Книга За морем - Беатрис Уильямс

— И это, надо полагать, делает меня твоим мужем?

Я резко развернулась.

— Что? Нет! Я не это имела в виду… Я вовсе не просила…

— Ты — нет. Я об этом прошу! — Его лицо приблизилось к моему. — Все это, наверное, довольно неуклюже с моей стороны, без тех красивых речей, которых ты достойна…

Кровь жарким и безжалостным потоком быстрее хлынула по телу.

— Джулиан, это лишь… — забормотала я. — Я здесь вовсе не за этим. Я не предполагала, что ты… Что пожертвуешь себя…

— Пожертвую? — изумился он. — Кейт, как можно глядеть на тебя, такую красивую, смелую, такую потрясающе пленительную, — и не желать быть твоим избранником, твоим мужем.

— Джулиан, ты же встретил меня всего два дня назад.

— Но разве я не тот же мужчина, что однажды влюбится в тебя?

— В сущности, так. Но это ничего не значит… Это не… — Его ладонь легко скользнула по моей щеке, я тут же потеряла ход мысли. — О не надо, — прошептала я, — не надо так со мной…

— Что именно?

— Не соблазняй меня. Это нечестно. Я не в силах отказать тебе.

— Разве я это делаю? — тихо усмехнулся он.

— Уже тем, что ты находишься со мной в одной комнате. Ты всегда так на меня действовал.

— Правда? — искренне удивился Джулиан, будто не верил своим ушам — будто никак не мог поверить в собственную власть надо мной.

Его пальцы тронулись дальше по моей руке. Словно испытывали меня…

— Перестань. Перестань, прошу тебя. Это нечестно. Я ведь… его.

— Разве мы с ним не один и тот же человек?

— Но ведь ты пока что не полюбил меня. Ты еще не женился на мне.

— Ну, судя по этому кольцу, — вновь коснулся его Джулиан, — уже женился.

Я вся замерла от его руки.

— Что ты хочешь этим сказать? — еле выдавила я.

— Что, если ты желаешь меня, Кейт, я весь твой.

— Не говори так. Не надо…

Джулиан взял мои руки в свои.

— Кейт, последние тридцать шесть часов были для меня как сладкий сон — чудесный, яркий и несбыточный. Прекраснейшая женщина вдруг настигает меня под дождем — и падает без чувств в мои объятия. И с каждым мгновением, что я провожу с ней, я все больше заинтригован, все больше очарован ею. Она совершенно незаурядна и нисколько не похожа ни на одну женщину, что встречал я в своей жизни. Такая изумительная, такая преданная и искренняя. Пленяющая столь естественным изяществом. Просто невообразимый, полнейший контраст… — Тут он деликатно умолчал. — И вдруг, каким-то невероятным, просто немыслимым чудом она сообщает, что любит меня, что принадлежит мне, что всем пожертвовала ради спасения моей жизни. И притом она носит кольцо, которое говорит мне, как я должен ее любить.

— А что конкретно на нем выгравировано?

— О, ты увидишь сама… — привлек он меня к себе. Его голос жарким дыханием овеял мне висок. — Неужели тебя удивляет, Кейт, что я просто умру, если потеряю тебя, если причиню тебе боль?

— Этого не может быть.

— Я в жизни не был столь искренен. — Джулиан склонил голову и, подняв мои руки, поцеловал их одну за другой. — Прелестнейшая моя Кейт! Что же будет с тобой завтра, когда мой отпуск закончится и я отправлюсь обратно на фронт?

— Я… Не знаю. Наверно, попытаюсь попасть обратно в свое время, если такое возможно. Или подамся куда-нибудь в этом мире.

— Останься со мной здесь. Будь моей женой.

Произнес он это тихо, почти шепотом, и сперва мне показалось, я ослышалась, что это мой мозг преобразовал его слова в те, что так страстно хотелось мне услышать. Губы у меня дрогнули, пытаясь изречь то ли вопрос, то ли отказ, сказать в ответ что-то благоразумное.

Он поднес руку к моему лицу, нежно провел большим пальцем вдоль подбородка:

— Кейт, прошу тебя. Я хочу, чтобы ты осталась здесь, чтобы позволила мне оберегать тебя. Жениться на тебе, или, точнее, чтить уже состоявшийся между нами брак.

— Ты не можешь этого желать.

— Я страстно этого желаю.

— Но ведь ты почти меня не знаешь!

— О как раз это и не имеет значения, верно? Я ведь узнаю тебя. И я полюблю тебя. У меня полнейшая уверенность в том, что это — несомненный факт. — Он вновь заключил меня в объятия, прижал к груди. — Останься со мной, Кейт. Останься здесь. Будь моей женой. После войны…

— Джулиан, эта война будет идти не один год. А этим летом грядет битва, которая закончится кровавым разгромом. Даже если ты избежишь этого завтра, тебя убьют в другой момент. Выходит, я спасаю тебя от одной смерти, только чтобы предать еще более худшей.

— Но здесь, по крайней мере, у нас будет какой-то шанс.

Он был прав. Я бы предпочла остаться здесь, уповая на то, что Джулиан все-таки уцелеет, нежели каким-то образом попытаться попасть обратно в свой век и предстать перед перспективой долгого безрадостного будущего, вообще не имея ни малейшей надежды. Не в этом ли и состоял истинный мотив того, что я здесь оказалась? Чтобы вновь привлечь к себе Джулиана, ибо мне невыносимо было жить в этом мире без него. Я взглянула на его лицо, пытаясь понять все это логически, игнорируя уже зарождающееся осознание своего низменного эгоизма, однако Джулиан стоял ко мне так близко, что от его запаха, от его прикосновения я уже не могла ни на чем сосредоточиться.

Его губы осторожно, словно вопрошающе, тронули мои.

И тогда я сдалась. У меня больше не было сил сопротивляться. Со мной всегда такое случалось, когда Джулиан был рядом. Единым взором он мог сжечь меня дотла. Я обхватила его за шею и поцеловала, наслаждаясь прикосновением его губ, удивительно знакомым их вкусом, именно таким, как он запомнился мне, совершенно точно подтверждающим, что это мой Джулиан. Непрошеные слезы, мгновенно наполнившие глаза, безудержно заструились по щекам. Почувствовав их, Джулиан чуть отстранился.

— Прости, — произнесла я. — Никак не думала, что когда-то сделаю это снова.

Его глаза несколько мгновений изумленно, словно не веря, блуждали по моему лицу. Потом он обхватил его ладонями, утер большими пальцами слезы — и припал поцелуем уже по-настоящему, глубоко и основательно, с искренней горячей страстью. И хотя не с той искусностью, что мне помнилась, но с тем же пылким желанием, от которого у меня буквально взвихривалось сознание.

— Стой, погоди, — выдохнула я. — Подожди, я сперва…

— Извини, — задыхаясь сказал он. — Если ты не желаешь… Если хочешь, я перестану…

— О боже, нет! Не переставай…

Опустив руки, я распустила на нем ремень, расстегнула пуговицы его шерстяного кителя, потом рубашки, пока он не остался наконец стоять передо мной, весь дрожа, с блестящей в сиянии свечи бледно-персиковой кожей.