Книга Честь Афродиты - Владислав Вишневский

Последнее в обществе обычно произнося с оттенком глубокой иронии. И правильно. Не нашлось им хорошей руки в своё время, достойного применения… Только животное, говорят, может найти тропу в туман и непогоду самостоятельно, из чувства самосохранения, инстинкт им подсказывает, а у той молодёжи, и вообще у молодых, какой там инстинкт самосохранения, только стадный. Куда поведут, туда и… Потому Волков и предложил, рискнул, по другому чистый лист заполнить…

51

Верхний свет медленно угасал.

Вместе с ним угасал и шум в зале. Где-то, в разных местах зала запоздало, как обычно, хлопали ещё и скрипели сиденья, кто-то приглушенно кашлял… Зрители настраивались на встречу со сказкой. Словно в подтверждение, в центре занавеса, чуть ниже его центра, неожиданно вспыхнули лучи прожекторов высветив изумительной красоты кристаллы камней самоцветов. От партера до амфитеатра пронёсся шум восторга: Ооо…Красота! Изумительно! Удивительно! Как живые!

Как, когда они появились? Перед началом спектакля ничего подобного на занавеси не было. Лучи от кристаллов вспыхивали и тянулись к людям, в зрительный зал, казалось, до первых рядов. Здорово! Красиво! От изумрудного, до рубинового! От янтарно-золотого цвета до прозрачно алмазного, с неожиданными всполохами-переливами всех цветов радуги. Голограмма, спецеффекты. Тут же, усиливаясь, возникла музыка… Живая, настоящая… Мягко-мягко, тонко, скрипки, как предвестники нового дня, счастливого… Над краем оркестровой ямы обозначилась ссутулившаяся фигура и макушка дирижёра, его порхающие руки с чёрными рукавами фрака и белыми манжетами, перекрывающие порой свет лампы над его дирижёрским пюпитром.

Начинался балетный спектакль Юрия Григоровича. «Каменный цветок». Премьера. В театре имени Станиславского и Немировича-Данченко.

Григорий Михайлович Пастухов и Тоня, Антонина Николаевна — Волькина мама, удобно устроились на своих местах в глубине партера. Тоня с прямой спиной, чуть развернувшись к своему спутнику, подавшись вперёд. Красивая, на взгляд Григория Михайловича, родная. Сам он, вытянув ноги и оперевшись на левый подлокотник, держал её руку в своей. Как и остальные, смотрели на сцену… Сейчас… Сейчас… Антонина Николаевна перестала уже выискивать глазами затылок своего сына и девушки с ним. Её сын, Волька, с девушкой, Лерой — подумать только! — сидел впереди, там же в партере, на шестом ряду. Билеты у них были изначально вместе, но Григорий Михайлович уговорил Вольку поменять свои. Хорошо помнил, правда из своей далёкой молодости, что впереди балетный спектакль смотреть тяжело, стук пуантов отвлекает. Долбит, как дятел… Много дятлов. Потому и уговорил. А Волька на шестом ряду остался, Лера не возражала. И Тоня тоже, Антонина Николаевна, то есть.

В кои то веки выбраться в театр им предоставил Волька. Неожиданное явление. Событие. Тоня удивлялась, никогда сын не отмечался любовью к театру, тем более к балетному или оперному, а вот, теперь… Предложил сходить на премьеру. И не премьера была тому причиной, понимала Тоня, а та девушка, Лера. О которой знала, догадывалась и с тревогой ждала встречи с ней… Да и не Лера только причиной. Сегодня Антонина Николаевна с Григорием Михайловичем в ЗАГСе расписались. Да! Как муж и жена. Да-да-да! Она теперь — законная жена, а он её муж. Пастухов руки её неделю назад попросил… Решился! Кто бы мог подумать!! Она уж и надеяться перестала. Хотя — ждала! И вот… Так всё здорово получилось! И не на кухне это произошло, а в комнате, в присутствии сына и с цветами… А Волька в честь этого билеты потом на премьеру балетного спектакля достал, вот и…

Дрогнул и раздвинулся занавес. Лучи увели кристаллы самоцветов вглубь сцены, на задник… Появились фигуры актёров…

Григорий Михайлович поймал себя на мысли, что видит разворачивающееся действие и краски на сцене, как на третьем плане, чувствует тепло руки Тони, на втором, ему хорошо и уютно, а сам думает о другом. Это плохо, конечно, но о другом. Завтра ему нужно дать ответ. Завтра, вечером. Что он решил?

