Книга Знак розы - Лейла Мичем

После того как Джимми загнал лимузин в гараж, все четверо остановились на подъездной аллее. Никто не спешил входить в дом, и вновь повисло неловкое молчание, в котором читались невысказанные, но оттого не менее ясные мысли. Наконец Уильям осторожно откашлялся.

— Нам нужно решить, что делать дальше, — сказал он, и его слова явно предназначались Рэйчел. — Остаемся или уезжаем?

— Я хочу домой, — заявил Джимми. — Прямо сейчас. Ненавижу это место. Здесь нечем дышать. Жить в Хоубаткере - все равно что плыть под водой с открытым ртом.

— Я тоже хочу уехать, — сказала Элис. — Если мы останемся, я буду чувствовать себя незваной гостьей.

Оцепеневшая и униженная, с куском льда вместо сердца, Рэйчел произнесла:

— Если вы хотите вернуться в Кермит прямо сейчас, поезжайте, конечно, но я остаюсь.

— Мы не уедем без тебя, милая, — сказал отец.

— Нет, папа. Мне еще кое-что нужно сделать здесь.

— Не раздумывай и забирай все, что попадется под руку, — посоветовала Элис. — Все меха, драгоценности, любые мелочи, которые влезут в твою машину. Ты заслужила это.

— Ведьма! Она была ведьмой, Рэйчел!

— Тише, Джимми. — Элис дернула сына за рукав. — О мертвых нельзя говорить дурно.

— Это намного меньше того, что сказала бы ты, если бы Рэйчел получила все.

— Сынок! — Уильям схватил Джимми за плечо. — Довольно.

Рэйчел крепко зажмурилась и прижала кончики пальцев к вискам. Перепалка тут же прекратилась. Когда она вновь открыла глаза, все смотрели на нее в пристыженном молчании.

— Давайте кое-что проясним, — проговорила она. — Я не жалею о том, что вы получили свою долю наследства. Тетя Мэри наверняка считала, что поступает справедливо, изменив завещание.

Когда Элис открыла было рот, чтобы заговорить, Уильям схватил ее за руку, и она послушно промолчала.

— Но вы понимаете и то, что в настоящий момент я не расположена к поздравлениям, — продолжала Рэйчел. — Если вам хочется уехать, что ж, поезжайте. Уже поздно для того, чтобы пускаться в обратный путь, и я советую вам подождать до утра. Но вам виднее, как поступить. Я останусь на ночь, а завтра отправлюсь в Лаббок, чтобы... забрать вещи из своего офиса.

Родные встретили ее слова, опустив глаза и неловко переминаясь с ноги на ногу, но никто не возразил.

— Ну, так что вы решили? — осведомилась Рэйчел.

— Мы уезжаем, — в один голос ответили Джимми и Элис.

Уильям взглядом попросил у дочери прощения.

— Похоже, мы уезжаем, милая.

Через полчаса они уложили вещи и были готовы к отъезду.

— Мы остановимся в мотеле по дороге и позвоним тебе, — пообещал отец. — Мы не будем спешить.

Успокоенная его словами, Рэйчел, внутренне подобравшись, приготовилась встретить обычный прощальный жест матери, но рука Элис осталась теребить ремень сумочки, висевшей у нее на плече.

— Ты думаешь, что я счастлива лишь из-за денег, верно? Признаюсь, я в восторге от того, что нас отныне ждет лучшая жизнь, но не меньше радости доставляет мне осознание того факта, что моя дочь вернулась ко мне.

— У тебя всегда была дочь, мама.

Элис мотнула головой, приглашая ее отойти на несколько шагов в сторону, чтобы их не слышали Уильям и Джимми. Она негромко проговорила:

— Но у тебя не всегда была мать - ведь в этом меня обвиняют твои глаза Толиверов, так? Что ж, может быть, теперь ты поймешь, что я чувствовала, когда поверила, что тетя Мэри не сдержит слово, данное твоему отцу... обещание, нарушить которое ты вынудила ее, Рэйчел. Быть может, ты поймешь, как трудно мне было простить тебя.

