Книга Плен. Жизнь и смерть в немецких лагерях - Олег Смыслов

Н. Толстой отметил, что Сталин, еще до открытия конференции в Ялте, «выразил надежду, что военнопленных отошлют назад в СССР в кратчайшие сроки. Он спросил, хорошо ли с ними обращаются и отделены ли они от немцев, и сказал, что советское правительство считает всех их советскими гражданами, а также поинтересовался, не было ли попыток повлиять на них, чтобы заставить отказаться от репатриации. Только после их возвращения в СССР можно было решить, что делать с теми, кто согласился воевать на немецкой стороне.

Почему Советское правительство было заинтересовано в возвращении советских военнопленных, вполне понятно. Но вот почему оно настойчиво требовало выдачи тех своих граждан или бывших граждан России, которые находились на немецкой службе в различных формированиях, понимают не все или же понимают не так, как это было на самом деле.

Дело в том, что 16 мая 1945 года в советских газетах была опубликована самая последняя сводка Советского информбюро. В ней говорилось о том, “что советские войска закончили прием сдавшихся в плен немецко-фашистских войск по всему советско-германскому фронту”».

«В английской же зоне, — отмечал В. Карпов, — не были расформированы и не переведены на положение военнопленных около 1 миллиона солдат и офицеров, с которыми даже проводились занятия по боевой подготовке. Кроме того, сохранили свой штаб и два корпуса, численностью более 100 тысяч человек каждый, армейская группа Мюллера, переименованная в группу “Норд”. Гитлеровцы ходили в своей форме, носили награды, приветствовали друг друга прежним нацистским вскидыванием руки. Единственное, что изменилось — это возглас, поскольку Гитлер был мертв, теперь осталось просто “Хайль”, а кое-кто уже добавлял “Хайль Дениц”».

Почему так поступили союзники? Прежде всего, они опасались победоносной Красной армии, считая, что «она без труда может промаршировать оставшуюся часть Европы и выйти к океану». Боялся этого Черчилль. Боялся этого и Трумэн.

Владимир Карпов в книге «Маршал Жуков. Опала» пишет:

«Черчилль позднее в мемуарах не скрывал своих предательских (как союзник) намерений по отношению к “русским”. Приведу лишь одну, хотя и широко известную цитату, из директивы, данной им Монтгомери:

“Тщательно собирать германское оружие и складывать его, чтобы его легко можно было раздать германским солдатам, с которыми нам пришлось бы сотрудничать, если бы советское наступление продолжилось”.

Монтгомери все понимал прекрасно и позднее в мемуарах писал: “Германские военные руководители, которые спаслись от русских, весьма охотно хотели стать друзьями англичан и выполняли бы что мы хотели. Однако в оплату за это сотрудничество они ожидали, что с ними будут обращаться как с союзниками англичан против русских”.

В общем, все друг друга понимали, поэтому состоящая из англичан и американцев Союзная контрольная комиссия, прибывшая 13 мая во Фленсбург, вместо того чтобы выполнять свои прямые обязанности по реализации акта о капитуляции, превратилась (как определили сами немцы) в “связующий орган между союзниками и правительством Деница”».

15 мая маршал Жуков вызвал к себе в кабинет начальника разведывательного управления 1-го Белорусского фронта генерала Н.М. Трусова и утвердил представителем от советской стороны для ареста Деница. Утром 17 мая группа Трусова (были там и чекисты) в составе колонны из двенадцати автомобилей выехала на Запад.

Сам Николай Михайлович рассказывал писателю В. Карпову: «Оказавшись за Кильским каналом, мы как бы попали в довоенную фашистскую Германию: всюду видны старые названия улиц, фашистские указатели, кругом свастика, фашистское приветствие поднятием руки и масса немецких военных в сухопутной, эсэсовской и морской форме, все при орденах, со знаками различия.

Было очевидно: здесь в полной мере продолжал существовать гитлеровский порядок, действовали фашистские законы.

В городе Фленсбурге функционировал городской транспорт, работали магазины, оживленное уличное движение регулировали пожилые полицейские в форме, которую они носили при Гитлере.

Во Фленсбургском порту находилось много немецких вооруженных военных кораблей. Экипажи этих кораблей жили обычной жизнью, уходили на берег, возвращались из городского отпуска. На кораблях отбивались склянки и развевались немецкие флаги со свастикой.

Во Фленсбурге находилось и продолжало функционировать верховное командование фашистской германии (ОКВ) во главе с генерал-полковником Йодлем — начальником штаба оперативного руководства.

Как будто не было ни поражения, ни подписания 8 мая акта о безоговорочной капитуляции. Нам тогда показалось, что нацистам оставлена эта территория преднамеренно, дается возможность сохранить кадры, переждать “ненастье”. Это был какой-то музей не восковых, а живых фигур, и не только фигур, но и фашистских порядков, образа жизни.

Во Фленсбург раньше нас прибыли американская делегация, ее возглавлял генерал-майор Руке, и английская делегация во главе с бригадным генералом Фордом.

Мы встретились с ними в день приезда — 17 мая и провели совещание по предстоящей работе. (…)

Бригадный генерал Форд пытался навязать нам такие мероприятия, которые отодвигали бы сроки ликвидации правительства Деница. Мне было известно, что Черчилль писал еще в конце апреля 1945 года Рузвельту: германские военные руководители, спасаясь от русских, охотно становятся друзьями англичан и делают все то, что от них мы требуем. Затем Черчилль 14 мая 1945 года послал записку в МИД Англии, в которой он поставил вопрос о возможности использования правительства Деница, как полезного для западных держав инструмента».

Очевидно поэтому бригадный генерал Форд пугал советскую и американскую делегации, что если немедленно приступить к ликвидации правительства Деница, то не исключены вооруженные выступления во Фленсбурге морских немецких школ, мятежных действий эсэсовских подразделений.

Бригадный генерал Форд, на правах хорошо осведомленного хозяина в этой английской зоне оккупации, пытался представить дело так, что итогом работы во Фленсбурге должно быть «разъяснение своим правительствам того положения, что группа Деница полезна на данной стадии управления Германией и ее пока не надо ликвидировать».

По словам Н.М. Трусова, нам приступать к выполнению задания немедленно действительно было невозможно, следовало сориентироваться, найти выход. Англичане, как хозяева, предложили нашей делегации несколько вариантов для размещения: в гостинице, в отдельном доме в городе или за городом. Учитывая обстановку и то, что местные газеты уже сообщили о нашем прибытии, причем явно недружелюбно, приходилось располагать группу с учетом безопасности и даже по возможности защитить себя в случае нападения. «Поэтому я решил поселить нашу группу на пассажирском корабле “Патрия”, — сообщил Трусов. — Он стоял у пирса, был связан с землей только трапом, и в случае опасности мы сможем или отплыть в море, или своими силами отстреливаться, не пуская на трап нападающих.

Несколько неожиданным для нас было решение английской и американской делегаций тоже поселиться на этом корабле. Внешне они так поступали из чувства союзнической солидарности, удобства совместной работы, но я понимал: было здесь и намерение постоянно держать нас в поле зрения, знать о передвижениях всех офицеров нашей группы».