Книга Кроваво-красная машинка - Мари-Од Мюрай

— А граф в роли убийцы — это, по-вашему, так же заурядно?

Он был так ошеломлен, что на миг ослабил бдительность.

Катрин воспользовалась этим, чтобы броситься на него, протянув руки с выпущенными, как у хищной птицы, когтями.

— Да она спятила, — растерянно пробормотал я.

Моро уже почти схватил ее, когда она живо отступила на полшага с победоносным криком. Теперь револьвер был у нее в руке.

— Оставьте, Моро, — приказал граф, машинально потирая оставленные у него на руке следы ногтей.

— Уходим, — бросила мне Катрин, передавая мне маску.

По мне, это было для нас лучше всего, но Моро грудью встал у двери, перекрыв нам путь к отступлению.

— Выпустите их, — приказал ему граф.

— Ни за что, — проворчал громила. — Я этой… сейчас башку разобью. Позвольте мне так и сделать, мсье граф.

— Но мсье граф сентиментален, — сказал я совсем тихо. — Он даже не захотел убивать Фредерика Рока.

— Вот, вот, сами видите! — взорвался Моро. — А ведь я говорил вам тогда, что от мальца нужно избавиться!

Тут граф холодно сказал Катрин:

— Стреляйте! Стреляйте в него и сможете уйти.

Моро все-таки хватило мозгов понять, что граф действительно хочет руками Катрин устранить бывшего сообщника, ставшего теперь помехой. И он с рычанием отскочил от двери, выпустив нас.

— Быстрее сматываемся отсюда, мсье Азар! Сейчас эти два господина начнут объясняться и метать молнии друг в друга…

Мы быстро сбежали по лестнице и на удивление легко нашли в темноте обратный путь.

— Слушайте, Катрин, мне и вообще не очень нравятся такие штуки, а у вас в руках и подавно, — сказал я, указав на револьвер.

— После года занятий стрельбой из арбалета, мсье Азар,— ответила мне Катрин, — я еще два года занималась стрельбой по летящим тарелкам.

Мы шли мимо пруда. Катрин широким развязным жестом выкинула револьвер в воду. Однако ж девица-то сногсшибательная.

— У меня для вас плохая новость, Катрин. Решетчатые ворота заперты.

Ограда у входа была очень высокая.

Немилосердно исцарапанные кто где, мы наконец уселись в пятый «Рено». Катрин взялась за руль.

— Итак, эта маска поддельная? — спросила она, трогаясь с места.

— Во времена Адриана д’Аранкура была настоящая — когда ее фотоснимок публиковали в энциклопедиях. То же самое касается и маленького Боттичелли рядом с террасой. Но графу Ксавье д’Аранкуру срочно понадобились деньги. И вот — прощай, маска, и прощай, Боттичелли!

— Но ведь граф может распродавать принадлежащие ему древности и не заменяя их фальшивками, — заметила Катрин.

— Да. За исключением тех, которые он успел продать до 1973 года, когда они еще не принадлежали ему. Вот отсюда и возникла необходимость заменить их копиями, чтобы его отец ничего не заметил. В прошлом существовало немало замечательных фальсификаторов, к примеру, Альфредо Фиораванти; они ваяли «этрусские» статуи и продавали их в нью-йоркский Метрополитен-музей. Но вышло так, что первую копию римской маски изготовил отнюдь не гениальный копиист. Граф Ксавье приказал сделать новую и в это же время скопировать и Боттичелли. Но было слишком поздно.

— Его отец заметил подмену?

— И это стоило ему жизни.

— Он был убит?

Катрин мгновенье помолчала — я видел, как она старается собрать воедино весь пазл.

— Но причем здесь мой брат? — прошептала она.

— Он был в замке в ночь убийства.

— А расследование? — спросила Катрин.

— Какое расследование?

— Да убийства же!

— Убийство или несчастный случай? Или убийство, выглядевшее как несчастный случай. Попытайтесь вообразить, Катрин… Вы ведь можете вообразить, не закрывая глаз. Представьте громилу вроде Бельфегора, который вдруг вырастает перед старым графом, как привидение в черном плаще и в маске… А может, он еще и размахивает ножом? Граф пронзительно кричит: «Ко мне, на помощь!» Вот эти крики и услышал Фредерик. Убийца наступает, старик пятится. Вот они уже у самой лестницы. Нет, тут не будет преступления.

Говоря это, я внутренним зрением видел совсем другую сцену. Кроваво-красный «Альфа Ромео» вдруг теряет управление на крутом горном повороте, сбивает ограду и срывается в пропасть. Перевернувшись восемь раз, машина взрывается.

— Несчастный случай, — сказал я совсем тихонько, — и не более того. Оступившийся человек покатился по ступенькам в самый низ каменной лестницы… разве что ему немного помогли упасть.

— Супер, в это можно поверить! Вы умеете читать прошлое.

Иногда полезнее бывает читать будущее. Я мог бы и предупредить Катрин, что вымощенная плиткой дорога обледенела. Пятый «Рено» вдруг занесло, он понесся в кювет, перекувырнулся разок и встал на все четыре колеса прямо в чистом поле.

— Мсье Азар, слышите меня, вы там как?

— Пока мы здесь и еще живы, — ответил я, ощупывая набитые шишки, — можете называть меня Нильс.

Маска осталась целехонькой. Это было главное. Но машина больше не заводилась.

Мы выбрались обратно на трассу, собираясь позвать на помощь. Одна машина вихрем пронеслась мимо, не пожелав ответить на наши призывы.

Катрин выругалась:

— Ну какие же свол… А, все-таки они остановились!

Разглядев высоченный силуэт, надвигавшийся прямо на нас, я внезапно схватил Катрин за руку.

— Вы быстро бегаете?

Я резко дернул ее за руку, увлекая вниз, мы спрыгнули в кювет и пустились в бега по полям. Прошло всего несколько секунд, и тут наконец Катрин отрывисто спросила:

— Зачем... мы… бежим?

— Так вы же видели Моро?

Катрин сразу остановилась:

— Если воображение бьет через край, надо носить очки. Это был водитель, который хотел выручить нас!

Я с облегчением вздохнул, недоверчиво взглянув на нее:

— Вы уверены?

— Знаете, Нильс, нам надо работать одной командой. Мы очень хорошо друг друга дополняем.

Конечно, я переоценил целебные свойства маски. Тик Фредерика не исчез в тот самый миг, когда я положил ее перед ним. Зато он с облегчением узнал, что имел «вескую причину» гримасничать. Для ребенка, безмерно потрясенного увиденным, такой тик был единственным способом высказаться.

— Но что же я в конце концов такое увидел? — спрашивал меня Фредерик.

— Моро. Человека, который только что совершил преступление и появился в маске. Вполне достаточно, чтобы вызвать судороги у четырехлетнего малыша. А картину, которую вы описывали, все воспринимали как горячечный бред.