Мать с вызовом смотрела на нее, приглашая опровергнуть ее слова. Помолчав, Рэйчел спросила:

— Ты... сможешь простить меня когда-нибудь?

Жесткий взгляд был ей ответом. Нет, никогда. Сбылась мечта Элис, это было видно по блеску ее глаз, но случилось это совсем не потому, что ей помогала Рэйчел.

— Теперь это не имеет значения, — сказала Элис. — Кто старое помянет... Я хочу лишь, чтобы ты вернулась домой, чтобы мы вновь стали одной семьей.

— В прошлое нет возврата, мама, и ты это знаешь.

— Мы можем попытаться, Рэйчел. Мы можем попытаться, чтобы все было, как раньше.

— Ну хорошо, — согласилась она, но взглядам, которыми они обменялись, недоставало убежденности.

Родители и Джимми сели в машину. Отец завел мотор, пока Джимми на заднем сиденье надевал наушники портативного проигрывателя, а Элис занавешивала окно полотенцем, чтобы укрыться от жарких лучей заходящего солнца. Перед тем как захлопнуть дверцу, отец сделал последнюю попытку.

— Поедем с нами, милая, хотя бы ненадолго. Чем скорее ты уедешь отсюда, тем лучше. Что заставляет тебя остаться здесь еще на одну ночь?

— Именно это я и собираюсь выяснить, папа.

Рэйчел смотрела вслед «доджу», пока он не скрылся за поворотом, а потом в одной из гостевых комнат разыскала Сасси, которая снимала с кровати постельное белье.

—Угомонись, Сасси, — сказала она. — Ты же валишься с ног от усталости. Кстати, не хочешь отдохнуть? Пусть Генри отвезет тебя к твоей сестре. Здесь нет ничего настолько срочного, что не могло бы подождать до завтра.

— Вы уверены, мисс Рэйчел? Сдается мне, что вам самойне помешает немножко внимания.

По тому, как она упорно отказывалась отвечать на звонки Матта, Сасси вычислила, что в конторе мистера Амоса произошло нечто неприятное. Они с Генри должны были встретиться с ним завтра, чтобы узнать, какую годовую ренту будут получать. А вскоре и им предстоит навсегда покинуть дом, в котором они прожили всю жизнь.

Рэйчел похлопала экономку по пухлому плечу и с трудом выдавила улыбку.

— Со мной все в порядке, просто последние дни выдались чересчур утомительными. Полагаю, сейчас мне нужно побыть одной.

Сасси развязала тесемки передника.

— В таком случае я не возражаю против того, чтобы ненадолго уехать. Как и Генри, кстати. Пожалуй, нам действительно стоит повидаться с его мамочкой.

— Так поезжайте. Скажи Генри, пусть возьмет машину. Можете погостить у нее столько, сколько пожелаете.

Когда лимузин скрылся из виду, Рэйчел заперла все двери, чтобы не дать Матту возможности ворваться внутрь. Сейчас у нее не было ни сил, ни желания видеться с ним, а еще предстояло кое-что сделать, пока не вернулись Сасси и Генри. Сасси обвинила шампанское в том, что в последние минуты жизни тетя Мэри отчаянно стремилась попасть на чердак. Но Рэйчел была убеждена, что тетя Мэри пребывала в здравом уме и знала, что умирает, а потому хотела завершить какое-то важное и срочное дело. У нее была причина приказать Генри отпереть сундучок мистера Олли. Может, она хотела забрать оттуда дневник, или пачку любовных писем - скорее всего, от Перси, - или еще какое-нибудь свидетельство давнего неблаговидного поступка, чтобы оно не попало в руки Общества охраны памятников, но Рэйчел не верила в это. Что бы Мэри ни собиралась взять оттуда, это было настолько важным, что, умирая, она думала только об этом.