Книга ЛОРИНГ - Макс Ридли Кроу

Дагеротип был здесь, нас разделяло несколько стен. Проклятье! Попади он ко мне в руки, и шансы Вудроу вернуть себе рассудок и состояние увеличатся. В конторе стоял гул. Изъятые у Маркиза деньги доставили сюда, и несколько приглашенных из банка казначеев должны были подсчитать точную сумму, которая будет передана на хранение в их сейфы до решения суда. В прошлый раз я так и не успел воспользоваться отмычкой, благодаря помощи Пилса. Но теперь вряд ли кто-то поспешит меня выпустить, и пришел черед порадоваться собственной запасливости.

Из ниши под умывальником я извлек парочку отмычек, заготовленных во время первого ареста. Подумать только, сколько их было с тех пор.

Вскоре шум стих. Большая часть людей была распущена по домам, остались только казначеи и охраняющие их венаторы.

Пришло моё время. Я сложил одеяла на койке, чтобы издалека походили на туловище спящего человека, открыл дверь и запер ее за собой. Если мне не изменяет память, обработанные улики складывают обычно в подвальное помещение, где находится архив. Дагеротипы должны были бы ждать своего часа в кабинете инспектора, но сейчас он занят казначеями, а значит их переместили в архив ко всему прочему. Это достойный вызов, но несвоевременный. Повезло, что вся охрана сосредоточена на другой задаче.

Я спустился по лестнице на первый этаж. Один из венаторов прошел мимо, чуть не задев меня плечом. Я вовремя успел вернуться в тень стены. Я проскользнул у него за спиной в дальний угол, противоположный от нужного мне спуска. Подкрутил вентиль газовых ламп на минимум, в одну из колб бросил выскобленные из матраса перья. Пока я шел вперёд, дым уже стал подниматься, распространяя неприятный запах.

— Что здесь происходит? Кто приглушил свет? — спросил один из сержантов, и, не глядя по сторонам, подкрутил вентиль в прежнее положение.

В лампе вспыхнули перья, и языки пламени вылетели из колбы, оставляя черные следы на обоях. Венатор стал звать на помощь, чтобы потушить начинающийся пожар, сам снова снизил подачу газа, и коридор погрузился в темноту. Пользуясь суматохой, я обошел шахту подъемника и спустился по лестнице в подвал. Внизу было тихо и пусто. Один дежурный сидел в конце коридора в кресле и дремал, обронив на пол утреннюю газету. Держась под стеной, где половицы не скрипят, я добрался до двери архива, воспользовался отмычкой и вошел. Темно. Включив свет, я проследовал вдоль стеллажей, заполненных деревянными коробами с черными буквами. Даты, имена. Наверное, где-то здесь есть коробка с надписью «Лоринг». Но я пришел не за ней. Меня интересовали лежащие на столе стопки дагеротипов. Я подошел к ним и принялся откладывать в сторону один за другим, не издавая лишнего шума. Хоть один взгляд, хоть на секунду, но достался каждому. Помню их все, у кого украл, в каком году. Мне в руки попался самый первый. На нем была семья. Отец, мать и сын. Все в дешевых, но нарядных платьях. На мальчонке кепка не по размеру, мать напряженно стиснула рот, отец держится за карман, демонстрируя часы. Наверное, самая дорогая для него вещь. Когда я нашел этот дагеротип, понял, что не оставлю его. Семья, изображенная на снимке, уже сколотила свое состояние, и у них было чем поживиться, но на этом изображении они были так похожи на нас, на мою родню. Мы никогда бы не смогли позволить себе такой снимок, я не помнил лиц матери и отца. На этом дагеротипе была семья, в которой я видел собственную. И сейчас мне пришлось отложить табличку в сторону, потому что нужно было найти другой. Выпадет случай, я непременно заберу его с собой.

