Книга Е-18. Летние каникулы - Кнут Фалдбаккен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ух, как распухло! — сказал Йо.
— Хорошо, что нет перелома, — вздохнула тетя Линна.
Я вдруг вспомнил о письме. Мое падение, разумеется, помешало ей прочитать его. Нужно теперь переждать, пока улягутся волнения. Все смотрели затаив дыхание, как тетя Линна накладывала бандаж. Колено не было разбито, боль постепенно затихала, может, вывих или растяжение? Но бандаж… это хорошо. Прекрасный предлог, например, чтобы хромать, вызвать сострадание. Я был доволен ходом событий. Теперь нужно было действовать дальше и привести в исполнение задуманное. Я спросил:
— Почта была?
— Почта? Ах да, я совсем забыла; тебе письмо, — сказала тетя Линна. Сейчас принесу.
Она как раз закончила накладывать бандаж. Все вздохнули с облегчением, когда была опущена штанина моих брюк.
— Да, угораздило же тебя, — сказал дядя Кристен, — но ничего, главное, что ногу не сломал. Считай, что повезло.
— Больно тебе? — улыбнулась сострадательно Герда.
Я мужественно кивнул головой, подумал, что нужно бы лучше воспользоваться своим несчастьем, показать, как я мужественно переношу страдания и вызвать еще больше к себе участия. Но теперь было поздно. Катрине стояла позади всех и молчала. Что она думала? Считала, что я глупо вел себя, растянувшись на гладком полу? Или она стояла и с восхищением наблюдала за моим дядей, когда он поднял меня на руки и, словно куклу, отнес на диван? При этой мысли я даже приподнялся на локтях, но почувствовал режущую боль в распухшем колене, и слезы выступили на глазах. Может, не стоило приглашать ее на детский праздник? А может, отдаленность между нами как раз сокращается, это лишь другие думают, что они вместе, подходят друг другу, мой дядя Кристен и Катрине? Но опять же: она не спускала с него глаз, пока он говорил, смеялась над всеми его глупыми шутками, стиснула его руку… нет, случайности быть не может… Я застонал, непроизвольно.
— Погоди, лежи и не шевелись, — напомнил мне дядя Кристен, — скоро пройдет, потерпи. Лежи только спокойно. (Сказал он, у которого шрам на ноге, он, который пострадал по-настоящему, почти истек кровью, но возвращен был к жизни женщиной, которую он любил…)
— Бедняжка, Петер, — с сожалением в голосе произнесла Катрине. (Наконец-то, промолвила словечко!) — Надо же такому случиться да еще в день рождения…
Снисхождение, озабоченность в тоне. И только-то?
— Скоро пройдет, — прошипел я в ответ, улыбнулся как мог. — Скоро будем играть в прятки. И я тоже.
Сотни стихов о любви. От меня не уйдешь! Я распланировал, что мы спрячемся в амбаре. Тайник, полумрак, свежее сухое сено. В амбаре произойдет чудо. Моя интуиция говорила мне, что будет, что свершится желаемое! И боль в колене сразу поутихла, однако я все равно решил полежать и воспользоваться всеми преимуществами больного человека.
— А вот и торт! — возвестила тетя Линна. — И письмо для тебя.
Ни слова о другом письме. Может, не пришло сегодня? Задержалось на почте? Может, адрес неправильно написал? Нет, адрес был правильный, я хорошо помнил. А может, осталось лежать на кухонной стойке, забытое в спешке?
— Ешь, всем хватит торта…
Письмо было от мамы. Она поздравляла с днем рождения, в нескольких словах упоминала о переезде… Но я волновался, не в состоянии был дочитать до конца и отложил в сторону.
Мы ели торт с клубничной начинкой. Я решительно отказался украсить торт шестнадцатью свечами, свечи ведь для ребятишек. Хотя и торт в основном был для них. Я в нетерпении ожидал, когда все закончат есть, лежал на диване и крутил свою тарелку с тортом; другие сидели за столом, разговаривали, смеялись, иногда обращались ко мне и подбадривали. Катрине сидела ко мне спиной, но несколько раз обернулась и улыбнулась. Сто стихотворений о любви. Тетя Линна сидела на своем месте в конце стола и спокойно ела торт. Волнение, которое я заметил у нее раньше, очевидно, прошло. Наконец, с едой было покончено.
— Может, ты покажешь свое искусство в картах, — сказала она.
— Да, да, просим — закричали все.
Тут мое терпение лопнуло. Это уж слишком! Мое верховенство опять уходило от меня. Если он увлечет гостей картежными фокусами, тогда все забудут обо мне, я превращусь в незадачливого зрителя, в гостя на собственных именинах. Не бывать этому!
— Не пойдет, будем играть в прятки! — закричал я с дивана.
— Но ты думаешь, что справишься, Петер? — спросила тетя Линна. — Может, лучше полежишь.
— Тебе нельзя ходить, — приказал дядя Кристен.
— Я в полном порядке, — упрямо заявил я и опустил ногу с дивана, встал. Получилось. Помогал бандаж. Он согревал и держал ногу крепко. Оставалась опухоль:
— Я в порядке!
— Все равно не мешает полежать…
— Можете поиграть в прятки в другой день!
Но для меня было жизненно важно играть именно теперь, чтобы расквитаться с дядей Кристеном, он ведь не будет участвовать! Значит, хороший повод заполучить Катрине для себя. Для себя, а там посмотрим!
В комнате было жарко, даже душно. Цветы в горшках бросали длинные тени на дорожки на полу. Снаружи — солнце и облака игриво сменяли друг друга на небосклоне. Нужно выйти на улицу, вон из помещения!
— Ах, нет, — запротестовал кто-то.
Катрине тоже посмотрела на меня с удивлением, почти недовольно. Где-то что-то сорвалось. Никто не открыл письмо. Ничто не выяснено. Мой хорошо продуманный план готов был развалиться. Почему? Я успокоил себя тем, что время еще есть для исправлений и поправок.
— Сегодня мой день, и я определяю! Пойдемте и будем играть в прятки!
И я заковылял к выходу, не дав другим и слова вымолвить. Мое нераспечатанное письмо лежало на полке над кухонной стойкой. Но сейчас я не думал о нем. Я вышел навстречу солнцу: вот он долгожданный момент!
В амбаре было полутемно. Я лежал, наполовину зарытый в сено, внутри тесной ниши, которая образовалась между досками стены, когда пристраивали сарай для инвентаря. Мой любимый тайник, где я чувствовал себя надежно, где меня вряд ли кто мог найти; неудобным был только путь к нему: нужно было ползти вдоль стены в туннеле под сеном. Здесь в углу-изгибе образовалось естественное углубление, которое никогда по-настоящему не заполнялось сеном, хотя в других местах оно лежало до самой крыши. А здесь было пусто и просторно. Надо мной слабые полосы света, проникающие между бревнами в западной части сеновала.
Начиная с воскресенья, когда я пригласил ее на свой день рождения, я только и думал об этом своем тайнике. Здесь состоится наша встреча, здесь мы укроемся от других, останемся наедине, только она и только я.
Мы убежали от Йо, который был выбран разводящим, он стоял теперь лицом к стене и громко считал до ста. Из-за колена я немного отстал от других. Я видел, как Герда побежала наверх к широкому амбарному помосту, но остановилась, начала оглядываться, словно сомневаясь. Прекрасно. Пусть прячется на сеновале, Йо наверняка начнет свои поиски с него. Но где она, Катрине? Я должен ее взять с собой…