Книга Огненные купола - Дэвид Эддингс

– Сефрении было около девяти, когда на свет появиласьее сестра, и с того мгновения, когда она впервые увидела Богиню-Дитя, она всюсвою жизнь посвятила служению ей. – При этих словах в голосе магапромелькнула странная нотка боли. – У Афраэли почти не быломладенчества, – продолжал он. – Она родилась с умением говорить – вовсяком случае, так казалось – и невероятно скоро начала ходить. Ей неудобнобыло проходить через младенчество, а потому она просто перешагнула через такиедосадные мелочи, как режущиеся зубки или наука ползания. Она хотела бытьребенком, а не младенцем. Я был несколькими годами старше Сефрении и ужепогрузился в учебу, однако пристально наблюдал за ними обеими. Нечасто ведь подворачиваетсявозможность понаблюдать, как растет богиня.

– Весьма редко, – согласился Спархок. Заластаулыбнулся.

– Сефрения все время проводила со своей сестрой.Очевидно было с самого начала, что между ними существует некая особая связь.Одна из странностей Афраэли такова, что она принимает подчиненное положение,присущее ребенку. Она богиня и могла бы повелевать, но не делает этого. Ейпочти доставляет удовольствие, когда ее распекают. Она послушна – когда ей этовыгодно, но порой становится совершенно невозможной – быть может, для того,чтобы напомнить окружающим, кто она такая на самом деле. – Спархоквспомнил стайку фей, опылявших цветы в дворцовом саду в Симмуре. –Сефрения была здравомыслящим ребенком и казалась старше своих лет. Подозреваю,что Афраэль еще до своего рождения готовила сестру к ее миссии. Сефрения сталаАфраэли самой настоящей матерью. Она заботилась о ней, кормила ее, купала – чтовызывало иногда ожесточенные споры между ними. Афраэль терпеть не можеткупаний, да они ей на самом деле и ни к чему – она ведь может заставить грязьисчезнуть, если пожелает. Не знаю, заметил ли ты, но на ногах у нее всегдапятна травяного сока, даже когда травы вовсе нет. По каким-то причинам, которыхя постичь не в состоянии, ей нужны эти пятна. – Стирик вздохнул. –Афраэли было около шести, когда Сефрении и в самом деле пришлось заменить еймать. Мы трое гуляли в лесу, когда толпа пьяных эленийских крестьян напала население и перебила всех его жителей.

У Спархока перехватило дыхание.

– Это кое-что объясняет, – пробормотал он, –хотя и приводит к другим необъяснимым вещам. Что подвигло Сефрению после такойтрагедии взяться за тяжкий труд обучения многих поколений пандионских рыцарей?

Заласта пожал плечами.

– Вероятно, так приказала ей Афраэль. Не заблуждайся наее счет, принц Спархок. Афраэль может притворяться ребенком, но на самом делеона отнюдь не дитя. Она послушна, когда ей это выгодно, но не забывай, чтоокончательные решения принимает всегда именно она, и неизменно получает то,чего хочет.

– Что было после того, как уничтожили вашеселение? – спросил Спархок.

– Какое-то время мы бродили в лесу, а потом нас принялодругое стирикское селение. Как только я удостоверился в том, что девочкамбольше ничто не угрожает, я отправился продолжать свои занятия. Я не виделся сними много лет, и когда мы встретились снова, Сефрения уже стала той прекраснойженщиной, какой ты знаешь ее сейчас. Афраэль тем не менее оставалась ребенком,ни на день не став старше со времен нашего детства. – Заласта вновьвздохнул. – Время, которое мы провели вместе детьми, было счастливейшим вмоей жизни. Воспоминания о нем посейчас укрепляют и ободряют меня в труднуюминуту.

Он поглядел на небо, где уже загорались первые звезды.

– Прости, принц Спархок, но я покину тебя. Сегоднявечером мне хочется остаться наедине с моими воспоминаниями.

– Конечно, Заласта, – ответил Спархок, дружескиположив руку на плечо стирика.

 

– Мы обожаем его, – сказала Даная.

– Почему же тогда ты скрывать от него, кто ты такая?

– Не знаю, отец. Может быть, потому, что у девушекдолжны быть свои секреты.

– Знаешь, это довольно бессмысленно.

– Да, но я и не обязана поступать осмысленно. В том-тои состоит приятная сторона всеобщего обожания.

– Заласта считает, что нам необходим Беллиом. –Спархок решил перейти прямо к делу.

– Нет, – очень твердо сказала Афраэль. – Язатратила слишком много времени и сил, укрывая его в безопасном месте, чтобысейчас извлекать его на свет, едва переменится погода. Заласта всегда стремитсяв подобных случаях применить больше силы, чем требуется на самом деле. Есливсе, с чем нам предстоит иметь дело, – Тролли-Боги, мы управимся и безБеллиома. – Спархок открыл было рот, собираясь возразить, но она подняларуку. – Это мне решать, Спархок.

– Я могу отшлепать тебя и заставить передумать, –пригрозил он.

– Не можешь, если только я сама тебе это непозволю. – Афраэль помолчала и вздохнула. – Тролли-Боги все равно небудут долго нам докучать.

– Вот как?

– Тролли обречены, – пояснила она печально, –а когда их не станет, лишатся силы и Тролли-Боги.

– Отчего же тролли обречены?

– Потому что они не могут измениться, Спархок. Нравитсянам это или нет, но таков уж этот мир. Те, кто существует в нем, должныменяться – или сгинуть. Так произошло с древними людьми. Им на смену пришлитролли, потому что те не могли измениться, а теперь наступает очередь троллей.Природа их такова, что для жизни им нужно много свободного пространства: наодного тролля около двадцати лиг в поперечнике. И этот кусок земли он ни за чтоне станет делить с другим троллем. Для них на земле осталось слишком маломеста. Мир населен эленийцами, и вы вырубаете леса, чтобы строить жилища ирасчищать поля для посевов. Будь люди только стириками, тролли еще сумели бывыжить. Стирики не вырубают лесов. – Она усмехнулась. – Отнюдь не потому,что мы так любим деревья, – просто ваши топоры лучше наших. С той минуты,как вы, эленийцы, открыли секрет изготовления стали, тролли – и Тролли-Боги –обречены.

– Это прибавляет веса предположению, что Тролли-Богимогли заключить союз с нашим врагом, – заметила Сефрения. – Если онипонимают, что происходит, они, вероятно, приходят в отчаяние. Само ихсуществование зависит от того, выживут ли тролли.

– Это объясняет кое-какие мучившие менянеясности, – пробормотал Спархок.

– И какие же? – спросила Сефрения.