Книга Путь слез - Дэвид Бейкер

Крестоносцы раскрыли рты и изумленно смотрели на боязливого менестреля. Петер покачал головой и привлек внимание братьев к Марии.

– Брат Чиво, малышка лежит при смерти. Мы отчаялись спасти ее.

Бенедиктинцы подобрали полы одежд и засеменили к девочке. Чиво наклонился над Марией и прислушался к слабому дыханью. Лицо его помрачнело. Он положил ей руку на лоб, толстым, но нежным пальцем приподнял одно веко и легонько пощупал ее горло. Голос его зазвучал по-доброму, но решительно:

– Отец Петер, не стану лгать. Боюсь, спасти малышку не удастся.

Карл подслушивал рядом. Слова укололи его в самое сердце, и он громко расплакался. Вил побледнел и отшатнулся. Оба брата припали к постели сестры, пробудив ее. Девочка приподнялась на здоровой руке, со свистов выдохнула и закашляла, попытавшись положить голову старшему брату на грудь. Вил обнял ее и прижал к себе, как младенца. Он гладил ее по волосам и целовал мокрый лоб, и она еле-еле улыбнулась. На несколько коротких драгоценных мгновений их глаза встретились, и сердца забились ровнее. На душе у Вила потеплело, но сестра вдруг задрожала и безжизненно повисла у него на руках.

– О Боже! – закричал Вил. – Брат Чиво… Петер! Скорей сюда!

Служители упали на колени вокруг девочки и напрягли слух.

– Еще дышит! – воскликнул Петер.

– Si, сердце еще бьется в ней. Надобно сейчас же отнести ее в лазарет! – приказал Чиво и велел двум братьям принести паланкин. – Поднимайте ее бережно!

Вил с Карлом протолкнулись сквозь кольцо монахов и подняли Марию с постели так трепетно, словно несли самую великую драгоценность на свете. Затем они осторожно уложили ее на холщевые носилки и прикрыли двумя одеялами. Они потянулись к ручкам паланкина.

– Нет, мальчики. Браться понесут ее. Петер, крестоносцы проследуют с нами?

Священник устремил умоляющие глаза на предводителя. Вил неотрывно смотрел на увядающее тельце Марии. Он облизнул пересохшие губы и, не поднимая глаз, кивнул.

* * *

Крестоносцы поспешали за монахами, бегом уносящими Марию вверх по крутым улицам города, в свою обитель. С годами монастырь и город обширно разрослись и процветали. Монастырь превратился в богатое аббатство, которое обладало угодьями по всему Пьемонту. Как раз в тот день аббат находился в ином месте, и его отсутствие было на руку крестоносцам, ибо старый аббат недолюбливал постоянно прибывающих послушников и иждивенцев, забота о которых ложилась на его плечи. Однако более доброжелательный настоятель с радостью предоставил детям все необходимое.

Когда отряд вошел во двор, Бенедетто сообщил всем, что Мария будет лежать в присутствии целительных мощей.

– Останки Фелинуса и Грациана были перенесены сюда многие века назад.

Германские дети безразлично пожали плечами.

– Они воевали в армии цезаря, а когда приняли христианство, их убили за веру!

Петер обнадежено кивнул. Он почувствовал на себе взгляд и повернулся к Карлу, который просиял от поданной надежды.

– Возможно, отрок, возможно.

Марию отнесли в кирпичное строение лазарета и положили на мягкую соломенную постель рядом с другими больными монахами. Чиво немедля позвал травника, и, пока детей отвели в трапезную и досыта накормили, они втроем целый час совещались.

Наконец Петер с оцепеневшим, угрюмым лицом отошел от остальных и подозвал Карла с Вилом.

– Друзья мои, – медленно проговорил он, – ваша сестра умирает. Братья опасаются, что ничего уже не изменить, хотя – кто знает наверняка? На мой взгляд, они умелые и сведущи, но паша малышка уж очень ослабла. Чудо… нам остается ждать только лишь чуда.

На этот раз Карл не стал требовать невозможного, а только поник лицом и, заплакав, прижался к брату. Вил тоже не мог сдерживать слез и обхватил ослабевшими от горя руками приникшего брата. Петер подошел к ним и обнял их обоих, и они вместе плакали.

* * *

Наступило новое утро, но Марии становилось все хуже и хуже. Всю ночь Карл с Вилом и Петером провели у ее постели. Брат Чиво принес для девочки целебный настой и легонько приподнял ее голову с подушки.

– Ну-ка, милая, выпей. Хоть чуть-чуть.

Веки трепыхнулись, и Мария открыла глаза и осмотрела тревожные лица вокруг себя. Она послушно приложила губы к ободу кружки и медленно отхлебнула.

– Море… вы должны… идти, – еле слышно прошептала она.

– А? – не расслышал Вил и наклонился к ней.

– К морю, вы должны идти к морю.

Вил передал слова девочки Петеру и Карлу и поцеловал сестру в лоб.

– Мы останемся с тобой, пока ты не поправишься и не пойдешь с нами.

Мария резко очнулась от забытья. Умоляющим голосом она повторила:

– Но вы должны идти, вы должны идти к морю, – произнесла она, закатив глаза и откинувшись назад. Все тихо переглянулись, но девочка снова открыла глаза:

– Карл, разве ты не видишь ангелов в саду?

Мальчик раскрыл рот, но слова застряли у него в горле, ибо сестра без чувств упала на постель. Чиво быстро приложил ухо к ее груди и облегченно вздохнул. Он обратился к Петеру:

– Девица уснула. Я обещаю служить при ней, пока не явится воля Господня.

Священник кивнул.

– Благодарим тебя, брат.

Он подошел к драгоценному агнцу и преклонился у ее постели. Он гладил ее по волосам и шептал горестную молитву, затем внимательно вгляделся ей в лицо. Старик весь дрожал и трясущимися губами поцеловал девочку в щеку.

Крестоносцы вышли из кельи и вернулись к товарищам, терпеливо ждавшим в саду. Они почтительно молчали, пока Петер не задал Вилу вопрос, которого они оба боялись:

– Итак, останемся и будем дожидаться ее смерти?

Брат оторопел от страшного звучанья слов, и медлил с ответом. Было ужасно думать, что в момент, когда сестра покинет землю, она будет совсем одна. Вилу захотелось, чтобы все живущие сейчас бодрствовали у ее изголовья, и кивнул.

Но Карл мягко возразил:

– Брат, и я бы остался. Но ведь ты слышал: она хочет, чтобы мы шли к морю. Верно, она очень хочет, чтобы мы шли. Словно ей было видение.

К тому же, если мы останемся, она ускорит свою смерть, дабы мы скорее продолжили путь! Это в ее духе, – он обратился к Петеру. – Ей-богу, Петер, не молчи!

Старик отвлеченно кивнул и оторвался от мыслей о загадочных словах девочки.

– Но почему именно море? – размышлял он вслух. – Не Палестина, не Иерусалим… и что еще за сад с ангелами?

– Но мы ведь не можем просто взять и оставить ее саму, – протестовал Вил.

Карл осмотрелся. Аббатство казалось очень мирным. Оно благоухало сладкими ароматами: повсюду росли цветы заботливых монахов.