Книга Семь колодцев - Дмитрий Стародубцев

— Ну как съездили? — весело поинтересовался я.

— Куда съездили? Я на даче был…

— Как на даче? Но вы же с Березкиным…

— Тихо! Молчи! — затравленным голосом прошипел Григорий. — Давай встретимся. Я жду тебя в… ну в общем там, где мы встречались в предпоследний раз.

— Понял. Ладно. Через полчаса буду, — заинтригованный, ответил я.

Это был небольшой французский ресторан, часть столиков которого выставили на улице, на импровизированной летней веранде.

Григорий уже ждал меня — он занял место на воздухе за неприметным столиком, который со всех сторон прятали размашистые кусты в бочках и свисающие с навеса цветочные гирлянды. Я едва его обнаружил.

Бизнесмен, к моему изумлению, был одет просто и даже несколько неряшливо. На его лбу звездой светилась крепкая мужская ссадина. Он старался прикрыть ее ладонью.

— Ты один? — удивился я. Я еще никогда не видел Григория без Березкина.

— Хвост не притащил? — украдкой огляделся по сторонам мусорный король.

— Хвост? У тебя чего с головой?

— У меня-то ничего. Зато вот у Березкина…

Подошел официант. Григорий в совершенно несвойственных учтивых интонациях — я даже уловил определенное микроскопическое заискивание в его голосе — попросил форели и водки. Я ограничился форелью.

— А что у Березкина? Вы были в Ираке? Григорий еще раз осмотрелся, потом заглянул под стол, видимо пытаясь обнаружить подслушивающие устройства, и только потом, немного успокоившись, трагическим тоном произнес:

— Березкин погиб под Багдадом.

— Да?! — Я был в высшей степени шокирован.

— Его застрелили иракцы. Три пули в голову. Твари неблагодарные! Суки! Пидоры! Он мочканул восемь америкашек — больше всех, — а эти арабы гребаные!.. Мать их!..

Принесли водку. Григорий выпил и тут же попросил еще.

— Расскажи всё по порядку, — попросил я.

— А чего тут рассказывать? — Григорий уже захмелел и стал вести себя, как обычно, — развязно, с хамским презрением к остальным посетителям. — Сначала Сирия, потом на вертолетах до границы… Знал бы я, что Садамка — трус поганый, а все его генералы — отсо-сники продажные, — ни за что бы не поехал!..

Григорий шумно высморкался в полотняную накрахмаленную салфетку. Шокированные немцы за соседним столиком поспешили допить пиво и расплатиться.

Несмотря на его путаную, перегруженную спонтанными вспышками гнева речь, я все же понял, что произошло. «Охотников» доставили на «место» и на следующий день выследили для них цель. Это была небольшая американская военная колонна — бензозаправщики, доверху заполненные соляркой, и охранение: один легкий бронетранспортер и два военных джипа.

«Охотники» заняли удобную позицию на холмах в полутора километрах от дороги, по которой двигалась колонна, и обстреляли «цели» из дальнобойных снайперских винтовок бронебойного калибра. Одновременно с ними «инструкторы» подбили из переносной ракетной установки «Вереск» бронетранспортер, а двумя минутами позже «завалили» «Иглами» прилетевшего на выручку «Апачи».

«Сопливые американские мальчики» выскакивали из горящих машин и вслепую палили во все стороны — «охотники» спокойно расстреливали их с безопасного расстояния — Березкин тогда остался в полной уверенности, что «чмакнул» как минимум троих, Григорий уверенно говорил только об одном.

Скоротечный бой снимался сразу на несколько видеокамер — этакая туристическая съемка на память, вместо Эйфелевой башни и египетских пирамид.

Вскоре всё было кончено: оставшиеся в живых «аме-рикашки» убежали в пустыню, которая простиралась по другую сторону дороги, а «охотники» преспокойно вернулись «на базу» и в честь удачной охоты «накрыли поляну»…

Потом было еще два американских патруля и американская разведгруппа, попавшая в засаду, устроенную «охотниками» в пригородах Багдада. Закончил Григорий свой рассказ случайной гибелью Березкина перед самым возвращением в Сирию.

— …Труп пришлось оставить — без вариантов!

Кто так четко и профессионально «обслуживал» русских «туристов», я у него не спрашивал, впрочем, догадаться было не трудно…

Я был подавлен этой кровавой историей. Захотелось выпить. Я заказал коньяку.

— За Березкина! — Я опрокинул в горло свои сто грамм.

— За Березкина! — горячо подтвердил Григорий и допил свою водку.

Тут только я заметил, что у него все руки в гнойниках и мелко трясутся. Пауза.

— Не жалко американцев? — осторожно поинтересовался я.

— Наоборот — всех бы перестрелял, была б моя воля! — огрызнулся бизнесмен. — Ведь они пришли под вымышленным предлогом в чужую страну, чтобы насиловать, убивать! Видел бы ты после их бомбежки мертвых женщин, стариков, детей!

Его глаза наполнились слезами.

— А чего же ты теперь опасаешься? — спросил я минут десять спустя. — Ты — дома, тебе уже ничего не угрожает?

— Не угрожает?! Ни фига подобного! — Григорий перешел на свирепое сдавленное шипение. — Те «спецы», которые нас непосредственно вывозили, кинули на бабки других «спецов», более крутых, которые весь этот «туризм» «крышевали». Так что теперь между ними «терки», а мы оказались крайние. Теперь уже не я охочусь, а на меня охотятся! Вот такая ботва получается!

— И что же ты собираешься делать?

Григорий с тоской посмотрел на свои руки, давно истосковавшиеся по ежедневному уходу.

— Поеду к матери в Саратов. Отсижусь там, водки попью со школьными корешами… Ты не мог бы пока за десять процентов присмотреть за моей гребаной свалкой?..

89

Лена — новая Вовочкина пассия, стала ему во всех его светлых начинаниях достойным компаньоном. Я был просто поражен: как удачно они нашли друг друга. В дополнение к Вовочкиным талантам, она была не меньшим алкоголиком, чем он сам, с таким же никогда не затухающим желанием напиться. Какая-то вселенская боль, связанная, видимо, с прошлой неудавшейся жизнью, постоянно терзала ее сердце, и она вынуждена была бесконечно прижигать эту боль крепкими напитками, доводя себя до полного безразличия к своему прошлому, настоящему и будущему, до абсолютной душевной анемии. И еще она была необыкновенно предприимчива, безупречно артистична, иезуитски коварна, иногда садистски безжалостна, а кроме этого всегда легко извлекала целый букет всевозможных бонусов из своих чисто женских преимуществ, не гнушаясь ничем, а вернее, никем. Конечно, как и любой женщине, ей было значительно сложнее, чем Вовочке, вести паразитический образ жизни, но и значительно проще. Сложнее потому, что она Женщина, со всеми вытекающими отсюда последствиями, не вам мне объяснять, а проще потому, что она Женщина, со всеми вытекающими отсюда последствиями, не вам мне объяснять.

Великолепный тандем, профессиональный союз, вывел опытным путем еще пару десятков изощренных способов, как наглухо нажраться, пусть даже в самой дерьмовой ситуации.