Книга Легкомысленные - С. Стивенс

– Ты слышал нас? – удивленно моргнула я.

Мне стало неловко. Келлан пришел домой намного позднее… и пьянее.

Он смотрел в пол, как будто выложил нечто, о чем говорить не хотел.

– О да… Я вернулся и услышал, как вы воссоединяетесь у себя. Мне стало довольно хреново. Я взял бутылку, отправился к Сэму. Ну, дальше ты знаешь, чем кончилось.

Меня охватило не до конца понятное чувство вины.

– Господи, Келлан, прости! Я не знала.

Он вновь посмотрел мне в лицо:

– Кира, ты не сделала ничего плохого… – Келлан на секунду отвернулся. – Потом я держался с тобой как последняя сволочь. – Он робко улыбнулся, и я поморщилась, вспомнив, каким он был козлом. – Прости. Когда я зол, меня несет, тормоза отказывают… А разозлить меня сильнее, чем ты, не может никто.

Он выдавил виноватую улыбку.

– Я заметила, – критически усмехнулась я и подумала о наших живописных ссорах, а Келлан негромко рассмеялся, и во мне заговорила совесть. – Но ты всегда был прав. В каком-то смысле я заслужила твою грубость.

Он перестал смеяться и положил мне на щеку ладонь.

– Нет, не заслужила. Только не то, что я тебе наговорил.

– Я ужасно заморочила тебе голову.

– Но ты же не знала, что я люблю тебя, – ответил он мягко, гладя меня по щеке.

Я заглянула в его любящие синие глаза и поняла, что не заслуживала его доброты.

– Я знала, что ты ко мне неравнодушен. И была черствой.

Улыбнувшись краешком рта, Келлан поцеловал меня.

– Не без того, – шепнул он. – Но мы сбились с темы.

Тепло улыбнувшись, он направил беседу в другое русло:

– По-моему, мы говорили о моей искалеченной психике…

Я рассмеялась и глянула ему через плечо, отгоняя хандру:

– Правильно, о твоем… распутстве.

Келлан хохотнул.

Я, тоже смеясь, провела рукой по его груди, пока он пристально меня изучал.

– Наверное, надо начать с полноценной лекции о моем загубленном детстве.

– Мы это уже обсудили, незачем ворошить. – Я посмотрела на него печально, не желая бередить старую рану.

– Кира… Мы только сковырнули болячку с очень глубокой язвы, – возразил он негромко. – Я очень о многом не рассказываю никому.

– Келлан, мне тоже не обязательно. Я не хочу причинять тебе страдания…

Затравленным взглядом он уставился через мое плечо:

– Но я, как ни странно, хочу… Мне нужно, чтобы ты поняла. Чтобы познала меня.

Келлана захлестнуло уныние, и я, ощутив это, перехватила его взгляд и порочно вскинула брови.

Он рассмеялся и дурашливо пробормотал:

– Не только… в библейском смысле.

Я накрутила на пальцы волосы, щекотавшие его шею.

– Ладно, если тебе так хочется… Я выслушаю все, что угодно, и с уважением отнесусь ко всему, что ты мне скажешь.

В надежде, что Келлан не раскиснет вконец, я ободряюще улыбнулась.

Но он, к моему удивлению, отозвался смехом.

– Тебя это позабавит.

Я застыла и уставилась на него. В том, что он успел поведать мне о своем детстве, не было ничего забавного.

– Не представляю, как это возможно, – прошептала я, пытаясь заглянуть ему в глаза.

– Ну ладно, может быть, не забавное… – Келлан издал вздох. – Пусть будет несуразное. – Он выдал грустную полуулыбку, когда я недоуменно поморщилась. – Похоже, моя матушка крутила роман с папашиным лучшим другом.

Я побледнела: несуразнее некуда. Улыбнувшись моей реакции, Келлан продолжил:

– И вот дорогому папане случилось на несколько месяцев уехать из города по какому-то срочному семейному делу на восточном побережье. – Келлан встряхнул головой. – Можешь представить его удивление, когда он вернулся домой и обнаружил, что его смущенная молодая женушка беременна.

У меня отвисла челюсть, и Келлан саркастически усмехнулся:

– «Сюрприз тебе, золотце».

– Что он сделал? – спросила я тихо.

– Ха. – Келлан кивнул, глядя в сторону, и улыбка стерлась с его лица. – Что ж, в этот момент матушка показала, на что способна.

Он посмотрел на меня, поймав мой взгляд и снова смутившись, после чего предельно серьезно и спокойно проговорил:

– Она заявила, что ее изнасиловали, пока его не было… И он поверил.

Мне казалось, что в моем лице не осталось ни кровинки. Я таращилась на Келлана, не доверяя его абсолютно правдивому рассказу. Кем надо быть, чтобы на такое пойти?

Келлан, тоже бледный, негромко сказал:

– Он считал меня дьявольским отродьем с самого первого дня. Я еще не родился, а он уже меня ненавидел.

Глаза Келлана увлажнились, но слез не было. Я поцеловала его в щеку, мечтая сделать больше.

– Я ужасно тебе сочувствую.

Он кивнул, продолжая задумчиво смотреть на меня.

– Зачем твоя мама так поступила?

– Думаю, не хотела всего лишиться, – пожал плечами Келлан и издал невеселый смешок. – Но, сделав ход, она уже не могла пойти на попятную. Где-то имеется даже полицейский отчет, в котором во всем обвиняют абстрактного белого мужчину. – Смешок повторился. – В моем свидетельстве о рождении в графе «Отец» даже написано Джон Доу [23] . Папаша меня не признал. – Последние слова Келлан произнес шепотом.

– Боже, Келлан… – По моей щеке скатилась слеза. – И они все это тебе рассказывали?

Он посмотрел на воду.

– Постоянно. Практически как сказку на ночь. «Спокойной ночи, малыш… Ты, между прочим, разрушил нам жизнь».

Скатилась новая слеза.

– Откуда ты узнал про лучшего друга?

Келлан вернулся взглядом ко мне и вздохнул:

– От мамы. Она сказала мне правду. – Он стер слезу с моей щеки. – Я думаю, мой настоящий папаша, донор спермы, свалил, как только она сообщила ему, что беременна. Больше она его не видела. Это разбило ей сердце… И она ненавидела за это меня. – Келлан склонил голову набок при виде ужаса на моем лице. – По-моему, даже больше, чем папаша.

Я со слезами обняла его и снова поцеловала в щеку. Он вяло ответил тем же.

– И ты не сказал отцу правду? Может быть, он тогда…

– Кира, – прервал меня Келлан, – он никогда не поверил бы моему слову против ее. Он ненавидел меня и просто избил бы, а я старался в общем и целом этого избегать.

Я отступила, чтобы взглянуть на него, и убрала ему со лба волосы, а он говорил дальше: