Книга Наследница царицы Савской - Индия Эдхилл

В юности мы горим нашими мечтами.

Гелика

От такой судьбы она бежала в своих снах и кошмарах, но рок ее настиг, и теперь с пробуждением кошмар не кончался, хотя она и пыталась обманывать себя. «Нет. Нет, я ошиблась, это неправда».

Но, глядя в узкое окошечко на восходящую луну, Гелика понимала, что не ошиблась. Три месяца прошло после ночи с царем. И с тех пор у нее не было кровотечений. «Я жду ребенка».

От осознания этого кровь начинала медленнее бежать по жилам, словно неспешно отравляющий яд. Случилось то, чего она боялась больше всего: ей предстояло родить ребенка царю Израиля. Изо всех своих скромных сил она старалась избежать такого исхода. Она унизилась до того, что обратилась к старшим женщинам и делала то, что они ей советовали. Но, несмотря на все старания, у нее ничего не вышло.

Теперь она лицом к лицу столкнулась со своим страхом, глядя на него ясным взором. «Если родится мальчик, я это переживу». По закону дев-воительниц сыновья принадлежали отцам.

А дочери матерям.

Но здесь, в Иерусалиме, судьба женщины определялась мужскими законами. Отцам принадлежали даже дочери.

«Если ты родишь девочку, она будет принадлежать царю Соломону и он сможет с ней поступать как заблагорассудится». Дочери царя Соломона предстояло стать игрушкой, ценным товаром, жертвой на алтаре царской гордости. Рабыней, выращенной в четырех стенах и сидящей взаперти до конца своих дней.

«Нет. Моя богиня не может поступить так жестоко».

Гелика смотрела на луну, пока от ее сияния все не начало сливаться перед глазами. Теперь она ничего не видела, кроме будущего, безжалостного, как законы мужчин. И тогда, вглядываясь в ясный холодный свет, она поняла, что нужно делать.

Она выскользнула из царского дворца, пройдя через главные ворота бесшумно, словно тень. Впервые с тех пор, как ее, новую невесту царя Соломона, представили при дворе, Гелика вышла в город. Но дорогу она нашла легко. Она часто поднималась на крышу и смотрела, как серебряный лунный свет стелется над домами и городскими стенами, по широкой дороге и дальше, сияя над Рощей.

Ее богиня не обитала в Роще Звезды Утренней. Артемида Охотница никогда бы не отказалась от своей свободы ради Рощи. Но в Роще жила другая богиня, а все богини были сестрами. Может быть, Царица Небесная передаст весточку своей сестре. Слабая надежда, но лишь за нее Гелика могла ухватиться.

Отчаяние привело ее к храму, а страх остановил у ворот. Сделав этот последний шаг, она не сможет отступить. За вырезанными из ивовой древесины и разукрашенными серебром воротами лежала Роща Звезды Утренней. Войти означало признать, что она потеряла милость собственной богини.

«У меня нет выбора». Но Гелика знала, что лжет: выбор был всегда, и она выбрала неправильно. Предпочла покориться и надеть оковы вместо того, чтобы остаться свободной и сохранить честь.

– Войдешь ли ты в Рощу, госпожа? – Голос жрицы звучал мягко и ласково. – Здесь рады всем, кто приходит с открытым сердцем.

Гелика слишком долго думала, и снова вышло так, что выбор сделали за нее. «Довольно». Собравшись с духом, она посмотрела в лицо жрице:

– Я хотела бы войти, но не знаю, могут ли обращаться к вашей богине те, кто не служит ей и у кого на душе тревога. Я бы не стала беспокоить ее, но у меня большая беда.

Жрицу это не смутило, она с улыбкой протянула руки:

– К кому же нам обращаться в тяжелое время, как не к Матери? Добро пожаловать, входи.

Она была – когда-то – девой-воительницей, посвященной чистой и строгой богине. Никогда прежде она не входила в Рощу Смеющейся, поэтому боялась того, что может там увидеть. Но оказалось, что это лишь сад, тихий и чистый. С каждым шагом Гелика вдыхала свежий молодой запах листьев и другой, более насыщенный, исходивший от темной земли. Углубляясь в Рощу за жрицей, она различила и опьяняющий аромат благовоний, а с ним тихие стоны наслаждения, доносившиеся из темноты. Гелика туда не смотрела. Она не отрывала взгляда от позолоченного пояса жрицы.

Та наконец остановилась.

– Вот наша госпожа. Взгляни на нее, сестра, и да будет тебе дарован покой.

Перед ними стояло изображение Астарты, широкобедрой и улыбающейся. Богиня сложила руки под грудью, словно обещая насытить и тело, и душу. Груди, выточенные из белого камня, светились в темноте, отполированные бесчисленными благоговейными прикосновениями. Гелика не могла заставить себя прикоснуться к статуе. Она сложила руки на груди и поклонилась.

– Я прошу о милости и принесла подарок, – сказала Гелика.

Она показала жрице ожерелье, которое выбрала из тех, что прислал в приданое отец, продавая ее царю Соломону. Большие куски янтаря, обвитые тонкими цепочками, были заключены в золотые оковы, словно странные маленькие создания, навеки попавшиеся в янтарный плен.

– Понравится ли он твоей госпоже?

Жрица удивленно распахнула глаза:

– Воистину царский подарок. Чего же ты просишь, сестра, если пришла с таким щедрым приношением?

– Я прошу Смеющуюся передать мою мольбу ее сестре Артемиде Воительнице.

Гелика опустилась на колени и положила к ногам богини янтарное ожерелье, а потом заставила себя взглянуть в драгоценные камни, вставленные в глазницы богини.

– Я прошу не за себя…

«А за свою дочь». Подхваченные ночным ветерком, эти слова тихой музыкой прошелестели в серебристых листьях олив.

– Да.

Гелика склонила голову под взглядом богини, сложив руки на округляющемся животе, словно защищая его.

– За мою дочь.

Никто не видел, как в холодном предутреннем свете она вернулась во дворец. После всех этих месяцев, проведенных в заточении, в оковах, она еще не растеряла своих с таким трудом выработанных умений.

«Все это еще со мной. Я лишилась только чести». И от этой потери становилось горько во рту, словно все ее тело было отравлено.

Но эта же потеря полностью освободила ее. «Что мне еще терять? Ниже падать некуда. Я могу делать что угодно, ни о чем не заботясь, кроме будущего дочери».

Лишь об этом она осмеливалась просить. Богиня-охотница могла сжалиться над ее дочерью, но для себя Гелика не ждала милости.

Песнь Ваалит

Я проходила в усеянной солнечными бликами тени по пути из Женского дворца в Малый, когда навстречу мне из-за кедровых колонн вышла женщина. Захваченная врасплох, я остановилась, настороженная, словно испуганный олененок. Но из темноты вышла всего лишь одна из бессловесных отцовских жен.

– Царевна, я должна поговорить с тобой. Должна.

Слова госпожи Гелики рассекали воздух, как удары хлыста.

Я понятия не имела, что ее волнует и почему она захотела со мной поговорить, но все же улыбнулась и ответила: