Книга Мой бывший бывший - Джина Шэй

Я хлопаю глазами. Натурально так, как самая, что ни на есть блондинка. Девушка-победа? Миленько, конечно, но… В каком это смысле где меня носит? Собеседуюсь я!

— Идемте, — Эдуард прихватывает меня за запястье и тянет меня к лифту, — я покажу вам ваш отдел. И представлю коллегам. Только давайте в этот раз без задержек, мое свободное время уже на исходе.

Он… Он думает, что я прошла собеседование? Черт, вот ужасно обидно, что его придется разочаровать. На меня на данном этапе жизни ставят столь немногие, а настолько высоко летящие птицы — меня обычно даже не замечали.

Но все-таки нельзя отнимать его время…

— Эдуард Александрович, — это я почти пищу, до того оглушена его напором, — не нужно меня никому представлять.

— Виктория, не говорите мне ерунды, — отмахивается Козырь, — вы еще не слышали правило, что «начальник всегда прав»? Так вот можете быть уверены, выше меня начальника у вас не будет. И ваша истина в последней инстанции — это я. И если я хочу представить вас моим сотрудникам, это из разряда «нужно». Необходимо. Потому, что я так решил. Вы еще хотите со мной поспорить? Сохраниться не забыли?

Ему явно нравится практиковать навык японского разговора. Потому что, кажется, после того как я ему в первый раз ответила — на русском он со мной и тремя фразами не обменялся. А на японском — болтает с таким удовольствием, будто большего кайфа не знает. Сомневаюсь, что говори он на русском — его ответ был бы настолько развернутым… Зачем время тратить, если можно просто сказать «мне виднее», и все?

Мне аж пальчики на ногах поджать хочется от того, насколько зашкаливает его мнение о себе. Кажется, при раздаче личных качеств самоуверенности Эдуарду Козырю насыпали за четверых.

И вот же ему заняться нечем, еще тратить время на меня!

— Я не прошла собеседование, — скрестив руки на груди, буквально спрятавшись за ними, сообщаю я, — поэтому…

— Какое собеседование? — Эдуард недоуменно хмурится. — Вы? Не прошли?

— Моя стрессоустойчивость вашего эйчара не устроила, — под пристальным взглядом этих темных глаз мне лично хочется скукожиться, — и карьеро-ориентированность тоже. Я не выдержала стресс-интервью.

Подробности я зажимаю. Озвучивать эту грязь вслух? Нет, увольте, я не хочу в этом пачкаться.

Лицо у Козыря становится более жестким.

— Кто? — сухо спрашивает Эдуард Александрович, будто переходя в режим экономии слов. — Кто вас собеседовал?

Становится очевидно, что рубахой-парнем он прикидывался для меня, и то по каким-то своим, личным причинам. А сейчас… Сейчас большой и важный человек, которому не дали расслабиться, очень-очень недоволен..

— К-кристина Сергеевна, — я аж начинаю заикаться. Нет, серьезно, мне хочется отойти куда-нибудь подальше, потому что энергетика у этого парня невозможная. Я будто кожей ощущаю, как вскипает от его ярости воздух.

Козырь шагает в обратную сторону — в кадровый отдел. Быстро, будто голодный гепард, почуявший кровь.

Его сотрудники шарахаются с его дороги — вот это все ощущаю не только я.

— За мной, Виктория, — голос раздражен до крайности, и в трех этих словах уже заложено все, включая обещание, что за побег, отступление, да хотя бы шаг в сторону полагается расстрел, четвертование и похороны в безымянной могиле.

Козырь шагает вперед, через приемную с двумя девочками, и я прям вижу, как белеют они обе. А потом он резко толкает дверь кабинета Кристины Лемешевой.

Она — разговаривала по телефону, стоя у окна.

Впрочем — это недолго. Смартфон буквально выскальзывает из её пальчиков, как только Кристина видит Эдуарда Александровича.

А я — тихонько закрываю за своей спиной дверь.

Мне вообще хочется сейчас оказаться где-нибудь подальше отсюда, потому что почему-то кажется, что сейчас здесь произойдет убийство.

— Стресс-интервью? — Козырь практически падает на стол своей подчиненной ладонями. — По-вашему, Кристина, мы можем себе позволить выставлять стрессоустойчивость для переводчика выше знания языка?

Он вроде бы не повышал тона, а все равно ощущение, что рычит. И от этого мороз по коже. В то, что происходит, я верю очень смутно.

Он и вправду натягивает своего кадрового директора? Из-за меня? Боже, да неужели эта работа нуждается во мне не меньше, чем я в ней?

— Эдуард Александрович, я… — заикаться начинает и Кристина. Она же вцепляется пальцами в подоконник, явно пытаясь найти в нем опору. Нет, все-таки я не одна такая, кто в таком режиме Эдуарда Козыря хочет оказаться где-нибудь подальше от него. Но сейчас Эдуарду Александровичу не очень нужны оправдания Кристины.

— Я не приказывал вам собеседовать Викторию, Кристина, — свистяще выдыхает он, чуть подается вперед, — это сделал я сам! Я сам сделал за вас вашу работу, потому что вы — не справляетесь, Кристина. Вы набираете мне откровенно слабых переводчиков. И, кажется, я понял почему. Потому что вам важнее стрессоустойчивость! У переводчиков! Что это, Кристина? Некомпетентность? Неисполнительность?



Желание оказаться где-то подальше от этой сцены, очень похожей на публичную порку, где я выступаю за всех зрителей разом, только усугубляется.

Не сказать, что мне хотелось видеть Кристину такой — бледной, напуганной, с красными пятнами на щеках.

— Э… Эдуард Александрович… — снова заикается она и снова оказывается перебита одним только резким движением подбородка.

— Виктория, ваши документы, — Козырь протягивает руку назад, и я ватными руками вкладываю в его пальцы папочку с моим скромным пакетом документов. Господи, как трясет-то… И это ведь он не на меня рычит… Я бы ему сейчас, наверное, и квартиру последнюю отписала, лишь бы откупиться и чтобы он отвел от меня свой жгуче-кислотный взгляд.

— Оформляйте, — Козырь буквально швыряет эту папку на стол, — договор принесете Виктории уже на рабочее место. Лично. С извинениями. Ясно?

— Д-да! — Кристина торопливо кивает, а Эдуард Александрович выпрямляется.

— И скажите спасибо, Кристина, что я дал себе слово после рождения сына три дня никого не увольнять, — роняет он, разворачиваясь ко мне, — вы должны знать, как я отношусь к неисполнению моих поручений. Идемте, Виктория, — суше и чуточку теплее кивает мне Козырь, будто я пыталась сбежать.

Я буквально шмыгаю за ним. Мышкой. Я не смотрю на Кристину, мне не хочется наслаждаться зрелищем поверженного врага — я просто не из таких.

Я и так сомневаюсь, что Кристина Лемешева забудет мне эту сцену… Это минус! Не хотелось бы иметь в своих врагах такую противницу. Немного не моя весовая категория. Но что уж тут сделаешь?

Плюсы… Плюсы есть! Внезапно.

Кажется, у меня все-таки есть эта работа!

__________________________________