Книга Последнее лето - Елена Арсеньева

Инна была готова и не сомневалась, что навсегда причислена ккатегории «ценного партийного имущества», несмотря на то, что весьмарасходилась во взглядах со многими большевиками и эсерами на необходимостьэксов. Ленин был большим поклонником Сергея Нечаева с его «Народной расправой»и теориями физического уничтожения или терроризации «особенно вредных» лиц,беспрекословного подчинения низов вышестоящим революционерам, оправдания любогоаморализма, если он служит интересам революции, ибо цель оправдывает средства.Инна же стояла, пожалуй, на точке зрения меньшевиков, которые вечно ставиливопрос о недопустимости эксов и вечно их запрещали… на что никто, впрочем,особого внимания не обращал. Инна, несмотря на свою легкомысленную внешность илегкомысленное же поведение, была очень практичной женщиной (не зря говорят,что именно еврейки, а вовсе не немки наилучшие хозяйки, а Инна по отцу-выкрестубыла еврейкой) и считала, что эксы – пустая трата времени и сил. Ну, конечно,иногда не совсем пустая, но очень уж нерациональная, если сопоставить дебет скредитом. Вспомнить хотя бы налет на Тифлисское казначейство. Море кровипролито, Тер-Петросян, товарищ Камо, схвачен и заключен в тюрьму, и куча денегпонадобилась на подкуп и запугивание врачей, которые должны были констатироватьего безумие… Вроде бы на руках оказалась целая куча денег – взяли тогда 341тысячу рублей, – но все они оказались в купюрах по пятьсот рублей, номеракоторых были известны в банках. Разменять никакой возможности! Пришлось отправлятьгруппы товарищей за границу, одновременно в несколько городов. Кончалось эторедкими удачами и частыми арестами. Вот и Семашко был схвачен в Женеве… Деньги,можно сказать, так и пропали!

Словом, Инне Фламандской рабоче-крестьянские методикиказались грубыми и бессмысленными. Она предпочитала беспроигрышные «житейскиекомбинации», такие, какой была, например, акция с деньгами Шмидта…

Умер в Москве один человек, Николай Шмидт, оставил деньгиюным своим сестрам. Большие деньги – ведь умерший был племянником СаввыМорозова, правда, к тому времени уже покинувшего сей мир. Поскольку иплемянник, и дядя играли в свое время в революционные игры, щедро поддерживали товарищей(и не без их помощи, кстати, оба отправились на тот свет!), поскольку, значит,они были как бы свои, то и деньги их, счел Ленин, должны принадлежать партии.Двум особо ответственным товарищам, Таратуте и Андриканису, было предписановлюбить в себя наследниц, жениться, перевести на свое имя имущество и средствасупруг – и передать эти средства партии. Два миллиона – хорошая сумма, ради нееможно и под венец с классово чуждой особой пойти, и в постель с ней лечь… Сбольшими или меньшими издержками, но операция «Наследницы» была-таки завершена.

Именно для осуществления подобной комбинации Инна и прибыласегодня в город Энск.

Экипаж между тем поднялся на Верхнюю Волжскую набережную.Инна завертела головой. Слева была удивительной красоты река, справа –удивительной красоты здания, по изысканности архитектуры не уступающиемосковским. Особенно вот это, серое, с кариатидами… Можно вообразить, что с нимсделают, когда сюда придут гегемоны! Инна от души пожелала, чтобы победамировой революции была отсрочена как можно дальше, а гостиница с завтраком оказаласькак можно ближе.

О, да вот она, гостиница, уже следующий дом!

Инна приняла руку Андрея, вышла из экипажа, улыбнуласьВиктору…

– Скажите, Павел, я смогу еще побеседовать с этимтоварищем ближе к вечеру, когда мы решим наши дела?

– Разумеется.

Корректный поклон, строгий взгляд. Прекрасный он человек,Павел! Просто сокровище!

– Павел, вообразите, сколь ответственное дело на васвозлагается, – говорила Инна спустя полчаса, сидя за столом в роскошномдвухкомнатном номере, намазывая маслом шестой калач – знаменитый энский, какихнигде больше не сыскать! – и приканчивая третью чашку чаю.

– Конечно, – кивнул Андрей, рассеянно возяложечкой по блюдцу и с изумлением поглядывая на гостью. «Вот прорва! Главное,тоща, как змея, а мечет-то как! Я двумя калачами наелся, а она… Оголодала тамна французских-то пустых супчиках! Или наш Бориска так ее раззадорил?»

– Что-то вы не проявляете особого энтузиазма от моихслов, – Инна с сомнением взглянула на Андрея, потом с тем же выражениемпосмотрела на последний калач, который тоже как-то уныло, без особогоэнтузиазма, лежал на блюде. Может, не хотел отправиться вслед за собратьями?Или, наоборот, скучал по ним?

– Ну, я не мальчик, чтобы прыгать на стуле отвосторга, – позволил себе нахмуриться Андрей. – Тем более что пока невижу способов… путей, так сказать, не вижу.

– Но я же вам рассказывала о деньгах Шмидта! –возмутилась Инна. – Вы что, пропустили мои слова мимо ушей?

– О деньгах Шмидта я знал и без вас, – насупилсяАндрей. – Таратута был моим хорошим другом, поэтому я побольше вас в курсенекоторых деталей.

– Ну?

– Ну и ну. Где я вам сейчас возьму, из рукава выну, чтоли, человека, который умудрится влюбить в себя Александру Русанову, понравитьсяее отцу и семье настолько, что они дадут согласие на брак, поведет ее к алтарю,завладеет деньгами, а потом приберет все к рукам, как это пытался сделать всвое время Андриканис, если вам это известно, конечно?! – не удержался отехидства Павел.

– Разумеется, известно, – кивнула Инна. –Издержки в любом деле неминуемы. Но ведь тогда удалось справиться сАндриканисом, удастся справиться и с вашим женихом.

– Нашим? У меня вообще никакого жениха нет! Понимаете?Нет!

– Неужели здесь столь маленькая организация? –недоуменно воззрилась на него Инна. – Неужели мы не найдем человека,которому сможем отдать партийный приказ…

– Мы не сможем отдать партийный приказ АлександреРусановой, вот в чем дело, – со вздохом сказал Андрей. – Я ее отчастизнаю… косвенным образом, по чужим отзывам, но имею о ней некоторое представление.Вообще все эти барышни из интеллигентных семей вполне типичны. Она должна какминимум полюбить будущего мужа. Она не должна видеть в нем пошлого охотника заприданым, каким в глазах ее, в глазах ее семьи и в глазах общества непременнобудет выглядеть всякий жених, появившийся после сверхщедрого подаркаАверьянова. Я… честно говоря, я просто не вижу в Энске человека, который мог быв одночасье свести ее с ума. Вот разве что Виктор…

Произнося это имя, Андрей не устоял перед желанием выразитьсобеседнице все то презрение, которое к ней испытывал. Однако Инна не обладаладаже намеком на чувство юмора, а потому издевки не ощутила: