Книга Черная Ведьма - Лори Форест

– Но почему?

– Они теряют силу и уже не могут снова превратиться в тюленей. Без шкур им закрыта дорога в океан. Это дикие животные, Эллорен. Сколько ни держи их на суше в облике людей, им отчаянно хочется в море. Шелки не люди. Они только похожи на людей. Не тревожься о них.

– А почему та девушка – в клетке?

Тётя морщится, будто от неприятного запаха.

– Некоторые держат их… как домашних животных.

Избегая встретиться со мной взглядом, она нетерпеливо поглядывает на окно.

– Она… ей было очень страшно, – не отстаю я.

– Что ж, животным в клетках, конечно, не сладко, – уже мягче отвечает тётя, похлопывая меня по руке. – Лично я против торговли шелки и жестокого обращения с ними. Я делаю всё, что в моих силах, чтобы избавить Гарднерию от этого позора.

От этих слов мне действительно становится легче.

– Есть множество способов достойно обращаться с шелки, не опускаясь до содержания их в клетках, не заставляя их вести себя… по-человечески, – задумчиво рассуждает тётя, вытянув руку и рассматривая свой безупречный маникюр.

Хорошо, если так. Братья бы меня поддержали. Они не выносят жестокого обращения с животными. Особенно Рейф. Он взрывается от одного вида диких зверей на цепи или в клетках.

– Значит, ты ей поможешь? – настойчиво спрашиваю я.

– Конечно, Эллорен, не беспокойся, – тётя нетерпеливо одёргивает манжеты. – Вот Маркус Фогель займёт пост верховного мага, и мы положим этому конец.

Наверное, тётины слова должны меня успокоить, но мне всё же не по себе.

– Знаешь, Эллорен, я привезла тебя в Валгард не затем, чтобы обсуждать местную фауну, – пристально взглянув на меня, сообщает тётя. – Мы найдём множество более приятных тем для беседы.

Остаток пути тётя любезно показывает мне любимые магазины и лавки, рассказывает об исторических памятниках, но в ответ я лишь молча киваю. До самого приезда меня то и дело пробирает озноб, а перед глазами стоит образ перепуганной шелки.

Глава 6. Валгард

В сгустившихся сумерках, когда небо уже усыпано звёздами, карета въезжает во двор трёхэтажного дома тёти Вивиан. Высокие арочные окна сияют изнутри тёплым золотистым светом, лестница из тёмного дерева гостеприимно приглашает войти.

Вдоль изогнутой подъездной аллеи раскинулся великолепный сад. Железные деревья в цвету, от хрупких лепестков исходит мягкое серебристо-голубое сияние.

Карета медленно останавливается.

Нас встречают две служанки-уриски. Их прямые лиловые волосы заплетены в опрятные косы над остроконечными ушами, а нежно-лавандовый оттенок кожи выдаёт принадлежность к высшему обществу. Прежде я видела лишь белокожих урисков со светлыми, чуть розоватыми волосами и такими же глазами – они работали в поместье Гаффни. Те служанки происходили из низших слоёв этой расы. Из-за бледности их можно было спутать с альфсигрскими эльфами, но розоватый оттенок кожи и волос ясно указывал на происхождение. Тётины служанки одеты в идеально выглаженные и накрахмаленные белоснежные платья поверх длинных серых юбок. Лица этих женщин совершенно непроницаемы.

Я смущённо разглаживаю краешек своей грубой шерстяной туники. Здесь даже прислуга одета лучше меня! Запрокинув голову, я восхищённо оглядываю высокий дом и тихонько вздрагиваю, ощущая себя маленькой и неприметной рядом с таким великолепием.

Дом тёти Вивиан похож на многие другие строения в Валгарде – ступенчатое сооружение из железного дерева, более широкие второй и третий этажи опираются на резные колонны, крыша уставлена декоративными деревцами в кадках, а вдоль стен до самой земли свисают завитки плюща.

Дом напоминает гигантское дерево.

Из окон открывается великолепный вид на океан и бухту Мальторин с одной стороны и на мерцающий ночными огнями Валгард – с другой.

Здесь очень красиво.

Тётя стремительно поднимается по лестнице к двери, которую распахивают перед ней ещё двое слуг-урисков, а я, едва сдерживая нетерпение, спешу следом.

Тётя Вивиан держится так элегантно, с таким достоинством, что я невольно выпрямляю спину и ускоряю шаг, чтобы не отстать. Интересно, как тётя ухитряется так ритмично постукивать тонкими высокими каблуками, скрывающимися под длинными юбками?

Надень я что-то подобное, сразу покатилась бы кубарем по лестнице.

На мне удобные прочные ботинки, в которых хорошо работать в саду и ухаживать за скотиной. Однако, глядя на тётю, я тешу себя надеждой когда-нибудь примерить лёгкие, изящные туфельки, как у неё.

Мы ненадолго останавливаемся в восхитительном вестибюле. На столиках благоухают алые розы, пол выложен причудливыми узорами из чёрного и зелёного камня, прозрачные стёкла двустворчатых дверей украшены рисунком вьющихся растений.

Какая роскошь!

Тётя Вивиан просматривает письма на серебряном подносе.

– Прости, Эллорен, я тебя ненадолго оставлю, – пробежав острым взглядом какие-то бумаги, говорит тётя. – Фениллин проводит тебя в комнату, а потом мы поужинаем. – Тётя оборачивается ко мне, ожидая ответа.

– Да, конечно, – отвечаю я, широко улыбаясь, стремясь заслужить расположение тётушки. – Здесь так… так красиво, – сбивчиво добавляю я.

Тётя Вивиан безразлично кивает, будто утратив ко мне всякий интерес, и, постукивая каблучками, уходит в сопровождении трёх служанок-урисок. Одна из женщин остаётся со мной – вероятно, это и есть Фениллин.

Внезапная холодность тёти отдаётся болью в моей душе.

Интересно, будь у меня способности к магии, со мной обходились бы по-другому? При этой мысли я коротко вздыхаю. По дороге из Галфикса тётя не раз разочарованно намекала, как ей жаль, что от знаменитой бабушки мне досталась в наследство лишь внешность. «Ничего, – утешаю я себя. – Тётя выбрала меня и привезла в столицу – это большая честь».

Следуя за прямой, как палка, Фениллин по длинному коридору, вдоль которого выстроились декоративные деревца в кадках, я выхожу в огромный зал и замираю, поражённая открывшимся видом.

Парадная лестница уходит ввысь, огибая тёмную скульптуру дерева в натуральную величину. Чугунные решётки, вьющиеся цветущими лозами и пышными листьями, обрамляют полукруглые площадки балконов на втором и третьем этажах.

Я торопливо догоняю Фениллин и иду вслед за ней по лестнице, восхищённо разглядывая искусно вырезанные листья и ветки и поглаживая их ребристую поверхность.

Речной дуб.

Залитое солнцем дерево тут же возникает у меня перед глазами. Я вижу даже мох, покрывающий толстые сучья.

Не говоря ни слова, я следую за Фениллин на балкон третьего этажа. Там служанка останавливается перед широкими дверями и распахивает их.

Я осторожно заглядываю внутрь и поражённо моргаю.