Но вот передо мной оказался дагеротип Стоуна. Помню его с нашей последней встречи. Глядя на тонкие черты благородного, но отталкивающего лица, трудно было вообразить, что он и Ртутная Крыса — один человек. Ничего общего не осталось. Как Вудроу хочет вернуть ему внешность? Я взял табличку и собирался уходить, когда послышались шаги. Дверь никто не открывал, значит, незнакомец находился в архиве, когда я вошел. Он был в темном помещении совершенно беззвучен, а это означало, что меня ждали. Становлюсь предсказуем, как это ни печально. Обернувшись, я всерьез удивился. Передо мной стоял Пилс. Выходит, Вилсон подослал его, чтобы самому не терять время в засаде. Разумно.

— А я все думал, когда вы, наконец, придете за ней, — произнес он, подавляя зевок. — Инспектор думал, что вы сегодня не решитесь, но я знал, точно знал. Вы ведь такой. Лучший вор трех городов, верно?

Я сделал шаг назад, уперся в стол. Не хотелось причинять Пилсу вред, но придется убрать его, чтобы уйти.

— Выпустите меня. Поверьте, так будет лучше для всех.

— Зачем? Что вы задумали, Лоринг? — нахмурился он. — Почему так отчаянно гоняетесь за Ртутной Крысой? Еще недавно вам было плевать на него.

— Есть причина.

— Вы не поделитесь со мной? А инспектору Вилсону вы говорили?

— Боюсь, что нет. Иногда закон препятствует правосудию. Это как раз такой случай. Если вы отпустите меня, клянусь, что в ближайшее время Ртутная Крыса перестанет бесчинствовать.

Пилс нахмурился. Он долго размышлял, глядя на меня. Знал ли он, сколько способов обойти его я придумывал в это время, сколько возможностей обездвижить его мысленно отработал?

— Вы клянетесь?

— Даю слово.

— Что ж… — он посторонился.

Все еще не веря в удачу, я сделал шаг к нему, затем второй, готовясь в любой момент отреагировать на неожиданный выпад. Пилс смотрел в другую сторону, и я направился к двери, гадая, легко ли будет покинуть здание. В этот самый миг я почувствовал движение воздуха и уклонился. Нож должен был войти мне в спину, но воткнулся в плечо. С криком боли я развернулся и ударил дагеротипом, который сжимал в руке. У Пилса оказалась рассечена бровь. Он снова махнул ножом, я увернулся, но стоило мне ринуться к нему, как в грудь уперлось дуло револьвера. Я ощущал его сквозь жилет и рубашку, чувствовал, как смерть дышит через стальную трубку, готовую выплюнуть мне в сердце свинец. Пилс тяжело хрипел, открыв рот, смотрел на меня исподлобья, из свежей раны бежала тонкая струйка крови, разветвлялась над веком. Он вытер ее пальцами, чтобы не попало в глаз.

— Отойди, Лоринг, — приказал сыщик. — К стене.

Я сделал несколько шагов назад. Встал под стеллажом. Револьвер хищно пялился на меня, собираясь спустить все шесть зарядов.

— Знаешь, я думал сразу пристрелить тебя, но должен объясниться, — произнес он сквозь зубы. Распрямил плечи, поправил растрепавшиеся волосы. Что-то преобразилось в его лице, осанке, он изменился в одночасье так разительно, и в то же время неуловимо. — Ты ведь считаешь себя особенным. Лучшим, так ты сказал? Меня окружали лучшие, а я был никем, по твоим же словам.

— Могу взять их обратно.

— Заткнись!

Я пристально следил за ним. На безумца не похож, спиртным не разит, оружие держит твердо, рука не дрожит. Что происходит, черт подери?

— «Неудачник Пилс» — так обо мне говорят, — продолжал он с оскалом. — Человек-невидимка для всех: женщин, начальства, коллег. Никто. Как оказалось, это не недостаток, а преимущество. Найдутся люди, которые оценят твой ум и способности, и для этого не нужно быть выскочкой, вроде тебя.