Книга Некрономикон. Аль-Азиф, или Шёпот ночных демонов - Абдул аль Хазред

– Я вижу ее, очередную скрижаль великой летописи! Я видел ее рождение и видел их руку, начертавшую ее!

Едва произнеся эти слова, он в изнеможении опустился на песок и испустил дух. И только сейчас, впервые с тех пор как Непохожие воздвигли здесь первое жилище, люди обратили внимание на поверхность испеченной светом плиты. На первый взгляд она была покрыта обычным для большинства камней весьма сумбурным рисунком, состоящим из множества темных вкраплений различных размеров на более светлом фоне. Но теперь предсмертные слова неведомого странника заставили собравшихся вглядеться в него внимательнее. И они с удивлением обнаружили, что эти вкрапления состояли из мелких, с половинку рисового зерна, точек, расположенных ровными рядами на различных расстояниях друг от друга. Располагаясь таким образом, они группировались в причудливые узоры, совершенно бессмысленные при беглом взгляде. Но стоило опять же вглядеться в них повнимательнее, становилось совершенно ясно, что их расположение подчиняется строгой системе. Разумеется, понять ее было невозможно, но то, что она заключает в себе слово, ни у кого не вызывало сомнений. Не вызывало сомнений также и то, каким образом это слово было начертано. Почти неразличимые глазом вспышки неистового света, который мог явиться лишь с самого солнца, многократно усиленные и словно невидимой рукой направляемые Полусферой, падая на песок, плавили и сжигали его, превращая в темные зерна. Вокруг же песок лишь размягчался от сильного жара, спекаясь и застывая более рыхлой и светлой массой, сохраняя скрижаль в монолите. Но чья рука водила этим немыслимым пером, люди так и не смогли ни понять, ни вообразить. Поэтому за обладателями этой таинственной руки было оставлено имя, данное им умершим паломником: „ОНИ“. Это имя стало символом мудрости и могущества, таинственного и непостижимого, вечного и необъятного. Но люди вдруг поняли, что плиты и купола, которые они и их предки с самого начала использовали как единственный материал для постройки жилищ, появились здесь неспроста, и что свет, изливающийся из Полусферы, не является бессмысленным явлением природы. И что все постройки города, начиная с самых первых, самых древних, являются книгой, повествующей о чем-то удивительном и предназначенной для них. Единодушное благоговейное стремление овладело тогда всеми жителями великого города и простирающихся от него земель: поднять из мрака забвения ее первые страницы, погребенные под песками тысячелетий, и, соединив их с начертанными позднее, собрать книгу воедино, сделав ее достоянием народов. А чтобы уберечь ее от жестоких стихий на дальнейшие времена, было решено особым образом перестроить все дома и сооружения в городе, защитив священные письмена и сохранив доступ к ним, сколь бы ни был силен натиск слепых стихий. Призвав всю мудрость, накопленную многими поколениями, люди принялись за дело. Жрецы Полусферы, неустанно возносящие к ней свои обращения, то и дело получали чудесные озарения, открывающие перед ними память веков, которая указывала им направления поисков. Следуя их указаниям, люди извлекали из глубины песков древние плиты, покоившиеся там со времен исхода Непохожих людей.

И в один из неисчислимых дней великих поисков жителям города и многочисленным чужеземцам Полусфера явила еще одно чудо. К тому времени песок у подножия колонн был расчищен настолько, что временами под ним обнаруживалась невиданная никем раньше почва, которая, слежавшись и ссохшись под песками за многие века, стала подобной камню. В этот день Полусфера вновь вспыхнула нестерпимым светом, погасив солнце, после чего, впитав его в себя, выпустила лучом в самый центр круга, образованного колоннами. Однако этот луч не падал вниз прямо. Он очень быстро двигался, вычерчивая в центре большого круга маленький круг. Песок, а затем и окаменевшая земля при его прикосновении превращались в легкий дым и тут же рассеивались. Луч же, вгрызаясь все глубже и глубже, вырезал нечто, похожее на толстый столб, образуя вокруг него довольно широкую канавку. Когда глубина ее достигла роста невысокого человека, луч с особой силой ударил в самый центр, после чего погас. Вырезанный же им столб на глазах изумленной толпы вдруг покрылся густой сетью трещин и осыпался на дно канавы. Но осыпалась лишь наружная его часть, обнажив нечто невероятное. Это была странная окаменевшая мумия, облаченная в панцирь, который ты сейчас видишь перед собой. Сейчас же из толпы выступил престарелый жрец и объявил, что только что сбылось пророчество, поведанное ему Полусферой, гласившее, что однажды у подножия колонн людям явится один из предметов, оставленных ими, и принесет им великую мудрость миров. По велению жреца, едва мумия достаточно остыла, ее вынули из ямы, которую сразу же засыпали песком с большой горкой, и водрузили сверху, тщательно измерив расстояние со всех сторон, чтобы она находилась точно в центре. Сама мумия была ни на что не похожа и явно разрушена. Странный материал, похожий на очень плотное дерево, заполнял все пространство внутри панциря и торчал нелепыми бесформенными отростками оттуда, где должны были быть голова, руки и нижняя часть тела, словно их безжалостно и грубо оторвали. Безмолвно взирая на извлеченный из земли артефакт, люди простояли, не шелохнувшись, весь остаток дня и всю ночь в ожидании еще одного чуда, словно кто-то его твердо им пообещал. И ожидания их оказались не напрасными.

Едва рассветное солнце поднялось над горизонтом, Полусфера вспыхнула вновь. Когда же она впитала в себя разлившийся на все небо свет, одетую в панцирь мумию окутало искрящееся сияние. Затем из самых разных мест нижней части Полусферы с трудом уловимой глазом чередой в панцирь стали с треском бить едва заметные молнии. Они сыпались на него со всех сторон почти сплошными потоками, отскакивая от его поверхности фонтанами ослепительных брызг. Самих молний не было видно, но стоящие в воздухе пыль и дым, вспыхивая от соприкосновения с ними, выдавали их путь. Мумию окутала радужная пелена, но быстро раскаляющийся панцирь все ярче проступал сквозь нее сначала красным, затем – желтым и, в конце концов, почти белым силуэтом. Толпа скоро на себе почувствовала исходящий от него жар, который, в отличие от любого известного людям, не обжигал кожу, а пронизывал тело, разогревая его глубины и устремляясь дальше, казалось, нисколько не ослабевая.

Но, как и во всех случаях раньше, спустя ничем не определимое время Полусфера стала меркнуть, и в какой-то момент бьющий в светящееся облако лучевой дождь разом прекратился, а само облако в несколько мгновений рассеялось. Посреди огромного храма остался только ярко горящий панцирь, который через некоторый срок начал очень медленно менять цвет в обратной последовательности. Под ним больше не было горки песка, наоборот, он стоял даже в небольшом углублении на твердой монолитной глыбе, а из его рукавов и горловины уже не торчали отростки мумии. Люди словно завороженные продолжали стоять, не отрывая от него глаз, пока он не остыл настолько, что к нему стало возможно прикоснуться. Мумии внутри него больше не было, не осталось даже следов копоти на стенках. Снаружи же все пластины, составляющие панцирь, были покрыты мельчайшими, едва различимыми глазом отверстиями, причем некоторые из них были даже сквозными. Их было множество, не менее тысячи на каждой пластине, и располагались они ровными рядами, будучи собраны в группы, различные числом. Это увидели люди тогда, и это же ты можешь увидеть сейчас, стоит лишь приглядеться.