на милосердие незнакомых людей и в конце концов поселился на самой длинной улице Парижа. «К счастью, на втором курсе благодаря одному милосердному „хартисту“ мне дали место в общежитии, в доме 104 на рю де Вожирар. В студенческие годы там проживали в том числе Франсуа Мориак и Франсуа Миттеран (разумеется, не одновременно). Там были сыновья крупных землевладельцев из Нормандии или Иль-де-Франса, присылавших нам тонны картошки. Мне из Авиньона не присылали почти ничего съестного. Положение моей семьи не располагало к сделкам на черном рынке, ведь отец был хранителем музея и не имел в распоряжении ничего пригодного для обмена на продукты»39.

В те годы его продолжали преследовать болезни. В Школе хартий он подхватил первичную инфекцию, которую посчитали предвестьем туберкулеза. По переписке Рене Жирара, Жозефа Жирара и администрации Школы в тот период видно, как часто прерывалась учеба. В 1944 году Рене долго не посещал занятия (из-за болезни его также признали негодным к военной службе), в 1946-м снова был вынужден вернуться в Авиньон из-за пневмонии. Бесспорно, он еще и поэтому сфокусировался на родном городе в своей дипломной работе на тему «Частная жизнь в Авиньоне во второй половине XV века». Разумеется, эта тема была коньком его отца (Жирар-старший написал диплом об истории региона в конце XIV века): собственно, тот и помог ему с дипломной работой – и не только с замыслом, но и с его воплощением в жизнь. Выздоравливая, Жирар продолжал исследования в авиньонских архивах.

Трудно установить, испытывал ли он в те тяжелые годы подавленность из-за болезни или расхворался из-за душевной подавленности. Историк Юджин Вебер изложил свои едкие воспоминания об оккупации, и его рассказ позволяет почувствовать, что претерпел Жирар:

…архаичная нелепость трескучих фраз вишистов – жизнь в нравственной чистоте и вывихнутая логика; обозначение словом «национальный» самых неудобоваримых и никудышных продуктов и товаров – того, что невозможно есть, невозможно пить, невозможно курить, невозможно носить; апелляции к энергичности, жизнестойкости и мужественности; перебои с электричеством и жизнь в нетопленых комнатах; дефицит бумаги (настоящая пытка для расплодившихся бюрократов), натурального кофе, сахара и табака; похлебка из кошатины, мяса ворон или голубей; свирепый ураган праведности, призывающий запретить танцы, «Перно», «Дюбонне» и еще «иудео-американскую» музыку; сопутствующая этим призывам мода на джаз, свинг, подпольные вечеринки и порожденный всем этим сленг (быть swing значило быть крутым и продвинутым); мода на береты, чем больше – тем лучше: «очень практично – уши прикрывает», а после Освобождения – спешное расставание с беретами, поскольку оказалось, что они замараны ассоциациями с Виши; демагогия с фигой в кармане, утрата чувства юмора, подкрадывающаяся исподтишка убогость; обтрепанная, залоснившаяся, замурзанная и засаленная одежда – вонючие, пропотевшие обноски40.

Но хуже всего Жирару пришлось на первом курсе. Спустя годы, надежно укрывшись от бед в Америке, Жирар станет приезжать в Париж вновь и вновь, теперь уже вместе с Мартой. Однажды, вспоминала она, ее захлестнула послеродовая депрессия, и она приуныла. Жирар повел ее к дому 12 на рю дез Эколь, и они постояли перед этим зданием. «Вот это, вот это, – сказал он ей, чтобы она могла сравнить одно с другим, – и впрямь был настоящий ад». Воображаю, как после этих слов Жирар отдается безмолвному созерцанию, окидывая долгим, меланхоличным взглядом суровые серые очертания «Отель дю Скуар Монж».

* * *

В квартире супругов Жирар близ Эйфелевой башни я увидела на стеллажах несколько книг человека, о знакомстве с которым Жирар говорил с гордостью, – блистательного, харизматичного и колоссально популярного «еврея-кардинала» Жана-Мари Люстиже, который, как и Жирар, был «Бессмертным» – членом Французской академии. Этот интеллектуал из Сорбонны, принявший христианство, родился в Париже в семье польских евреев; его мать погибла в Освенциме в то время, когда ее сын в Орлеане скрывался от нацистов. В подростковом возрасте Люстиже был и свидетелем, и жертвой произошедшего. Он оставил проникновенное свидетельство о противоречивости Франции в военные годы: «Кто мог бы понять, что вообще творится? Мир рушился, и его обломки валились на нас… Целый мир разрушили, а его ценности выставили на посмешище… Как ты мог хранить верность Франции, идя против французов? Где тогда были предатели?»41 В другом месте интервью он отметил: «В оккупированной Франции многие люди перестали понимать, в чем разница между добром и злом, между тем, как подобает поступать, и тем, как не подобает»42. Тем не менее он говорил, что часто встречал и милосердие: незнакомые люди снабжали его поддельными удостоверениями личности, помогали пересечь демаркационную линию, предупреждали о скором аресте, без лишних вопросов давали ему приют. Другие потихоньку оставляли незапертыми двери железнодорожных вагонов.

Ситуация была конфликтная, сопряженная со всеобъемлющим моральным компромиссом. «Необходимо заявить, что Франция в общем и целом была за Петена, – говорил Люстиже. – В то же время все или почти все, кого я видел, относились к немцам враждебно. Некоторые из этих людей, в том числе мои товарищи по лицею, уже вступили в Сопротивление… те, с кем я водил знакомство в прошлом году, теперь находились бог весть где и занимались бог весть чем. Действовали в подполье? Были в Сопротивлении? В STO? Об STO было много разговоров»43.

1 ... 10 11 12 ... 107
Перейти на страницу:
Комментарии и отзывы (0) к книге "Эволюция желания. Жизнь Рене Жирара - Синтия Л. Хэвен"