Три дня назад, в «Патерсоне», обычном магазине, что неподалёку от его дома, Григорий Михайлович случайно столкнулся с каким-то мужчиной в таком же вроде возрасте. Тележками столкнулись. Обычное дело между покупателями, случается. Извинились оба, разъехались, но через некоторое время вновь, также похоже случайно, оказались у одной и той же кассы. Понимающе вежливо улыбнулись друг другу, «здрасьте, опять вы»… Рассчитались, сложил продукты каждый в свои пакеты, и вот тут, этот человек, наклонившись к Пастухову, вдруг тихо прошептал:

— Григорий Михайлович, вы не возражаете, если мы с вами на несколько минут задержимся, переговорим? Извините. Это очень важно, и для вас и для меня. Не на долго.

Пастухов удивился. Детектив какой-то. Шпионские страсти. Незнакомец назвал его по имени отчеству?! Совсем незнакомый. Пастухов вновь оглядел человека, нет, на его памяти такого не было. Ни по каким статьям человек у него не проходил, они не пересекались. Вида Пастухов не подал, привычка держать себя в руках позволяла, кивнул головой. К тому же, в магазине было людно, манеры и интеллигентный вид человека его не насторожили… Но человек говорил шёпотом, значит, действительно было важно. И это решило.

Они почти порознь вышли из супермаркета. Вечер. Вокруг всё освещено. Людно. Много машин, много людей с детьми, многие с продуктовыми пакетами.

Незнакомец оказался с машиной, за рулём, так же молча, тоже как бы случайно, предложил подвезти. Пастухову этого не нужно было, его дом был неподалёку, но он согласился. В машине человек прижал палец к своим губам… Что ещё больше заинтриговало Пастухова. Ситуация становилась интересной. Несколько минут они ехали молча. Затем машина остановилась, человек глазами показал — можно выходить. Надвинув кепку на глаза, отчего-то сильно хромая, первым прошёл к подъезду жилого дома, набрал код. Пропустил Пастухова вперёд. Так же молча поднимались в лифте на двенадцатый этаж. Дверь на площадке, на звонок, им открыл человек в испачканном синего цвета халате с тряпкой в руках. Взлохмаченный, с короткой бородой, с потухшей курительной трубкой в зубах, со странным взглядом куда-то в себя. Обрадовано сверкнув в улыбке зубами, шире распахнул дверь, проходите. Прошли. Незнакомец уже не хромал… Хозяин молча принял пакеты, ушёл на кухню…

— У вас сотовый телефон есть? — не называя по имени, так же глухо, куда-то в пол, негромко поинтересовался незнакомец.

Пастухов кивнул головой, вынимая из кармана и демонстрируя его.

— Можно, на минуточку? — незнакомец протянул руку…

Всё больше и больше удивляясь, Григорий Михайлович согласно пожал плечами.

Незнакомец молча принял телефон, быстро снял крышку, отсоединил аккумулятор и вынул СИМ-карту. Пастухов смотрел.

— Всё это положите в разные карманы, — приказал незнакомец, — Потом соберёте. Извините, меры предосторожности, — извинился он. — Бережёного как говорится… Прошу, проходите. Здесь можно не разуваться. Хозяин будет ругаться.

— Да-да, пожалуйста не разувайтесь, у меня грязно, — появляясь в прихожей, подтвердил хозяин. — Валера, проходите, ты знаешь куда. Чай, кофе знаешь где, а я, пока, извини, занят… — Всё с той же тряпкой в руках хозяин повернулся и ушёл в комнату…