Книга Лепестки камелии - Мария Сакрытина

А я радовалась, что спрятала руки за спиной — они дрожали. Потому что Ли был красив — не слащавой, девичей красотой принца и не высокомерной, экстравагантной — императора, рокового мужчины (наложницы, наверное, повизгивая, в постель к нему прыгают). Красота Ли была мужественной, правильной — с такого, как он, обязательно вырезали бы статую. Например, Давида (будь Давид азиатом). Но статуи здесь не вырезали — по крайней мере я ни одной ещё не видела. И взгляд Ли из удивлённого превратился в изумлённый, а потом остекленел — как у всех слуг, с которыми я ненароком встречалась глазами.

Закатное солнце облило нас сочной алой краской, словно на картине высветило. Ветер унялся, наступила мёртвая вечерняя тишина. Даже соловей замолчал.

— Император назначил тебя моим телохранителем, — сказала я в этой тишине. — Его решение трудно оспорить, но всё же… Ты хочешь мне служить? — Дурацкий вопрос, но я должна была узнать, как это было: император ему приказал, и это не обсуждалось, или Ли хотя бы денег пообещали. — Если у посла тебе было лучше… Я никогда не интересовался, сколько платят моим телохранителям… Что?

Его взгляд стал до крайности изумлённым, когда я заговорила об оплате. Словно я такую несусветную чушь несла, что лепет младенца разумнее.

— Господин, — голос его звучал ровно, а я снова вздрогнула, услышав его. — Ваши телохранители рабы. Рабам не платят. Их покупают.

Я откинулась на пятки. Ого… Я почему-то думала, что рабство — это в Риме, Греции, а это всё и близко не Рим с Грецией.

— Ты тоже раб?

— Да, господин.

— И император тебя купил?

— Да, господин.

— То есть, у тебя не было выбора?

Он изумлённо смотрел на меня, и под его взглядом я вспомнила выразительный русский мат. Но произносить, конечно, не стала.

Что ж, нужно делать хорошую мину даже при плохой игре.

— Ли, у меня беда. Меня действительно хотят убить. Недавно это почти удалось — я потерял память. Император говорил тебе?

— Нет, господин.

— Что ж, это так. Я не помню очевидных вещей. Я не помню, что есть рабы. Что такое империя. Я даже имени своего не помню. Кстати, ты знаешь, как меня зовут? Думается, не Ичи, как говорит государь. Наверное, как-то длиннее…

— Рьюичи, господин.

— А?

— Ваше имя. Рьюичи, господин.

— Рьюичи, — повторила я. И пять раз мысленно, чтобы запомнить. — Спасибо. Кроме защиты я хочу, чтобы ты рассказывал мне эти очевидные вещи. Мне почему-то кажется, что ты сможешь. Это так?

— Как прикажет господин.

Я со вздохом кивнула. Потом добавила, вспомнив Йуя:

— Мы с тобой раньше не встречались? До того как я потерял память.

— Нет, господин. — Лицо Ли ничего не выражало, как и голос.

— Хорошо. — Я поднялась. — Вставай, идём.

Сдать его на руки евнухам всё-таки пришлось — во дворце была строгая канцелярия, а у моих телохранителей униформа. Меня вдруг заинтересовало, а они-то случаем не евнухи?

Впрочем, какая разница? Я в теле мужчины. Мне с Ли точно ничего не светит.

Кстати, я ошибалась. В том смысле, что принц-то раньше любил как раз мальчиков. По слухам, сильно любил. Прямо ни одного красивого евнуха не пропускал. Про телохранителей сплетен не слышала, но не удивлюсь. И да, они не евнухи, но это я потом выяснила.

Короче, жаркий секс был у принца вместо антидепрессанта, в чём я лично той же ночью убедилась.

Фу! Не с Ли, конечно. Что вы себе такое думаете, извращенцы?

Не-е-ет, всё вышло куда забавнее…

Не знаю, как принц, а я имею привычку ночью крепко спать. В прошлой жизни я точно была совой, потому что засыпаю поздно и с большим трудом, зато на рассвете меня пушкой не разбудишь, в чём евнухи уже не раз убедились.

Но в этот раз пушка не понадобилась. Была первая ночь службы Ли, сразу после разговора с ним император позвал меня на торжественный семейный ужин — с десяток перемен блюд и повисший в воздухе вопрос: «Сына, ну как там мой подарок?»

Короче, после этого ужина обратно я еле приползла. Луна была уже высоко, время позднее даже для меня, вдобавок императору удалось меня напоить — какая-то водка, что ли? Гадость. Сам император хлестал это прямо из чайничка (они тут подают водку в чайнике!) и хоть бы опьянел…

Ну так вот, тем вечером я засыпала уже на руках у служанок, мне даже плевать было, где там Ли — я совсем про него забыла. Помню, как легла — и тут же вырубилась.

А проснулась от прикосновений.

Помните, я говорила, что принца в этом мире касаться не принято? Ну-ну, тут меня буквально лапали. А поскольку моментально проснуться я не смогла, этот некто подключил к делу не только пальцы, но и язык.

В общем, готовилась сцена «18+». И уже с обнажёнкой, в чём я убедилась, продрав наконец глаза.

Некто голый лежал рядом со мной на кровати и старательно вылизывал мои ключицы, а рукой вообще лез… туда. При этом он умудрялся шептать какую-то чушь вроде: «Тебе нравится, мой господин? А так?»

Не зря я сплю со шпилькой под подушкой.

Правда, я смогла ею только замахнуться — голый ловко ушёл от удара. Он ещё и обрадовался:

— О, мы играем, мой принц? М-м-м, обожаю, когда вы это делаете!

И повалил меня на кровать.

Навыкам самообороны принца явно не учили — как, впрочем, и меня. Я бесполезно дёргалась, а этот… довольно смеялся и оглаживал мои бёдра. Когда он добрался до паха, то еле слышно охнул.

— Мой принц, вам не нравится?

А до меня дошло, что можно же позвать на помощь.

— Помогите!

На крик предсказуемо никто не откликнулся, а мой голый незваный гость облегчённо рассмеялся.

— А, мы всё-таки играем. Р-р-р! — И влепил мне пощёчину. Ого!

В свою защиту скажу лишь одно: ну плохо я со сна соображаю, что поделаешь. А тут ещё ситуация нестандартная. Я растерялась. Меня раздевали, целовали, оглаживали и… вот.

Взять себя в руки я смогла, только оставшись в одних шароварах, когда «гость» сидел на мне верхом.

— Ты кто?

— А кем вы хотите, чтобы я сегодня был, господин? — промурлыкал «гость».

Я напустила в голос столько холода, сколько могла.

— Я хочу, чтобы ты немедленно с меня встал. И назвался.

— Что, уже? — почему-то обиделся «гость».

— Немедленно встань.

— Ичи, да что такое? — Он тем не менее повиновался.

Я поправила шаровары и села на кровати.

— Назовись. Кто ты такой и кто тебя сюда пустил?

— Ичи, да ты чего?