Книга Кыш и Двапортфеля - Юз Алешковский

У самого забора я нащупал ломиком, а потом раскопал с пяток электромоторов. Петька изредка вскрикивал: «Ой! Залежи проволоки! Арматурной!», «Ой! Шкивы и валики!», «Смотри что делается!», «Жалко же!», «Повыбрасывали, когда цех переделывали!»

Вдруг Петька вскрикнул: «А-ах!» Я обернулся и увидел около забора только Петькину голову. Мне даже страшно стало, до того она была одна на снегу, как в «Руслане и Людмиле». Голова Петьки испуганно хлопала глазами и пыталась что-то сказать.

Я рванулся на помощь к Петькиной голове и тоже провалился по шейку. Петька сказал, скривив губы от боли:

– В траншею… попали… Здесь станок валяется, а может, два… я ногу поломал…

Я сразу стал подминать снег под себя, чтобы нам обоим выбраться, и правда увидел макушку токарного станка. Петька стоял рядом с ним. Наверно, он об него ударил ногу. Пока я откидывал снег в сторону, Петька стонал и с жадностью очищал станок. Потом я попытался вытащить Петьку, но он не мог шевельнуть ногой и никак не вытаскивался. Тогда я сказал:

– Ты подожди, а я сбегаю за «Скорой помощью».

Петька удержал меня.

– Нет… не уходи… давай лучше кричать вдвоём.

И мы начали кричать:

– На помо-ощь! А-а-а! Сюда-а-а! Э-э-эй!

Наверно, мы долго кричали. Вдруг из-за угла показались двое рабочих в телогрейках. Они подбежали к нам и тоже закричали:

– Ага! Попались!

Петька напряг все силы и повысил голос:

– Никто не попался! Прошу повежливей! Я корреспондент из газеты!

Он достал из кармашка бумагу с орденом и красными буквами, помахал ею перед рабочими и спрятал обратно. Рабочие стали вежливо вытаскивать Петьку, а он разозлился и закричал:

– Ведите нас к директору! Мы с ним сейчас поговорим!

Мне хотелось смыться, но не мог же я бросить Петьку. Рабочие поддерживали его под руки. Я плёлся сзади. Петька сначала еле волочил ногу, потом здорово захромал и, наконец, пошёл сам. Рабочие что-то проворчали и оставили нас одних.

В заводоуправлении я сразу подбежал к батареям и стал отогревать руки и ноги. В моих ботинках было полно снега. Петька дёрнул меня за воротник.

– Пошли!.. Теперь понял, что первое место за нами?

Служащие, ходившие по коридорам, не обращали на нас внимания. Петька, не раздумывая, толкнул дверь с табличкой «Директор завода». Мы вошли в небольшую комнату. В ней никого не было, кроме светловолосой девушки и чёрных телефонов. Девушка, взглянув на Петьку, спросила:

– Вы к кому, мальчики?

Петька снова достал бумагу и помахал ею:

– Доложите директору: корреспондент «Пионерки».

– Ага… – промямлил я.

Девушка открыла другую дверь, обитую жёлтой кожей. Мы услышали много голосов. Потом всё стихло, и кто-то, наверно директор, густым басом сказал:

– Безобразие! Опять корреспонденты? От «Пионерки»? А от «Мурзилки» пока ещё нет? Что? Ну-ка давайте их сюда!

Петька, опередив девушку, первым вошёл в кабинет директора. Я – за ним.

В кабинете за длинным столом, похожим на футбольное поле, сидели какие-то люди. Они захохотали, как только увидели нас.

– В чём дело? – загремел бас.

Я втянул голову в плечи, а Петька опять-таки развернул бумагу и с полминуты подержал её над головой. Потом сказал:

– Я – Копёнкин из газеты. Он – Рыжиков. Как же так, товарищи? Отдавайте нам металлолом! Всё равно он зря пропадает!

Я тоже осмелел:

– Пропадает!

Все снова засмеялись.

Девушка что-то сказала на ухо директору. Он поднял трубку телефона, набрал номер и пробасил:

– Медпункт? Пришлите сестру, бинты и йод. Быстрей… Алло! Главный? Срочно попросите ко мне нашего зама по технике безопасности.

Петька как-то сразу обмяк и попятился к двери. Я вспомнил слова из какой-то книжки: «От храбрости Вилли не осталось и следа…» – и присвистнул про себя: «Вот это влип мой друг!» Ведь Петькин отец был этим самым замом по безопасности. Ещё бы немного, и Петька убежал из директорской, но я, притворяясь спокойным, хотя у меня горло пересохло от страха и щипало в носу, сказал:

– Правда… товарищ директор… Всё равно всё валяется. Нам нужно… и газета велела…

– Так… так, – сказал директор и угрожающе кашлянул, – кстати, покажи мне, Копёнкин, своё удостоверение.

Петька вздрогнул, как-то растерянно улыбнулся и, покраснев, снова попятился к двери.

– Прошу удостоверение! – повысил голос директор.

– Давай! Чего ты? Струсил! – сказал я сквозь зубы и подтолкнул Петьку к столу.

Петька долго рылся в кармане, пыхтел и, наконец, глядя себе под ноги, протянул бумагу директору.

Тут прибежала медсестра с аптечкой, заставила унылого Петьку влезть на стул, задрала его штанину и стала смазывать коленку йодом. Петька сжал зубы и зажмурился. И снова все засмеялись, только директор сидел, мрачно задумавшись, и рассматривал Петькину бумагу.

В этот момент пришёл Петькин отец. Увидев Петьку, он сразу вынул из кармана алюминиевую коробочку, достал из неё белую таблетку и зачем-то положил под язык.

А Петька притерпелся к йоду, наверно, решил «была не была» и, как настоящий докладчик, выбрасывая руку вперёд, заговорил:

– Эх, вы! А? За тем цехом и резцы, и проволока, и болты, и электромоторы, и медные полоски, и стальные, и станок, об который я ранен! Похоронили его в могиле и даже засыпать забыли! Мы целым классом ходим, бывает, ходим, ищем всякий лом, ноги зимой мёрзнут, а у вас тут целые горы лежат! Эх, вы!

– Ты как разговариваешь? Как здесь очутился мой сын? – сказал дрожащим голосом Петькин отец.

И снова все засмеялись.

– Я здесь не сын, – тихо заявил Петька, не слезая со стула. – Я – товарищ Копёнкин из газеты и товарищ Рыжиков тоже. И мы требуем отдать пятому «Б» лом, который мы нашли, и всё. И не думайте, что пионерский патруль только свистит на перекрёстках и проверяет «зайцев» в троллейбусах!

Петьке было тяжелее, чем мне, но он держался молодцом, а я вспотел, как от чая с малиной, снял пальто и положил сзади себя на стул.

– Вы что, воевать с нами собираетесь? – обиделся директор, не отрывая глаз от Петькиной бумаги.

Мы с Петькой сказали: «Ага!» Петькин отец, сдерживая ярость, засучил рукава и обратился к директору:

– Разрешите? – Наверно, он хотел за уши довести нас до проходной.

И снова все засмеялись. Тогда директор вышел из себя:

– Смеётесь, Волгин? Как обстоит дело со слесарным инструментом для подшефной школы? Безобразие!

Один из смеявшихся сразу покраснел и часто заморгал глазами.